И даже если Патруль начеку, если он сможет уничтожить кохэбский улей до того, как его успеют эвакуировать, даже если ему удастся отыскать другой улей или ульи, даже если он сможет выследить и убить всех до единого братьев на всей планете, до окончательной победы будет еще далеко.
Q-корабль все еще в пути. Да, знание о том, что это всего лишь обычный корабль, дает какие-то шансы, и ему придется на мгновение отключить Свои шаровые молнии, чтобы скорректировать курс. Но обычный корабль намного проворнее Q-корабля, и небольшое окно максимальной уязвимости будет Очень сложно определить. Почти наверняка еще одна задача окна заключалась в том, чтобы дать братьям сигнал: чего они ждут от снаряда, какая цель более всего соответствует их задачам. Потерять Хайпорт — это еще не самое худшее, что может cлучитьcя. Падение метеорита в океан гораздо более разрушительно, чем удар по суше.
Ваун споткнулся о камешек. Джайенткиллер болезненно стукался по ожогам и синякам. Приступ боли вывел его из отупения и вернул в реальный мир. Сейчас в наилучшем состоянии была Фейрн. Клинок вис на ней; порой он совсем терял сознание, но предложения Вауна помочь отклонял.
Ваун заставил свои мозги работать. Не забыл ли он чего?
Две вещи. Пиподы и погоня. Наткнуться на любую — катастрофа, и тем не менее беглецы инстинктивно держались низины, колупались по канавам между древними наносами лавы. Они по-прежнему шли на восход, чуть южнее от востока; в верном направлении, но Вауну стоит время от времени осматривать местность.
Прохрипев бессловесный приказ, он повернул вверх по ближайшему склону.
Клинок и Фейрн потащились вслед. Белые от измороси камни скользили под ногами.
Дойдя до вершины, Ваун устало опустился на небольшую груду камней, сложенных здесь рукой древнего незнакомца, и тупо оглядел бесплодную землю.
Главная седловина лежала к югу. Ближайший холм торчал на севере, под ним была шахта. Если были другие выходы — а другие выходы должны были быть, — они были там. Далеко на востоке свет заката озарял ледяную взлетную полосу, делая ее похожей на обетованное сокровище. Это был приз. Братья тоже это знали.
Побеждает тот, кто первый на взлетной полосе.
Клинок опустился на землю и положил голову на колени. Похоже, он получил сотрясение мозга, что было неприятно. Если они собираются разделиться, Клинок нужен для того, чтобы позаботиться о девушке. Он нужен, чтобы кто-то спасся, если убьют Вауна. Он нужен, чтобы уменьшить вероятность того, что это случится.
— Пиподы! — показала Фейрн. Она стояла на ногах, но шаталась.
Пиподы.
Прямо впереди расположилась значительных размеров роща — практически пиподы были прямо под ними, слишком близко, чтобы два человека могли чувствовать себя спокойно. И это могли быть еще не все кусты. Прикрыв глаза рукой от света зари, Ваун посмотрел на далекую взлетную полосу. Еще хотя бы одна роща должна преграждать путь туда, но расстояние было слишком большим, чтобы сказать, есть ли пиподы прямо у ангара. Если есть, люди не убегут.
Казалось, что это нечестно, чтобы Братство имело такое преимущество в этой смертельной игре, чтобы бессознательные растения могли так определять судьбу планеты.
На юге?
— На юге их не видно, — прохрипел Ваун. Хотелось пить. И поесть. И поспать. Его избитое тело ныло и пульсировало в нескольких местах. Времени на жалость к себе не было… — Нам придется обходить там.
— Они придут оттуда, да, Ваун? — Фейрн смотрела на север.
Ваун согласился. Погоня могла прийти с севера; здравый смысл подсказывал не идти на север. К тому же на севере больше пиподов. Эта роща казалась самой большой из всех, а может быть, это были причуды топографии. Холмы кишели кустами, но братья, естественно, могли пробежать рощу прямо насквозь. Пиподы для братьев не помеха. Нечестно, нечестно!
— Нам придется идти севернее, чтобы обойти пиподов.
Клинок слушал. Он мрачно поднял голову. Его лицо было кровавой маской с двумя потрясенными глазами.
— Мы с Фейрн пойдем, сэр. Вы идите прямо.
Ваун набрал сколько мог воздуха для адмиральского рева и медленно выпустил его.
— Пиподы не заметят вас, да? — промямлил Клинок.
— Да, — согласился Ваун. — Как ни была ему неприятна мысль о разделении, у него не было аргументов против. Речь идет о судьбе всего мира, теперь каждый за себя. — Да. Спасайся кто может. Удачи вам.
Они выглядели до смешного патетично. Если он предал братьев из-за них, то у него какая-то странная система ценностей.
У нее никогда не было ресниц. Теперь у нее была всего одна бровь, и она лишилась половины своих волос. Ей, наверное, было очень больно, но она держалась превосходно для гражданской девицы. Два дня назад ее тело возбуждало его до безумия; сейчас она являла собой омерзительное зрелище.
Клинок оцепенел до безобразия, и это было еще более омерзительно для человека, который до этого проявлял такой безжалостный самоконтроль. Он сидел согнувшись, чтобы облегчить боль в бесполезной руке; под кровавой маской его лицо казалось уже и длиннее. Изо всех троих Клинок выглядел, наверное, хуже всех.
Ваун в последний раз осмотрел окрестности, попытался запомнить протяженность рощи пиподов и местоположение своих попутчиков. Он не ожидал встретить кого-нибудь из братьев. Их бы не было видно, и они рванули бы что есть мочи ко взлетной полосе. Первый побеждает. Они свежи и невредимы. Может, им добираться дольше, но братья — как сказал давным-давно Тэм — созданы для скорости.
Их бы не было видно…
Слишком поздно он подумал об этом. Едва он начал подниматься, как Фейрн вскрикнула и бросилась к нему. Они упали вместе, резкий взрыв нарушил утреннюю тишину. Кучка камней, с которой он только что встал, разлетелась в зеленом свете. Ваун свернулся в клубок, пока вокруг падали камни; он вскрикнул, когда два попали прямо в него.
Но если промазали, значит, стреляли издалека. В Доггоце Ваун завоевывал медаль лучшего снайпера пять лет подряд.
Больше не стреляют. Тишину нарушает только звон в ушах. Он открыл глаза.
— Спасибо! Что ты видела?
Ответа не последовало. Он развернулся. Фейрн не было. Он встал на четвереньки.
Клинок был здесь, лежал с коряво распростертыми руками и ногами, уткнувшись лицом в пучок красного сорняка. Вместо затылка у него был окровавленный камень. Все вокруг, растения и камни, было забрызгано кровью и мозгами.
Странно, что единственное абсолютно неизбежное для всех кажется таким непостижимым и всегда приходит так внезапно.
Какой прок теперь во всех твоих медалях, старший лейтенант? Ты говорил, что работал как вол, чтобы их заслужить, чтобы — ты говорил — «быть, как адмирал Ваун». Но ты забыл про удачу, старший лейтенант. Ты не добавил в свой рецепт удачу, а адмирал Ваун всегда был везучим подонком — ты разве не знал? А ты был невезучим сукиным сыном. Адмирал Ваун перепрыгнул из грязной лачуги на вершину навозной кучи одним прыжком, но он делал это не ради медалей, ему везло. Ты же не завоевал ни одной медали по счастью, а?
