Обычно после бурных ссор инициатором примирения выступала Ангелина, но сейчас она почувствовала, что первый шаг сделает Валик. И не ошиблась – парень подошел к ней, погладил ее хрупкое плечо и сдавленно пробормотал:
– Извини меня, я, кажется, погорячился.
– Ничего страшного. Хочешь выпить? У меня есть хорошее испанское вино.
– Но ведь мне еще вести машину! Знаешь, какие свирепые гаишники на Кольцевой!
– Погоди, куда это ты собрался?
– Как куда? На день рождения к Максу.
– Только без меня!
– Ну, Ангелина, я прошу тебя, поехали вместе, – в голосе Валика послышались столь не характерные для него нотки мольбы. – Пожалуйста…
Несколько минут Ангелина молча всматривалась в лицо любовника и вдруг прижалась к нему всем телом. Потерлась щекой о его щеку и прошептала:
– Давай не поедем, а?
Валик резко отшатнулся и с угрозой проговорил:
– Ну, ты даешь, подруга… Ладно, не хочешь, не надо! Я пошел.
Он еще потоптался в прихожей, видимо, надеясь, что Ангелина передумает. Затем что-то хмыкнул себе под нос и вышел из квартиры, хлопнув дверью.
Как только затих шум лифта, Ангелина тяжело рухнула на диван и спрятала лицо в ладонях. За эти годы она прекрасно научилась управляться с одиночеством, признавая, что, в общем, это совсем неплохая штука, если только оно не затягивается. Одиночество лечит, но только в том случае, если не прибегать к нему слишком часто. В противном случае оно может быть пагубным.
И она вновь стала вспоминать прошлое, но на этот раз не тот сумбурный период десятилетней давности. Ангелина закрыла глаза и попыталась воспроизвести в памяти тот вечер, когда они с Валиком впервые увидели друг друга. Тогда он показался ей неотесанным мужланом, который только и умеет, что сорить деньгами.
В тот памятный день у них с Юстинасом был юбилей – двадцать лет совместной жизни. Они решили отметить это событие, хотя никогда не считали эту дату праздничной. Скорее наоборот. Ангелина была уверена, что муж и не вспомнит об этой круглой дате, но Юстинас ее удивил. Он подарил ей букет белых лилий и предложил пойти в ночной китайский ресторан «Золотой лотос». Поразмыслив, Ангелина согласилась.
В ресторане было невыносимо скучно, и уже часа в два ночи Ангелина запросилась домой. Однако Юстинас, к ее удивлению, наотрез отказался. Чувствовалось, что он часто бывает в этом дорогом заведении, только, естественно, с другими женщинами. Впрочем, на этот счет у Ангелины никогда не было претензий к мужу.
Когда ее пригласил танцевать черноволосый парень лет двадцати семи, Ангелина немного удивилась. В зале было много юных длинноногих красоток в мини-юбочках, однако парень почему-то отдал предпочтение именно ей, зрелой, умудренной опытом женщине. Немного подумав, Ангелина извинилась, сославшись на усталость и надеясь, что «ухажер» тут же забудет о ее существовании. Но на следующий танец парень вновь подошел к их столику. И вновь получил отказ. Тогда брюнет решил переменить тактику – он прислал Ангелине букет роз и бутылку шампанского.
«Ну, от цветов еще ни одна женщина не отказывалась», – подумала Ангелина и приняла подарки.
Но сюрпризы на этом не окончились. Когда Юстинас с женой собрались уходить, парень заказал «Ledy in red» специально для «дамы в красном». Дамой в красном была Ангелина, но она сделала вид, что это к ней никоим образом не относится.
Возможно, этот эпизод стерся бы из ее памяти, как множество других, если бы не случай. Спустя две недели после похода в ресторан у Ангелины забарахлил двигатель машины. Причем не где-нибудь, а на многолюдном Кутузовском проспекте. Ангелина, хотя и водила автомобиль уже многие годы, совершенно не разбиралась в технике. Пришлось вызвать по телефону службу спасения прямо на место происшествия. Спасатели приехали на удивление быстро, и, отдав свою «аудюшку» на попечение специалистов, Ангелина попыталась поймать такси. И в первой же машине, которая остановилась рядом с ней, она увидела брюнета из ресторана.
– Какая приятная неожиданность, – обрадовался парень. – А я смотрю и не верю своим глазам! Неужели леди в красном?
Он открыл дверцу и жестом предложил Ангелине сесть в салон. Чуть поколебавшись, она согласилась.
– Меня зовут Валик, – с ходу представился брюнет. – А вас?
– Ангелина.
– Куда едем?
Ангелина назвала адрес мастерской. Судя по легкой гримасе, это направление противоречило планам Валика, но он тотчас развернул машину и поехал по указанному адресу. По дороге они мило беседовали. Валик сыпал комплиментами и как бы ненароком хватал Ангелину за обнаженные коленки. Затем, узнав, что она художница, напросился в гости.
Дальше события развивались так стремительно, словно по намеченному сценарию.
Валик поднялся в мастерскую, выпил кофе и тут же начал грязно приставать. Разъярившись, Ангелина выставила его за дверь. Он пришел через полчаса с охапкой цветов и, бросив их под ноги растерявшейся женщине, исчез, как показалось Ангелине, навсегда.
Их первое интимное знакомство было прямой противоположностью всему, что Ангелина себе представляла. Валик не говорил ей обычных банальных фраз, не заверял с пеной у рта, что любит ее. Он просто молча ласкал ее и своей странной неразговорчивостью довел Ангелину до исступления. Валик заставил ее вновь почувствовать себя молодой, вновь окунуться во времена юности, когда она могла заниматься любовью ночь напролет, а затем бежать на занятия по живописи и до изнеможения накладывать краски на холст. Он как бы поделился с Ангелиной частью своей молодости и нерастраченной энергии.
Однако временами Валентин был невыносим. Например, сегодня…
«Почему я решила, что Валик – мой последний шанс? – вдруг подумала она. – Он ничуть не лучше остальных, такой же эгоист, как все мужчины. А на мой век такого добра хватит. Ведь я еще совсем молода, мне всего тридцать девять. В такие годы можно даже родить ребенка… – Представив себя матерью, Ангелина усмехнулась и тут же одернула себя: – Господи, какими глупостями я забиваю себе голову!»
Она с отчаянием посмотрела на дверь, втайне надеясь, что Валик передумает и вернется. И, словно в подтверждение ее мыслей, раздался звонок.
«Это он!» – Сердце затрепетало, как при первом поцелуе.
Ангелина поднялась с дивана и нарочито медленно прошла в прихожую. По привычке посмотрелась в зеркало и едва не вскрикнула от отвращения к самой себе – на ее застывшем лице отразились горечь и страдание. Глаза были без обычного блеска, тусклые и погасшие, как увядшие васильки. Ангелина попыталась расслабить мускулы лица, но у нее ничего не получилось. Тогда она начала судорожно вспоминать что-нибудь приятное. На это ушло секунд двадцать, и все это время в дверь беспрерывно звонили.
«Точно, Валик, – Ангелина заметно занервничала. – Только он один знает, что я здесь. Был бы кто посторонний, то не стал бы так настойчиво добиваться, чтобы ему открыли».
