— А если это действительно судьба? — прищурился Дронго. — Вы
не допускаете мысли, что «кирпич просто так на голову не падает». Возможно,
там, наверху, кто-то решил, что вы не должны знать имя человека, взявшего эти
документы. Может, так вам будет лучше…
— Нет, — перебил его Ратушинский, — так будет еще хуже. Я
мучаюсь, подозреваю всех, кто был в тот день в доме. Просто схожу с ума от
подозрительности! На прошлой неделе я положил куда-то отчет американского банка
о моем текущем счете. Ничего особенного, но когда я его не нашел, то наорал на
жену и на домработницу. Потом эти бумаги оказались в портфеле. И я понял, что
начинаю терять рассудок. Мне необходимо найти человека, который украл
документы!
— Ясно, — сказал Дронго, переглянувшись с Вейдеманисом. —
Значит, вы твердо убеждены, что документы взял кто-то из людей, находившихся в
вашей квартире? То, что это могли сделать посторонние, вы полностью исключаете?
— Абсолютно. У нас дом охраняется. И это не только сидящие
внизу охранники. Есть еще электронная система защиты. Можно, конечно, договориться
с охранниками и отключить ее. Но тогда зачем красть документы, которые в худшем
случае могли принести мне лишь головную боль и неприятности с налоговой
полицией? В моем столе хранились гораздо более ценные бумаги. Кроме того, там
всегда лежит несколько пачек долларов. Получается, что вор — полный идиот, если
взял не деньги, а эти материалы.
— Значит, деньги не пропали? — взглянул на собеседника
Дронго.
— Нет. Ничего не пропало. Только эти документы. В этом и
весь парадокс. Выходит, что кто-то из моих близких решил мне насолить, —
Ратушинский усмехнулся. — Смешно получается: чтобы мне «насолить», украли
документы о поставках сахара. -
— Вы понимаете, что прошло уже много времени и мне будет
трудно помочь вам… — начал Дронго.
— Мне нужна ваша помощь, — снова довольно невежливо перебил
его гость.
—Я готов заплатить вам хороший гонорар.
— Перестаньте говорить о деньгах, — остановил его Дронго. —
Мы сделаем так. Сначала оговорим условия. Есть некая твердая сумма, которую вы
мне платите, независимо от результатов расследования. Я не могу вам
гарантировать конечный успех — в таком деле это достаточно сложно. Но я могу
вам обещать, что сделаю все, чтобы найти человека, укравшего эти документы.
Конечно, при условии вашего корректного поведения. Не нужно вести себя так,
словно вы меня наняли. Мы с вами партнеры по расследованию. Надеюсь, мы больше
не вернемся к этому разговору? В противном случае мы расстаемся с вами
немедленно. Вы согласны?
— Да, — быстро кивнул Ратушинский. — Я согласен на все. На
любые условия. Я должен узнать, кто украл документы.
— Тогда давайте сразу начнем, — предложил Дронго. —
Расскажите мне подробно, кто был в вашей квартире в день, когда они исчезли.
Расскажите о каждом поподробнее.
Гость кивнул. Потом, взглянув на Вейдеманиса, вдруг
попросил:
— Вы не могли бы дать мне еще стакан воды?
Эдгар пошел на кухню. Ратушинский посмотрел ему вслед и
шепотом обратился к Дронго:
— Вы в нем уверены? Сейчас плохое время. Если эта история
попадет в газеты, я буду окончательно опозорен.
— Мы знаем друг друга уже не первый год, — пояснил Дронго. —
Что касается лично вас, то мне иногда кажется, будто я живу в перевернутом
мире. Когда вас уличили в том, что вы обманули государство на несколько
десятков миллионов, вас это не испугало. Вас волновало не моральное осуждение
окружающих, а поиски предателя из вашего окружения. Зато вы боитесь показаться
смешным и поэтому не хотите, чтобы наше расследование стало достоянием
гласности.
Лучше пусть думают, что я жулик, чем полагают, что дурак, —
парировал Ратушинский, и не нужно говорить о моральных принципах. Мы примерно
одного возраста, может, я старше вас на несколько лет. Мы с вами прошли одну
школу. Нас принимали в пионеры под барабанную дробь, потом мы были
комсомольцами. Кстати, вы, наверное, были и членом партии? — Не дожидаясь
ответа, Борис Алексеевич махнул рукой: — Я тоже был. Только меня исключили. За
махинации в восемьдесят четвертом. Тогда было строго. Как раз перед смертью
Андропова. Нас учили,что спекуляция—это плохо,что нельзя заниматься
частно-предпринимательской и коммерческой деятельностью, нельзя иметь валюту на
руках, за это давали срок. А сейчас? Ценности изменились… Моральные ценности
стали совсем другими. Девочки мечтают стать валютными проститутками, а мальчики
продают жвачку друг другу в школе и становятся рэкетирами уже в старших
классах, отбирая деньги у малышей. Все изменилось…
Вейдеманис принес стакан с водой, и Ратушинский, благодарно
кивнув, выпил его залпом.
— Вам не говорили, что вы циник? — спросил Дронго.
— Вы пытаетесь оправдать собственную нечистоплотность. За
аферу с сахаром в любой другой стране вас привлекли бы к уголовной
ответственности. Такие «шалости» не прощают в цивилизованных странах.
— Может быть, — кивнул Ратушинский, — но тогда нужно сажать
и некоторых ответственных чиновников из правительства, которые знали о
настоящей цене и, тем не менее, подписали наши договора. Или вы думаете, что
они сделали это безвозмездно?
— Не думаю, — нахмурился Дронго. — Он посмотрел на
Вейдеманиса. Им обоим это человек был неприятен. «Может, выгнать его к чертовой
матери? — подумал Дронго. — А с другой стороны, за него просил давний знакомый
из Баку». Вслух он спросил:
— Как вы вышли на моего знакомого?
— У меня есть адрес вашего филиала в Баку, — улыбнулся
Ратушинский, — а там все знают, что офис Дронго находится на улице Хагани,
двадцать пять. Я даже помню ваш почтовый индекс — тридцать семь и четыре нуля.
На вы там редко бываете. Хотя адрес запоминающийся, как Бейкер-стрит у Шерлока
Холмса. Я попросил узнать о ваших знакомых, и мы вышли на вашего друга. Вы меня
и за это осуждаете?
Я ведь понимал, что мне нужно заручиться рекомендацией
кого-то из тех, кто хорошо вас знает.
— Остается только позавидовать вашей предприимчивости, —
пробормотал Дронго, — давайте перейдем к делу. Расскажите о каждом из шести
человек, которые находились в доме.
Ратушинский заерзал на месте. Потом спросил:
— С кого начинать?
— С кого хотите. Вы сказали, что там были две семейные пары,
ваша супруга и секретарь. Можно узнать, кого из них вы подозреваете?
— Н-никого, — не совсем уверенно произнес Борис Алексеевич.
— Я никого не подозреваю.
— Так не бывает, — сказал Дронго, — вы ведь наверняка уже
прокручивали эту ситуацию сто раз. И каждый раз пытались найти конкретного
виновника. Итак, кого вы подозреваете в первую очередь? Учтите, вам нужно быть
откровенным, иначе все наши усилия окажутся безрезультатными.
