Лилия Николаевна заранее дала Богарту инструкцию проводить акцию только после их встречи, в тот момент, когда Панфилов встанет и отойдет на безопасное для нее расстояние, не раньше.
А пока можно и поговорить, раз уж Панфилову так приспичило.
Панфилов подошел к ее столику, молча сел напротив.
– Ну? – раздраженно сказала Лилия Николаевна. – Я выполнила вашу просьбу, пришла в это дурацкое место. Что вы от меня хотите? Денег? Конечно, чего же от меня можете еще хотеть вы? Не любви же, в конце концов! Или вы настолько самоуверенны, что рассчитываете на мою благосклонность? Говорите же, не молчите, я и так пошла вам навстречу: я изменила своим привычкам, я отказалась от тренировки на теннисном корте, наконец, я подвергаю свою жизнь опасности, появившись здесь, где нет никакой гарантии от нападения какого-нибудь наркомана или пьяного!
– Вы не хотите минуту помолчать? – спросил Панфилов. – И не морочьте мне мозги болтовней об опасности. Я видел, как ваша горилла рассаживала своих людей на каждом квадратном метре, словно это не московская улица, а тропические джунгли, где за каждым кустом притаился голодный крокодил или удав!
«Он пришел сюда раньше меня! – досадливо подумала Лилия Николаевна. – Наблюдал изнутри, из кафе, как этот… эта… Правильно он его назвал – горилла – пристраивала своих мальчиков! Вот сволочь!»
К кому относилось последнее восклицание, к Богарту или к Панфилову, Лилия Николаевна и сама не знала, на ее взгляд, оба были его достойны.
Она усилием воли взяла себя в руки и подавила свое раздражение, вызванное тем, что Панфилов оказался намного предусмотрительнее ее. Он не должен видеть, что она нервничает.
– Я вас слушаю, – сказала она спокойно. – Раз уж мы встретились, я вас слушаю!
– А я хотел бы послушать вас, Лилечка, – так же спокойно ответил Константин. – Чем, скажите на милость, я вам помешал? Разве я предпринял против вас какие-то шаги? Разве я создал какую-то проблему для вас? Насколько я помню, напротив, это благодаря моей помощи вы стали тем, чем являетесь сейчас, не так ли? Без меня вы никогда не получили бы наследство своего мужа.
– И что же я теперь, должна вам руки, что ли, целовать? – брезгливо спросила Лилия Николаевна. – Я, кажется, с вами расплатилась.
Константин поморщился.
– Опять вы про деньги! – досадливо сказал он. – Да не нужны мне ваши деньги! И любовь ваша не нужна. Опомнитесь, Лилечка! Вы же были когда-то обычной москвичкой. На вас не давил груз ваших миллионов, не коверкал вашу душу и сердце! Неужели трудно понять меня? Так, по-человечески, взять и понять, что мне от вас ничего ровным счетом не нужно. И не нанимать всяких идиотов, которые приходят убить меня, а находят свою смерть! Оставьте меня в покое, в конце концов!
Лилия Николаевна смотрела на Константина с ярко выраженным недоверием.
«Притворяется, скотина! – решила она. – Хочет обвести меня вокруг пальца! Как бы не так, дорогой мой! В покое тебя оставить! Чтобы ты за моей спиной приготовил какую-нибудь мерзость? Откуда мне знать, кому ты вознамерился продать все то, что ты знаешь обо мне? Денег тебе не надо? Совсем за дуру меня принимаешь?»
– У меня к вам большая просьба, – сказала она. – Не называйте больше меня этим пошлым именем – Лилечка! Я терпеть его не могу. Зовите меня по имени-отчеству, если вам не трудно.
– Не трудно, – вздохнул Константин. – Но я хотел бы услышать ответ на свой очень простой вопрос. Почему вы не хотите оставить меня в покое? Просто забыть о моем существовании, и все?
