Тем не менее смельчак выискался. В дальнем углу, где он попробовал закурить, послышались глухие удары. Это обделенный всеобщим вниманием охранник напомнил о себе. Народ, естественно, возмутился.
– И ты хочешь схлопотать? – огрызнулся охранник на кого-то.
Но поскольку желающих «схлопотать» оказалось больше, чем он рассчитывал, охранник быстро успокоился. Правда, никто из арестованных больше не решился доставать свои сигареты.
– Сурвило! – наконец назвали первую фамилию. – На выход!
Из кунга выбрался невысокий коренастый паренек и в сопровождении высоченного охранника свернул направо.
«Похоже, дело затянется не на одни сутки», – предположил Константин, но ошибся.
Паренек возвратился в кунг минуты через три и, гордо подняв голову, объявил:
– Пятнадцать суток.
Вслед за ним отправился второй, потом третий. Женщинам снисхождения не делали. Как и в плане очереди, так и в плане наказания. Все, как один, получали по пятнадцать суток. И никаких штрафов. Через час судьи утомились и объявили перерыв. Впрочем, их можно было понять – выдержать с десяток процессов за столь короткий промежуток времени сможет не каждый. А судьи, они ведь тоже из плоти и крови.
В кунге повисла гнетущая тишина. Для измученных, изголодавшихся людей этот перерыв был, скорее, очередной пыткой, нежели отдыхом. Всем хотелось одного – поскорее бы все это закончилось.
Было так тихо, что без труда можно было услышать разговоры на улице. Оказывается, пришли чьи-то родители и жены. Хотели передать задержанным минеральную воду и еду, но охранники, не церемонясь, послали их далеко-далеко, при этом сами лакомились пирожками с мясом.
Неожиданно прозвучавшая фамилия следующего «зэка» была воспринята арестантами, как порыв освежающего морского ветерка. Процесс пошел! Но теперь он двигался нестерпимо медленно. Первый из вызванных проторчал в суде целых пятнадцать минут. Причину он сам же и объяснил:
– В здании появились журналисты и люди из Хельсинкского комитета.
Кто-то отнесся к этому с надеждой, а кто-то помрачнел еще больше, понимая, что, если и дальше дела пойдут такими темпами, жрачки им не видать до конца дня. «Показательные» процессы теперь длились по полчаса. Но потом судьям это надоело, и опять поехало-понеслось!
– Панфилов, на выход!
Константин слишком долго ждал этого момента и потому выскочил из кунга с такой поспешностью, что, ступив на землю, едва не упал – от долгого сидения затекли ноги. Но, к немалому разочарованию охранника, он все-таки удержал равновесие.
– Давай туда! – Охранник дернул своей квадратной челюстью в сторону неказистой двери, служившей черным ходом в здание суда. – И побыстрее!
Торопил он не зря, потому что в следующее мгновение к Константину подскочили какие-то мужчины и женщины.
– Сорокин тоже в машине? Вы Зайцева не видели? Слава, Слава Ахроменко… – наперебой затараторили они.
К охраннику поспешил его напарник и, злобно рявкнув на толпившихся, подтолкнул Константина к двери. Тот молча переступил порог и двинулся по узкому коридору.
«Что бы здесь ни произошло, назад в машину я уже не вернусь, – твердо решил он. – Не я выбирал правила игры. И пусть теперь не обижаются. С волками жить – по-волчьи выть».
Четкого плана побега у него не было. Но он прекрасно понимал – чтобы уйти, достаточно действовать четко, решительно, по обстоятельствам и полагаться исключительно на собственную интуицию. А она его еще ни разу не подводила. Вот и сейчас тихо нашептывала: «Более удобного случая у тебя не будет…»
Коридор закончился, и они оказались в небольшом холле. Посреди него толпились пять человек в цивильном – двое парней и три девушки. Сгрудившись в кучку, они о чем-то шушукались. Возможно, эти люди были журналистами, о которых говорили задержанные. Однако никого из них Константин не знал. Да и они отнеслись к нему прохладно. Короткий оценивающий взгляд – и только.
Протяжно заскрипев несмазанными петлями, хлопнула огромная деревянная дверь. Обернувшись, Константин отметил про себя, что она ведет на улицу. А точнее, на оживленную улицу. На это явственно указывал шум проезжающих мимо машин и троллейбусов. Единственным минусом был скучающий неподалеку мент. Тем не менее этот выход показался Константину более перспективным в случае побега.
Сопровождавший его охранник толкнул дверь в самом углу коридора и приказал:
– Вперед!
Он первым переступил порог, а его напарник, пропустив вперед Константина, замкнул цепочку.
Зал судебных заседаний представлял из себя небольшое, давно не ремонтировавшееся квадратное помещение. Пять-шесть рядов обшарпанных стульев указывали на то, что иногда здесь бывает многолюдно. Но сейчас в зале находилось всего три человека. Место судьи занимала сухая чопорная дама бальзаковского возраста. С озадаченным видом она перебирала листки из стопки бумаг. Рядом с ней расположился ничем не примечательный молодой человек в сером отглаженном костюме. Совсем юную девушку, сидевшую за столиком у самой двери, Константин заметил не сразу, а лишь тогда, когда занял место подследственного. Сгорбившись над общей тетрадью, девушка что-то записывала и, казалось, ничего вокруг не замечала. Больше чем на секретаря она не тянула.
Впрочем, сейчас присутствующие меньше всего интересовали Константина. Он понимал, что имеет дело не с людьми, заинтересованными в установлении истины, а с хорошо отлаженным механизмом «правосудия». Кому он такой нужен?.. Даже если бы Константин и знал ответ на этот вопрос, вряд ли бы что-то изменилось. Изменить ситуацию должен был он сам. И сейчас он лишний раз убедился в том, что, надумав бежать, принял правильное решение.
– Ваша фамилия? – наконец подала голос судья.
– Панфилов Константин Петрович, – его взгляд остановился на зарешеченном окне с видом на перекресток.
«Окажись я на улице, – рассудил он, – через три минуты район тут же будет оцеплен ментами. Центр все-таки, здесь их как собак нерезаных».
– Выкрикивал антироссийские лозунги… Бросал камни в сторону российского посольства… – между тем невнятно бормотала себе под нос судья, зачитывая показания свидетелей-ментов. – Срывал погоны, пуговицы…
«Пешком не уйти, – думал о своем Константин. – Значит, выход один – нужна машина. Надеяться на то, что она будет стоять у входа с открытой дверцей и ключами в замке зажигания, глупо. Но метрах в десяти – перекресток. Светофор. Из этого следует, что либо прямо по улице, либо слева или справа остановятся машины. И мне останется только сделать правильный выбор…»
– Я вас второй раз спрашиваю! – повысила голос судья. – Вы подтверждаете показания свидетелей?
– Насчет оторванных пуговиц? – Константин снисходительно усмехнулся. – Насколько я помню, милиционеры были в легких бронежилетах, а там нет пуговиц, которые можно оторвать.
– Ладно, оставим в покое пуговицы, – нахмурилась судья. – Здесь стоит ваша подпись. Этого вполне достаточно.
