— Да, конечно, — кивнул Ратушинский, — среди этих шестерых
больше всего сомнений у меня вызывал Виталий Молоков. Это муж моей сестры. Они
женаты уже восемь лет, у них маленький ребенок. Он пытается заниматься
бизнесом, но безуспешно. Ничего не получается. Все его проекты оказываются
безуспешными. Есть люди, которым противопоказано заниматься бизнесом. К ним не
идут деньги. Они обходят их стороной. Очевидно, Виталий из их числа. Но он все
время пытается что-то сделать, как-то пробиться. Я, конечно, ему помогаю —
из-за сестры, но, думаю, он безнадежен. В первую очередь я подозревал именно
его. Даже пытался с ним поговорить. Он очень испугался и клялся, что не мог
сделать ничего подобного. Знаете, я ему верю. С его куриными мозгами. Очень
сложно продумать такую комбинацию. Он скорее взял бы деньги, чем документы. Но
его я подозревал в первую очередь.
— Он знал, что вы держите в кабинете деньги документы?
— Конечно знал. И про деньги тоже. Он приходил ко мне, и я
иногда давал ему небольшие суммы. Он клялся, что вернет, но я до сих вор не
получил ни копейки.
— Он мог войти в ваш кабинет?
— Вообще-то, нет, но если он решился на то, чтобы забрать
документы, то, наверное, мог. Дело в том, что у нас квартира на двух этажах. На
первом находятся гостиная, столовая, мини-кинотеатр — сейчас это модно — и
кухня. А на втором — спальни и мой кабинет. Поэтому трудно проследить, кто
именно входил или выходил из кабинета. Любой из находившихся в квартире мог
незаметно подняться ко мне в кабинет. Я никогда не закрываю дверь. В кабинете
нет сейфа. Я считал, что не нужно привлекать внимание строителей такой
красноречивой деталью. Обычно документы я храню у себя на работе, но из-за
того, что я должен был лететь в Лондон, привез документы домой.
— Значит, Виталий Молоков, — повторил Дронго.
В руках у Вейдеманиса появился блокнот. Эдгар
каллиграфическим почерком вывел имя первого подозреваемого.
— Главный подозреваемый всегда бывает невиновен, — мрачно
пошутил Ратушинский, — кажется, так случается во всех детективах.
— Но не в жизни, — возразил Дронго. — Здесь как раз все
наоборот. И вообще преступления совершаются гораздо проще, чем об этом принято
думать. На одного гениального преступника приходится сто дилетантов. Как на
одного хорошего бизнесмена — тысяча неудачников.
— Намек понял, — кивнул Борис Алексеевич. — Кто еще вас
интересует?
— Все остальные.
Моя жена — Майя Арчвадзе. По отцу она грузинка, по матери —
еврейка. Это моя вторая жена. Мы женаты шесть лет. У Майи есть дочь от первого
брака, которая учится в Париже. Должен сказать, что жену я подозреваю меньше
всего. Ей это просто не нужно. И замуж она выходила за меня, а не за мои
миллионы. Дело в том, что ее первый супруг умер восемь лет назад в девяносто
третьем. К тому времени он успел сколотить состояние в несколько миллионов
долларов, и Майя ни в чем не нуждалась. Кстати, она дважды отказывала мне, и
только с третьего раза мне удалось убедить ее выйти за меня замуж. Я думаю,
когда вы ее увидите, то все поймете. Она — потомок известного княжеского рода.
Эта женщина абсолютно не способна на мелкую пакость. Она никогда не стала бы
красть документы, чтобы причинить мне неприятности. Это не в ее стиле.
— У вас нет детей?
— У меня есть сын от первого брака. Ему уже четырнадцать, он
живет с матерью, моей первой женой.
— Ваш сын навещает вас?
— Конечно. Но если вы думаете, что он мог украсть эти документы,
то ошибаетесь. Он с матерью уехал за город, их не было в Москве несколько дней,
включая и тот день, когда пропали документы.
— Нет, я спросил не поэтому. Я хотел узнать, какие отношения
у вашей второй жены с вашим сыном?
— Самые хорошие. Она принимает его так, как будто он ее
родной сын. Ни одного лишнего слова или жеста. Я же говорю, вам нужно с ней
познакомиться. Она настоящая аристократка, и именно это привлекает в ней более
всего.
— Она где-нибудь работает?
— Да. Как ни странно — работает. Я много раз предлагал ей
бросить работу, тем более что получает она гроши. Но она не соглашается. Сейчас
она — руководитель отдела в Институте мировой литературы. Готовит докторскую
диссертацию. Ей кажется важным добиться успехов самой. Наверное, она так решила
после смерти первого супруга.
— От чего он умер?
— Онкология. Проклятая болезнь. У них в семье многие от нее
умирали. Был цветущий, красивый мужчина — и вдруг за полтора года превратился в
старика. Она так много вынесла, уму непостижимо! Возила его в Америку, в
Германию, в Израиль. Ничего не помогло. В последние дни он угасал на ее глазах.
Она так измучилась.
— Вы были с ним знакомы?
— Да. И с ним, и с ней. Она мне всегда очень нравилась. Но я
не позволял себе глупостей. А она тем более не одобрила бы моих вольностей. Это
не та женщина. Пока мы официально не зарегистрировались, у нас не было никаких
отношений. Поверьте мне, это так, хотя мы оба были уже достаточно взрослыми
людьми. Когда мы поженились, мне было около сорока, а ей тридцать восемь. Ее дочери
тогда было шестнадцать, а сейчас уже двадцать два года, и Майя говорит, что у
девочки есть постоянный друг. Наверное, мы скоро станем дедушкой и бабушкой, —
усмехнулся Ратушинский.
— Продолжайте, — попросил Дронго.
— Моя сестра Евгения Ратушинская, супругa Виталия. Она не
стала менять нашу фамилию. Моя младшая сестра. По образованию — врач. Работает
в научно-исследовательском институте. У них с Виталием растет дочь. Не
представляю, как Женя терпит своего никчемного мужа. При ее амбициях рядом с
ней должен был бы находиться какой-нибудь известный режиссер или политик, а не
этот слюнтяй. Но так получилось, и теперь Евгения мучается с ним, пытаясь
сделать из него человека. Женя на шесть лет моложе меня.
— Они часто бывают в вашем доме?
— Нет, не часто. Но в тот день мы собирались вместе пойти в
театр. Женя приехала к нам, чтобы мы отправились туда вместе.
— Почему? — поинтересовался Дронго.
— Они не могли встретиться с вами у театра? Зачем нужно было
приезжать к вам, чтобы затем поехать в театр?
— У Жени свои амбиции, — улыбнулся Ратушинский.
— Дело в том, что я вызвал оба своих «мерседеса», чтобы нас
отвезли в театр, и Женя об этом знала. Ей хотелось продемонстрировать свое
положение. Хотя у ее мужа тоже неплохая машина, но это не представительский
«мерседес». Вообще-то, с нами должны были ехать соседи по дому, но у них
оказались срочные дела, и я пригласил Женю.
— Они приехали непосредственно перед выездом?
— Нет, гораздо раньше. Часа за три. И где-то через полчаса
приехала другая пара. Мы пили чай, скоро надо было ехать в театр, когда
приехала моя секретарша.
