– Стой, стрелять буду! – негромко сказал парнишка, после чего долговязый вздрогнул и с похвальной быстротой схватился за свое оружие.
Заметив, что это всего-навсего его кореш, он в сердцах матюгнулся и смачно сплюнул на землю.
– Идиот, ты меня напугал! Так и обделаться можно!
– Да пошел ты! – огрызнулся парнишка и с невинным видом пристроился рядом.
Расстегнул ширинку и, управившись с естественными потребностями, даже застонал от удовольствия.
– Тихо, не ори, – предупредил долговязый. – Если отец Василий услышит, добра не жди. Сам знаешь, как он нервничает.
– Отец Василий спит.
– И что?
– А то, что конспирацию пока соблюдать необязательно. Можно даже немного покайфовать, чем пацаны, собственно, и занимаются.
– А Романов? – уточнил долговязый. – Тоже спит?
– Романов не спит, – с сожалением пробормотал парнишка. – Но он так не свирепствует… Только попросил меня подежурить у ворот. Боится, что нас здесь засекут.
– Все зависит от того, на чьей стороне бог, – философски заметил долговязый. – На нашей – не засекут. Но чует мое сердце, что нам крышка. Нас всего-то пятнадцать человек осталось.
– Да не разводи ты панику! – всплеснул руками кореш. – До этого как-то жили и не тужили, проживем и сейчас.
Долговязый с сомнением покачал головой:
– Раньше-то у нас было, где грехи замаливать. Храм-то стоял. А теперь его нет…
– Построим новый.
– Где, здесь? – Верзила с презрением огляделся. – Да здесь нас в два счета обнаружат! Да и место тут дьявольское, мне отец Василий сам говорил.
– Ладно, не болтай ерунды. Как-нибудь выпутаемся… – без особой надежды сказал парнишка и вдруг, без всякого перехода, мечтательно протянул: – Скажи, Фекла – классная баба?
– Кто? Фекла?
– Ну да.
Долговязый пожал плечами:
– Наверное.
– Умная, стерва… – продолжал распрягаться парнишка. – Даже умнее отца Василия.
– Мне как-то по-любому.
– Нет, брат, ты не прав. Жаль, что она не захотела поехать с нами. Было бы здорово. Помнишь, как мы с тобой повеселились, вытаскивая ее из психушки?
– Чего ж не помнить, – мрачно усмехнулся долговязый. – Мне и сейчас та сестричка по ночам снится. Которую я того…
Однако парнишка никак не прореагировал на душевные излияния дружка. Константину показалось, что тот уже успел принять небольшую дозу «успокоительного», и теперь его интересовали сугубо личные проблемы.
– Как думаешь, а чего это она вдруг поперлась к своему папаше? – помолчав, спросил маленький.
– Не знаю.
– А я знаю, – маленький заговорщицки улыбнулся. – Хочешь, скажу?
– Ну говори!
Понизив голос, парень сообщил:
– Отец Василий ей сказал, что ее папаня спит с одной шлюшкой. Вот Фекла и поехала разбираться. Даже выпросила у меня пистолет.
Долговязый помрачнел и насупился:
– Ну, теперь ей точно крышка.
– С чего ты взял? – встрепенулся дружок.
– Это не я взял, а Романов. Он так говорил.
– Тебе?
– Нет, отцу Василию. Они обсуждали, нужна ли им теперь Фекла или нет. Романов говорил, что девчонка свою роль уже выполнила – помогла вытянуть бабки у своего папашки. А теперь, чтоб не наболтала лишнего, ее пора в расход. А отец Василий, как всегда, воспротивился. Он сказал, что Фекла сама себе выроет яму и не придется лишний грех на душу брать.
Парнишка погрозил верзиле пальцем:
– Смотри, если они узнают, что ты подслушиваешь, крышка будет тебе, а не Фекле!
Поговорив, оба разошлись в разные стороны – верзила вернулся в казарму, а парнишка стал прохаживаться вдоль забора.
«Да не мой ли это давний знакомый из Шереметьева-2? Надо будет вернуть ему должок!» – присмотревшись внимательнее, подумал Константин.
Несколько раз тот подходил к Константину так близко, что можно было запросто снять его одним ударом. Однако Панфилов не спешил доставать свой нож. Кое-что в разговоре «ангелов» его здорово озадачило, и сейчас вместо того, чтобы наблюдать за парнишкой, Панфилов пытался связать воедино известные ему факты и только что услышанную информацию.
«Если мне не изменяет память, Феклой называли Светлану Клебаничеву. Но ведь не далее, как вчера, Фалунчук сказал мне, что девушку похитили. И не кто-нибудь, а эти самые «ангелы». Но если верить их словам, то Светлана решила вернуться домой сама. Значит, все это время она была заодно с отцом Василием? – от внезапно осенившей его догадки Константин едва не свалился с дерева. – Господи, да она же с самого начала знала или, по крайней мере, догадывалась, что ее отца будут шантажировать! Теперь понятно, почему там, в лесу, она вела себя так странно… А я-то решил, что ее нестандартное поведение – последствия употребления наркотиков».
Это предположение придало Константину решимости. За несколько секунд он изменил свой план захвата коренным образом. Если раньше Панфилов был уверен, что «ангелы» выкрали Светлану из больницы, чтобы в нужный момент воспользоваться ею, как оборонительным щитом, то теперь он точно знал – в казарме находятся только террористы. Значит, о дочери генерала Клебаничева можно было не беспокоиться.
Стараясь действовать бесшумно, Панфилов вытащил из кобуры «кольт», навинтил на него глушитель и тщательно прицелился в парнишку-часового, который собрался покурить. Парень лишь успел сунуть в рот «косячок» и щелкнуть зажигалкой, как, словно подкошенный, рухнул на землю.
«Один есть, – подумал Константин. – Осталось совсем немного – пятнадцать, – и тут же поправился: – Нет, четырнадцать. Отец Василий мне нужен живым».
Панфилов ловко, будто кошка, принялся спускаться вниз. Когда до земли оставалось чуть больше метра, в дверном проеме казармы появился боевик. Константин мягко приземлился, полоснул по нему из автомата, и, пригнувшись, метнулся к укрытию – груде бочек и деревянных, наполовину сгнивших ящиков.
«Укрытие, конечно, так себе, – подумал он, – но на первых порах сойдет».
Он видел, как из казармы выскочили несколько вооруженных людей, в том числе и Павел Романов. Константин выстрелил в инструктора из «кольта», но Романов вовремя прикрылся одним из своих людей.
Затем проворно метнулся назад, а у порога остались лежать двое террористов.
«Теперь их всего одиннадцать», – прикинул Константин и, энергично работая локтями, отполз метров на десять влево, за густой пожелтевший куст.
Из здания донеслись одиночные выстрелы, и одна из пуль просвистела прямо над головой у Панфилова. Притаившись в мокрой траве с автоматом на изготовку, он громко застонал, дабы ввести преступников в заблуждение. Старый, как мир, трюк на этот раз не возымел должного воздействия – дверь, ведущая в казарму, не сдвинулась ни на сантиметр.
