– Еще раз: как, где и при каких обстоятельствах ты встретил Сазонова? – нетерпеливо перебил Голенков; он уже понимал многое. – Ну, за железнодорожным переездом… Только подробней!
Язык рассказчика заплетался, голос постепенно падал, пока не замер в сиплом шепотке:
– …а потом Жулик отобрал у меня «волыну», уселся в «жигуль» и уехал… С ним еще какой-то странный мужик был, с бритвой. А Танька лежала в багажнике. Больше ничего не знаю…
Оставив Цацу под охраной Мента, Эдуард Иванович вышел на крыльцо и устало закурил, размышляя.
У него не было оснований не верить Цаце. В рассказе этого шпаненка, возомнившего себя крутым гангстером, сходилось абсолютно все – включая время и место обнаружения ментами сгоревшей «Волги». Зацаренный умудрился даже запомнить номер машины: минюстовский шифр «ААК» и три семерки.
Впрочем, от этого Эдику было не легче – скорее наоборот. Случилось самое жуткое: любимая дочь, цель и смысл его жизни, случайно оказалась в лапах врага номер один.
Да и теперешняя ситуация была весьма щекотливой. Заявлять в ментуру о похищении он не мог: пришлось бы ссылаться на Цацу. А оставлять этого выродка в живых было нельзя ни при каких обстоятельствах. Зацаренный-то, конечно, «шестерка», но за спиной его – Дядя Ваня с мощной бандитской фирмой, большими деньгами и нехилыми связями. К тому же заявление о похищении Тани рецидивистом Сазоновым все равно ничего не изменит: ведь Жулик находится в федеральном розыске!
Коробейник вряд ли будет искать пропавшую. Этому жирному борову теперь не до службы.
Воспоминание о бывшем друге заставило Голенкова скривиться, словно от зубной боли.
– Юра, Юра… – с ненавистью прошептал он. – Вместе служили, вместе водку хлестали, вместе баб пороли… Так меня развести, а?! Чтоб ты сдох, с-сука поганая!
Жажда физической ликвидации Коробейника не оставляла бывшего подпольного миллионера даже теперь.
Неожиданно в сознании, словно перископ отчаянной подводной лодки, всплыла совершенно безумная мысль. Мысль эта мгновенно разрослась в идею, и когда идея овладевала Эдиком, она уже не казалась ему безумной. Детали, вырисовываясь все отчетливей, складывались в замечательный план.
Оставлять Цацу в живых нельзя. Это надо принять как аксиому. Но убийство директора «Находки» неизбежно повлечет за собой уголовное расследование. Да и Михалюк наверняка назначит ментам премиальные, чтобы поднять свой авторитет перед братвой. Так почему бы не перевести стрелки на Жулика? К тому же этого подонка вполне можно подставить не только с убийством Цацы, но и с ликвидацией Коробейника (а если повезет, то и Наташи).
Задумка выглядела просто, изящно и вместе с тем весьма убедительно.
Сперва из «Кадиллака» расстреливается джип начальника ГУВД – естественно, вместе с владельцем (и пассажиркой, что было бы просто здорово). Расстрел происходит при свидетелях: ведь полгорода знает, кому принадлежит американский лимузин! Затем какие-то случайные люди обнаруживают «Кадиллак» на городской окраине, с трупом Зацаренного на водительском сиденье. Во время оперативно-следственных действий менты находят в салоне портмоне – то самое, случайно оброненное Жуликом на парадной лестнице прокуратуры. Улика – стопроцентная: фотография Сазонова с мамой и котом, а также отпечатки пальцев убийцы скажут сами за себя.
Даже курсант-двоечник средней школы милиции без труда восстановит последовательность событий: сперва Зацаренный по заказу Сазонова расстрелял автомобиль Юрия Васильевича, а потом заказчик избавился от исполнителя. Мотивации очевидны: во-первых, месть товарищу полковнику за разоблачение лжеследователя Генпрокуратуры, а во-вторых – нежелание платить киллеру. А потерю кошелька всегда можно объяснить спешкой или каким-нибудь форс-мажором.
Оружие – не проблема: в подвале «Золотого дракона» хранится целый арсенал. Для завала лучше всего подойдет «АКСУ», каковых у Голенкова целых два. Один по-прежнему лежит в подпольной золотоплавильной мастерской, а второй – в Мандавошкиной квартире, в старом фибровом чемоданчике…
– Одним выстрелом – двух… или даже трех зайцев! – проговорил интриган и, поднявшись с крыльца, двинулся на кухню.
Правда, оставалось неизвестным, где теперь Таня, и это тревожило больше всего. Но от Эдуарда Ивановича уже ничего не зависело. Он понимал: главное теперь – не впадать в постыдный мандраж. Оставалось лишь надеяться, что завал Коробейника подстегнет оперов к более деятельным поискам преступника. А вместе с Жуликом найдется и дочь.
Да и Дядя Ваня будет искать убийцу по своим каналам. И уж «смотрящий» наверняка позаботится, чтобы убийце Зацаренного приделали гребень еще в следственном изоляторе, ведь обвинение по «мохнатке» никто с Сазонова не снимал!
Бывший опер анализировал задумку долго и тщательно, выискивая слабые места. Конечно, план его мог показаться слишком уж смелым.
Но ведь у Жулика вновь не было никакого алиби.
Какое еще алиби у беглого зэка?
* * *
В подмосковный банк «Дукат», принадлежавший бывшему сокамернику Вишневскому, Леха дозвонился только к обеду. Новость оглушила, словно обухом.
– Сергея Владимировича убили во Франции, – траурным голосом сообщила секретарша. – В тюрьме «Сантэ».
– Как это «убили»? – не поверил Жулик. – Когда убили?
– Неделю назад. Адвокаты добились пересмотра дела, и Сергея Владимировича должны были выпустить через несколько дней под денежный залог. Во время прогулки в тюремном дворике к нему подошел какой-то китаец… Достал нож и всадил в сердце.
– Во-от оно что… – прошептал Сазонов, пораженный.
Было очевидно: люди, стоявшие за производством червонцев из радиоактивного золота, тщательно зачищают концы. И люди эти куда хитрее, расчетливей и коварней бывшего опера Голенкова.
– Ну что, Пиля, – вздохнул Жулик. – Следует приготовиться к загадочным убийствам и странным исчезновениям людей в нашем городе.
– Каких людей?
– Всех, кому что-то известно о радиоактивном золоте. Или же тех, кто уже обозначил интерес к царским империалам 1915 года выпуска. А таких немало. Режимная часть радиозавода. Поганый мент Голенков. Возможно, господин Зацаренный с господином Михалюком, коль их так капитанская дочка заинтересовала.
– А мы?
Леха хмыкнул:
– А разве кто-нибудь знает, что мы интересуемся червонцами? Ладно, Пиля, пока ничего предпринимать не будем. В позиции стороннего наблюдателя есть свои преимущества. Ох и интересное же кино нам всем предстоит наблюдать!..
Глава 21
Пассажирский поезд, изгибаясь на рельсах гигантской гусеницей, неторопливо катил по равнине. За окнами проплывали низкие шиферные крыши поселков, изумрудные поля и спокойные озерца, в которых поблескивало утреннее солнце.
Общий вагон в конце состава жил привычной железнодорожной жизнью. Пьяные дембеля азартно резались в карты. Двое пожилых пролетариев степенно беседовали о политике. Перезревшая блондинка с провинциальной косметикой на лице лениво цедила пиво, то и дело поглядывая на сидевшего рядом мужчину лет сорока.
