— У нее тяжелый характер?
— Не то слово. Говорят, ее первый муж умер в ужасных
страданиях. И это наложило отпечаток на ее характер и поступки.
— Она не ладит с Евгенией Алексеевной?
— Не ладит — мягко сказано. Они ненавидят друг друга! Каждая
считает, что имеет больше прав на Бориса Алексеевича. Но в последнее время
Евгения Алексеевна стала редким гостем в доме. Сказывается их «холодная война».
— Со своими сослуживцами Майя Александровна тоже в состоянии
«холодной войны»?
— Кого конкретно вы имеете в виду?
— Например, супруги Денисенко, — пояснил Дронго, — они ведь
дружат давно?
— Давно, — кивнула Юлия.
— Но здесь как раз другой случай. Инна Денисенко работает
вместе с Майей Александровной в институте. И они дружат достаточно давно,
кажется, еще до того, как наша хозяйка вышла замуж за Бориса Алексеевича.
— Мне показалось, что Ратушинский и Арчвадзе — разные люди.
— Да, — насмешливо согласилась Юлия. Потом взглянула на
Дронго.
— Я всегда подозревала, что мужчины ничего не смыслят в
отношениях между людьми. И лишний раз смогла в этом убедиться. Если вы тоже
ничего не заметили, то мне остается только удивляться мужской природе.
— Будем считать, что я оценил ваш пассаж про мужчин, —
усмехнулся Дронго.
— Интересно, что именно я должен был заметить? Что они
разные люди? Да, это заметно. Что он побаивается своей супруги? Тоже заметно.
Что у нее сложный характер? Безусловно. Что еще я должен был заметить?
— Я же вам объяснила, Они только формально муж и жена, —
доверительно сказала Юлия.
— Все полагают, что они вместе живут, но это не так. Борис
Алексеевич редко сюда приезжает, а его супруга почти все время проводит на
собственной даче, которая находится в тридцати километрах отсюда.
— Почему?
— Не знаю. Но мне кажется, что он женился не по любви. Она
была супругой известного бизнесмена, который умер, оставив ей большое
состояние. А у Ратушинского в этот момент дела шли не ахти как. Кроме того, она
знакома с множеством влиятельных людей. Половина членов правительства и многие
известные деятели культуры входят в круг ее знакомых и друзей. Ему нужны были
ее связи и ее деньги.
— А мне показалось, что она красивая женщина, — осторожно
возразил Дронго.
— Только не для Бориса Алексеевича. Он неисправимый бабник и
готов гоняться за любой юбкой. Неужели вы думаете, что он ей никогда не
изменял? — она остановилась и покачала головой.
— Какие же вы, мужчины, наивные! Если посчитать, сколько
раз он был только со мной, то на голове у нашей хозяйки может вырасти ветвистое
дерево. Он ведь не аскет. Говорю вам то, что точно знаю. Он женился на ней
из-за денег.
— Насчет измен спорить не буду, — тактично согласился
Дронго, но относительно его женитьбы не могу согласиться. Мне кажется, что
такой тип женщины должен его устраивать. Она сильная, независимая, деловая
женщина с большим вкусом и собственным мнением. Я думаю, что несмотря на все
свое состояние, он нуждается в поддержке такого человека, как она, а иногда и в
ее советах.
— Может быть, — согласилась Юлия.
— Но сильных мужчин подобные советы только раздражают. И
обижают. Поэтому он не так уж часто проводит с ней время. Хотя в тот вечер мы
были все вместе.
— Вы знали про документы?
— Конечно, знала. Мне кажется, что я была единственным
человеком, кто вообще мог знать про документы. И Майя Александровна не скрывает
своего отношения ко мне. Пока я спала с ее мужем, это ее устраивало, но когда
пропали документы, она сразу заподозрила меня. Но зачем бы я стала воровать эти
документы? Чтобы продать их за несколько тысяч долларов? Лисичкин бы больше не
дал. А я рисковала своим местом и положением в компании. Глупо и нерационально.
— Она считает, что документы взяли вы?
— Конечно. И сразу сказала об этом мужу.
Правда, она оговорилась, что я могла взять документы по
ошибке или случайно переложить в другое место.
— А вы их действительно не брали?
— Конечно не брала, — она обернулась в сторону дома. —
Кажется, мы зашли очень далеко. Давайте повернем обратно.
Они повернули назад.
— Кто еще мог знать про документы?
— Только Борис Алексеевич, — сразу ответила Юлия, больше
никто. Я долго думала об этой пропаже. Может, он сам хотел, чтобы документы
пропали? Но, с другой стороны, зачем ему нужен такой скандал? Я видела, как он
нервничал, когда принесли газеты. Нет, он не мог этого сделать.
— В таком случае это были вы?
— Получается, что так. Но я этого не делала. Я же не
сумасшедшая.
— Вы оставались одна в его кабинете в тот день?
— По-моему, да. Он несколько раз выходил, оставляя меня
одну. Но все равно я их не брала. У нас на работе есть гораздо более
скандальные и грязные документы. Но я никогда не пойду на такую глупость. Если
бы я начала воровать документы, то это довольно быстро бы выяснилось. А среди
знакомых Бориса Алексеевича есть люди с криминальным прошлым. Меня бы убрали
так, что и через тысячу лет никто бы не нашел моих костей. Зачем мне такие
неприятности? Я собираюсь защищать диссертацию, и лишние проблемы мне ни к
чему.
— Хотел у вас спросить: для чего вам нужно научное звание?
Хотите уйти от вашего шефа?
— Естественно, хочу. Не всегда же мне быть подстилкой для
богатых начальников, рассудительно сказала Юлия, подавать им кофе и улыбаться
их сальным шуткам. За несколько лет работы я столько всего увидела… Я хочу открыть
кабинет частного психолога. У людей сейчас много проблем, а помочь им некому. В
Америке у каждого богатого человека свой личный психолог. Я думаю, что и у нас
должны появиться частные психологи, помогающие людям преодолевать стрессы.
— В Америке есть еще семейные адвокаты и семейные врачи, —
напомнил Дронго. Но к услугам таких людей обращаются единицы, а большинство
предпочитает ходить к обычным врачам и консультироваться у обычных адвокатов за
небольшую плату.
— В таком случае я буду работать не для «обычных» людей,
парировала Юлия.
Они прошли еще несколько шагов, когда Юлия неожиданно
показала на машину, мелькнувшую между деревьями. Это был белый
«фольксваген-пассат». Машина ехала по соседней дорожке, и было видно, что она
сворачивает к дому Ратушинского.
— Инна Денисенко приехала, — пояснила Юлия. Она взглянула на
часы.
— Странно, — пробормотала Юлия, — сегодня все приезжают
раньше обычного. Наверное, у нее что-то случилось.