– Вы считаете, что это такая малость? – усмехнулась Лилия Николаевна. – Забыть о человеке напрочь, словно его никогда и не было в твоей жизни! Не каждая женщина на это способна!
– При чем тут женщина? – начал терять терпение Константин. – Вы никогда не были моей женщиной и никогда не смогли бы ею стать. Я никогда не видел в вас женщину, если хотите знать.
«Сволочь!» – обожгло Лилию Николаевну.
– Вам очень хочется повоевать со мной? Извольте! – продолжал Константин. – У меня есть одна ваша вещица. Вот она.
Панфилов достал из кармана полиэтиленовый пакет с зажигалкой.
– На ней отпечатки ваших пальцев, – сообщил он. – А нашли ее в кармане человека, который работал на Глеба Абрамовича Белоцерковского. Вам что-нибудь говорит это имя? Как вы думаете, что предпримет Глеб Абрамович, узнав, что вы имеете отношение к смерти человека, который был одним из его доверенных лиц?
– Вы прекрасно знаете, что я никакого отношения к этой смерти не имею! – презрительно скривилась Лилия Николаевна. – Дешевый шантаж!
– Вот и объясните Белоцерковскому, что не имеете никакого отношения, – устало вздохнул Константин. – Только вряд ли он согласится вас слушать. Он и встречаться-то с вами не захочет. Он просто подошлет к вам каких-нибудь ублюдков, как это сделали вы в отношении меня. С ними вы и будете объясняться.
– Сколько вы за нее хотите? – резко спросила Лилия Николаевна. – Двести тысяч? Четыреста? Мало? Вам мало четыреста?
Константин вздохнул.
– Миллион долларов! – возбужденно сказала Лилия Николаевна. – Я заплачу вам за нее миллион долларов. Дайте мне ее!
Она протянула руку.
– Вы похожи на нищенку, которая выпрашивает подаяние на паперти, – усмехнулся Константин.
Лилия Николаевна тотчас отдернула руку от зажигалки.
– Напрасно, – сказала она. – Я предлагаю хорошую цену.
– Моя цена выше, – возразил Константин. – Я хочу только одного, чтобы вы оставили меня в покое. Как только вы сделаете против меня хоть какой-то самый маленький шаг, я тут же передам эту вещицу Глебу Абрамовичу с подробным рассказом обо всем, что с ней связано. Как вы думаете, обрадуется он перспективе уничтожить вас, чтобы потом попытаться прибрать к рукам оставшиеся без хозяйки капиталы Генриха Львовича Воловика?
Лицо Лилии Николаевны покрылось яркими красными пятнами.
– Вы играете очень опасно, – процедила она сквозь зубы. – Вы блефуете, Панфилов, нагло блефуете! Я просто не выпущу вас отсюда, из этого кафе. Вы отправитесь отсюда прямо в морг! И все ваши россказни так и останутся пустыми россказнями.
– С интересом понаблюдаю, как вам это удастся, – улыбнулся Панфилов. – Начнем? Прямо сейчас? Я весь внимание!
– Сволочь! – не выдержала Лилия Николаевна. – Я так и знала, что ты будешь меня шантажировать. Неужели тебе мало миллиона долларов? Хорошо! Я готова заплатить два миллиона! Три! Я заплачу тебе пять миллионов, если ты сейчас же отдашь мне эту зажигалку и уедешь из России к чертям собачьим, куда-нибудь в Австралию! Пять миллионов!
У нее у самой дух захватило от цифры, которую она назвала. Стоило ей представить, что Панфилов сейчас согласится и ей придется выплатить ему эту сумму, как у нее темнело в глазах и начинала болеть голова.
«Я все равно тебя не выпущу! – думала она. – Сейчас! Сейчас мы с тобой простимся, и ты встанешь из-за столика. Всего два шага, максимум три успеешь ты сделать, и все – все мои проблемы будут решены…»
