— Он бывал у вас дома?
— Нет, кажется, не приходил. Я видела его несколько раз на
телевидении. А почему он вас интересует? Из-за пропавших документов
Ратушинского, вспомнила она и посмотрела на Дронго более строго. Думаете, это
Миша взял документы Бориса Алексеевича?
— Нет, не думаю. А Ратушинский знал, что вы знакомы с
Лисичкиным?
— Конечно, знал. Мы этого никогда не скрывали. Но документы
мы не брали. Ни я, ни Михаил, — добавила она, глядя Дронго прямо в глаза.
— Ваш муж готовил репортаж о поставках оружия через Украину?
— Какое оружие? — не поняла она. Он занимался совсем другими
вопросами. Ставил популярные ток-шоу. Говорил, что в новом веке публицистика
никому не нужна, что она отжила свое и теперь народу нужны зрелища.
— Но он знал о поставках оружия через Украину, которые
осуществляла фирма Молокова, настаивал Дронго.
— Наверное, знал, — равнодушно согласилась она. Кажется,
Лисичкин занимался этими вопросами.
Он вам об этом говорил?
Нет. Я с ним на такие темы никогда не разваривала. А Миша
что-то рассказывал. Но сейчас я не могу вспомнить подробности.
Вы давно дружите с Майей Александрой?
— Это тоже важно для вашего расследования? — она тяжело
вздохнула. — Давно. Мы знаем друг друга много лет. Вместе ездили в Испанию.
— Но в посольство Испании вы пошли без них
— Борис Алексеевич был занят, — тихо ответила она.
— Мне позвонила Майя и сказала, они не приедут.
— Вы смотрели все передачи мужа?
— Думаю, что да. А почему вы спрашиваете?
— В последнем ток-шоу принимала участие секретарь Бориса
Алексеевича Юлия Геллер. Вы знаете, что она готовится защищать диссертацию по
психологии?
— Какая умная девочка, — удивилась Инна, нет, я не знала об
этом.
— Она участвовала в передаче, которую делал ваш муж. И,
кажется, там произошла неприятная история. Ее выставили в неприглядном свете в
присутствии руководителя и других ученых, от которых зависит ее успешная
защита.
— Нет, — нахмурилась Инна, я об этом не слышала. Муж ничего
не говорил. Я старалась не вдаваться в детали подобных историй. У них часто
случаются какие-то накладки, но он никогда не посвящал меня в подобные мелочи.
А я старалась не нагружать его своими заботами.
Она говорила с понятной болью, но была терпелива и внешне
спокойна. Дронго в очередной раз поразился ее выдержке.
— Вы часто виделись с Евгенией Алексеевной?
— К счастью, нет, — несколько оживилась она. Это вздорная
баба, и мне жаль пациентов которые попадают к такому врачу. Нет, мы виделись
редко. Хотя она иногда приезжала к Борису Алексеевичу в гости. Но он, по-моему,
не очень любит сестру, а особенно ее мужа.
— У них были конфликты с вашим мужем?
— Нет. Никогда не было. И со мной не было. Мой муж считал их
типичными разбогатевшими буржуа средней руки. Так он и говорил. Кажется, он их
презирал. Извините, что я так говорю.
— А как он относился к Борису Алексеевичу?
Она задумалась. Потом неожиданно спросила
— У вас есть сигареты?
— Я не курю, — ответил Дронго. Если хотите, я у кого-нибудь
попрошу, — он сделал попытку подняться со стула. Ноги уже порядком затекли.
— Не нужно. Сейчас там много людей. Если выйти за дверь,
обратно можете не протиснуться. Перебьюсь.
— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил женщине.
— Михаил относился к нему с уважением сказала она, чуть
подумав, считал Бориса Алексеевича сильным человеком. Очень сильным. Да, он
его уважал. И очень хорошо относился к Майечке.
— А Борис Алексеевич?
— Я не поняла вашего вопроса… ^
— Как он относился к вашему мужу?
— Мне кажется, что это лучше спросить Ратушинского, она
несколько повысила голос. Извините, но мы с вами слишком долго разговариваем.
Меня там ждут.
Инна поднялась, и он тоже.
— Скажите, — спросила она, глядя в глаза Дронго, вы
действительно частный эксперт или из милиции?
— Я действительно частный эксперт.
— Тогда желаю вам успехов. Надеюсь, у вас все получится. До
свидания.
Дронго несколько минут протискивался сквозь толпу в коридоре
и на лестничной клетке. Выходя из подъезда, он посмотрел на часы. Теперь нужно
отправиться в дачный поселок к Ратушинскому. Он не мог и предположить, что
через два часа в этой загадочной истории появится еще один труп.
Для его машины был оставлен пропуск и водитель вырулив на
дорожку, увидел, как автоматически открываются ворота. Дронго достал телефон и
набрал номер Эдгара. Нашел что-нибудь?
Ты знаешь, о чем писал Лисичкин? — вопросом на вопрос
ответил Эдгар.
Знаю. О поставках оружия
Как ты узнал?
Сказала Инна Денисенко. Они с мужем близко знали Лисичкина.
— А почему Ратушинский не сказал об этом, удивился
Вейдеманис. Он ничего не знал? Знал, задумчиво ответил Дронго, но стал
знакомить нас с таким интересным фактом. Он готов подозревать кого угодно, но
не чету Денисенко. Хотя почему-то в его доме погиб Михаил Денисенко, который
был близко знаком с Лисичкиным.
— Не нужно бы тебе туда ездить, рассудительно сказал Эдгар.
Это очень опасные люди. Могут устроить провокацию. Ратушинский тебя уже не раз
обманывал. Будет лучше, ты откажешься от этого дела.
— Не могу, — признался Дронго, если ввязался в драку,
нельзя из нее выходить. Детский мальчишеский принцип.
— Глупый принцип. Не нужно тебе туда ездить, настойчиво
повторил Вейдеманис. Он нервничал, и его характерный латышский акцент стал
заметнее.
— Поздно. Я уже приехал. Как там статья Лисичкина?
— Очень жесткая. Он явно не любил Бориса Алексеевича,
сообщил Вейдеманис. Я сравнил ее с другими статьями. Он обычно писал очень
неприятные вещи, но в статье о Ратушинском есть и личные выпады. Я думаю,
Лисичкин не любил богатых людей. Это чувствуется по его материалам.
— В этой стране никто не любит богатых людей, устало сказал
Дронго. Здесь богатый означает вороватый. Поэтому их и не любят. Спасибо,
Эдгар, я тебе перезвоню.
Он убрал аппарат и вышел из машины, затормозившей у дома
Ратушинского. На этот раз у дома было двое охранников, они обходили здание.
Увидев Дронго, они подождали, пока он войдет в подъезд, и пошли дальше.
