Нинка встретила его традиционным вопросом:
– Ну, чего брать будем?
– Привет! – поздоровался он. – Водка есть?
Как ни странно, но продавщица его узнала.
– А, москвич… – протянула с плохо скрываемым сочувствием. – Нет, спиртным не торгуем. Не положено… – И, чуть поколебавшись, вдруг выпалила: – Но тебе, так и быть, продам.
«Новости в этом поселке распространяются с быстротой молнии. Вот и Нинка уже в курсе», – подумал Константин, протягивая в окошко купюры.
– А чего не уехал? – спросила продавщица, поставив на прилавок поллитровую бутылку водки.
– Не уехал, и все. – Константин недоверчиво посмотрел на этикетку. – Самопал, что ли?
– Да какой самопал? – Нинка искренне обиделась. – На нашем заводе делают!.. Между прочим, качество – высший класс. Лучше всяких «Кристаллов».
– Ого, у вас в поселке есть и ликероводочный заводик?
– Есть… Только не в самом поселке… – Нинка вновь нахмурилась. – Ладно, москвич, проваливай, – зло процедила она сквозь зубы. – Мне работать надо.
Пожав плечами, Константин отошел от киоска. Странно, но вначале ему показалось, что Нинка не прочь поболтать о местных достопримечательностях. Но стоило задать наводящий вопрос, как она замкнулась и стала откровенно озлобленной. А вопрос-то был самый что ни на есть невинный!
«Да хрен с ней, с этой Нинкой! Я ее, может, в последний раз вижу!»
Теперь, когда у него появилась водка, следовало решить, где ее лучше выпить. Самый оптимальный вариант – в кафе. Но где ее искать, эту чертову забегаловку? У кого спросить? У Нинки, что ли?
Взглядом пробежался по толпе – рожи пропитых сантехников. Более-менее трезвый мужик лет сорока пяти стоял в отдалении, на том самом месте, где утром трепались женщины, – под липой. У него было лунообразное лицо и редкие белесые волосы. Глаза – бесцветные, как выгоревший ситец. И хотя солнце уже не жарило с таким остервенением, как днем, вся его футболка была мокрой от пота. Мужик с вожделением хлестал пиво прямо из поллитровой бутылки, жадно облизывая губы.
Недолго думая, Константин двинулся к нему. На ходу достал сигарету и, подойдя, спросил:
– Огоньку не найдется?
Мужик молча достал из кармана коробок спичек. Прикурив, Константин вернул спички и небрежно уточнил:
– Где у вас тут можно культурно пузырь распить?.. Кафе какое-нибудь имеется?
– Кафе?.. – лениво переспросил мужик. Голос у него оказался хриплым, словно у простуженного. – Ты что, мужик, сбрендил?.. В нашем захолустье и кафе…
– Жаль.
– Тебя как зовут, москвич? Ты ведь оттуда, из лужковской вотчины?
– Оттуда. Зовут Костя… А тебя?
– Витьком… Говорят, у тебя дружка убили?
– А что еще говорят? – не упустил случая поинтересоваться Константин.
– Много чего. Что баба, которая была с вами, пропала. Это правда?
– Правда.
Витек задумчиво поскреб затылок:
– Да, не повезло тебе, Костя… Но это не наши местные постарались. Зуб даю. У нас тут редко что-нибудь случается – народ тихий, забитый. Провинция, одним словом.
– Если не местные, тогда кто?
– А хрен его знает. Чужаков тоже вроде не было. Я, правда, после вчерашнего до пяти в доме провалялся – башка раскалывалась. Самое интересное пропустил. Вот, вышел здоровье поправить. Мужики и рассказали, что стряслось.
Решив, что после стопарика беленькой у Витька может развязаться язык, Константин предложил:
– Так, может, составишь компанию?.. Я угощаю.
Витек заметно оживился. Его глаза лихорадочно заблестели, на лице появилась радостная улыбка.
– А что, идея хорошая…
– Только подскажи где? Может, к тебе пойдем?
– Не-а, ко мне никак нельзя. Старуха меня со свету сживет… К речке податься, что ли?.. – Он нахмурил лоб, явно прокачивая варианты. От столь усиленного мыслительного процесса его лицо побагровело. – Ладно, пошли к речке! – наконец махнул Витек рукой и решительно двинулся в сторону пожарной башни.
Константину не оставалось ничего другого, как согласиться, хотя лично он предпочел бы раздавить пузырь в более нормальных условиях. Но, как говорится, назвался груздем…
По пути Витек заглянул к себе домой и вернулся с зеленым пучком лука, парочкой свежих огурцов, четвертинкой хлеба и куском розового сала. Все это он в целях конспирации запихнул под свою не совсем свежую футболку. И хотя Константин никогда не считал себя брезгливым, при мысли о том, что он будет всем этим закусывать, у него неприятно заныло в желудке. Витек тем временем деловито двинулся в «то самое место, где они завсегда с мужиками бухают». Предвкушение скорой попойки сделало его совсем другим человеком – он расправил плечи, вздернул подбородок. Даже голос, казалось, стал звонче. Кроме того, Витька словно прорвало – болтал не переставая. Вначале Константин его внимательно слушал, надеясь выведать кое-какую полезную информацию, затем устал. Тем более что Витек предпочитал рассказывать о своей нелегкой семейной жизни, через слово проклиная стерву-жену. Константин, чтобы поддержать видимость разговора, отвечал только «да» или «нет», чередуя эти два слова. Похоже, почти всегда попадал «в тему». По крайней мере, Витек не высказывал никаких претензий.
«То самое место» оказалось, к сожалению, занято – там уже расположились двое мужиков бомжеватого вида. Судя по тому, что вторая бутылка водки подходила к концу, сидели они здесь давно. При виде Витька один из «отдыхающих» усмехнулся щербатым ртом:
– Здорово, куркуль!.. Что, нутро жжет? Так у нас на халяву не наливают! Не на тех нарвался!
Витек, ничуть не смутившись, присел на траву и принялся выкладывать на расстеленную газету свою нехитрую закусь.
– Степаныч, какая халява? Мы со своим… – Он мотнул головой в сторону Константина. – Это Костя-москвич… А это Степаныч и Аркашка. Наши местные пацаны.
На вид пацанам можно было дать не меньше пятидесяти, но держались они вполне молодцевато. А увидев в руках у Константина бутылку, враз подобрели.
– Присаживайся, москвич! – усмехнулся Аркашка – небритый мужичок с остро выступающим кадыком. Его маленькие бегающие глазки так и искрились дружелюбием.
Константин опустился на траву и поставил свою бутылку в центр импровизированного стола. Нет, не так он представлял себе поминки по Рыбакову. Думал – посидит в кафе наедине с самим собой. Но уж никак не в компании местных алкоголиков, которые Кольку знать не знали.
Степаныч, взяв на себя роль тамады, быстро разлил по одноразовым стаканам остатки своей водки и пробормотал что-то смутно напоминающее тост. Все, кроме Константина, залпом выпили и дружно захрустели огурцами.
– А ты, москвич, чего канителишься? – удивился Витек.
