— Ваша супруга не ревнует вас к Юлии?
— Нет. Моя жена достаточно разумный человек. Она никогда не
устраивает мне сцен. Во всяком случае, не стоит за дверью и не подслушивает о
чем мы говорим.
— Ясно, — кивнул Дронго. — Итак, получается шесть человек. И
кроме мужа вашей сестры, к которому вы испытываете естественное недоверие из-за
его частых провалов в бизнесе, все остальные вне подозрений?
— Да, я думаю, что так. Именно поэтому я и пришел к вам.
— Вы убеждены, что документы, которые публиковал Лисичкин,
попали к нему из вашего кабинета?
— Абсолютно. Там были некоторые детали, которые
присутствовали только в моих документах. О них не знали даже в банке, который
занимался переводом денег. Нет, нет, здесь нет никаких сомнений. Документы,
которые опубликовал Лисичкин, попали к нему из моего кабинета. В этом нет
никаких сомнений.
Дронго посмотрел на Эдгара Вейдеманиса. Тот пожал плечами: в
любом случае все решал Дронго.
— Когда вы можете собрать всех шестерых, о которых мы
сегодня говорили? — спросил Дронго.
— Когда угодно, — удивился Ратушинский.
— Хотя бы сегодня вечером. Они все в Москве, никуда не
уезжали. Хотя летом мы обычно живем за городом. Я могу пригласить всех в свой
загородный дом и это не вызовет никаких подозрений.
— Лучше завтра, — предложил Дронго. Завтра вечером вам
нужно собрать всех шестерых на ужин. И пригласить нас с господином
Вейдеманисом. Нужно придумать повод, чтобы мы у вас появились. Разумеется,
никому не нужно сообщать о том, чем мы занимаемся и почему собираемся у вас
ужинать. Возможно, в результате встречи, мы придем к какому-то конкретному
результату.
— Значит, вы согласный — обрадовался Ратушинский.
— Я пришлю за вами машину.
— Во всяком случае, у меня есть время додумать до завтра, —
уклонился от прямого ответа Дронго. И если я соглашусь, нужно будет сделать
так, чтобы я попал в ваш загородный дом раньше остальных.
— Договорились, — кивнул гость. Я позвоню утром. Надеюсь,
что, подумав, вы не откажетесь.
Борис Алексеевич поднялся. Настроение у него явно поднялось.
Он поочередно пожал руки Дронго и Вейдеманису и, попрощавшись, ушел.
Когда дверь за ним закрылась, Эдгар вернулся в кабинет и
молча забрал стакан, чтобы вымыть его на кухне. Дронго посмотрел на друга. Тот
был чем-то явно недоволен.
—Тебе он не нравится? — усмехнулся Дронго.
—Да, — сказал, не оборачиваясь, Вейдеманис.
— Он мне не нравится. Ты сам говорил, что с такими людьми
дел лучше не иметь. Иногда я тебя не понимаю. Зачем тебе нужен Ратушинский?
— Ты помнишь рассказ Артура Конан Дойла «Пестрая лента»? Там
ведь тоже хозяин дома, куда собирался Шерлок Холмс, не очень нравился ни
великому сыщику, ни его напарнику. И тем не менее, они поехали, чтобы помочь
установить истину.
— Доктор Гримсби Ройлотт из Сток-Морона, — улыбнулся
Вейдеманис. Отлично владевший английским языком, он был помешан на английской
литературе и особенно любил Конан Дойла. Он понял, почему Дронго привел именно
этот пример.
— Но ты забываешь, что Шерлок Холмс поехал туда по
приглашению племянницы доктора Ройлотта, — напомнил Вейдеманис, — и все
кончилось тем, что виновником убийства ее сестры оказался сам хозяин квартиры.
Ты думаешь, что и здесь похожий случай?
— Во всяком случае, у Ратушинского нет павианов и змей, в
этом я убежден, — рассмеялся Дронго. А если серьезно, то я полагаю, что в
любом случае вина хозяина квартиры будет очевидной. Конечно, он не брал
документы и не передавал их погибшему журналисту. Но так или иначе он виноват в
том, что среда окружающих его близких людей неожиданно оказался предатель.
Подумай сам, кто был в доме Ратушинского в момент пропажи документов? Его жена,
секретарь, сестра, муж сестры, их близкие друзья. Если кто-то из них совершает
подобную подлость, то это означает как минимум, что Борис Алексеевич не
разбирается в людях. А по максимуму можно предположить все что угодно. Именно
поэтому мне так интересно расследовать это дело. Попытаться понять, что же
произошло. Я думаю, нам будет интересно расследовать эту кражу.
— Хорошо, — согласился Вейдеманис, поставив стакан в мойку,
— ты всегда знаешь, что делать. Если я смогу тебе помочь, то отправлюсь вместе
с тобой на ужин. Посмотрим, что за люди окружают нашего гостя.
Борис Алексеевич позвонил в половине одиннадцатого утра.
Дронго услышал, как он наговаривает на автоответчик свою просьбу поднять
трубку. Недовольно поморщившись, Дронго взял трубку.
—Доброе утро, — возбужденно сказал Ратушинский.
— Надеюсь, я вас не разбудил?
— Разбудили, — невежливо ответил Дронго, но это не самое
плохое.
— А что самое плохое? — насторожился Борис Алексеевич.
— Мне не очень хочется ехать к вам в гости, признался
Дронго и, услышав как шумно сопит его собеседник, пояснил: мне не нравится
ваша история. Мне не нравится, когда в вашем доме пропадают документы и
приходится подозревать самых близких вам людей. Это говорит не в вашу пользу,
господин Ратушинский.
— Я знаю, — неожиданно согласился Борис Алексеевич. — Меня
эта история совсем свела с ума. Именно поэтому я и обратился к вам. Мне
рекомендовали вас как лучшего… Хотя я об этом уже говорил. Впрочем, это ваше
право. Если не хотите, вы можете, конечно, отказаться. Я не смею настаивать.
— Вы меня не поняли, — вздохнул Дронго, я сказал, что мне не
очень хочется заниматься подобным делом, но я не сказал, что не буду им
заниматься. В конце концов, возможно, вы правы и вам действительно нужна моя
помощь. Если вор не будет найден, то боюсь, что в следующий раз он решит
похитить еще более важные документы. Когда вы пришлете машину?
— Когда зам будет удобно, — быстро ответил Ратушинский. — В
любой час, когда вы посчитаете возможным.
— Сколько туда езды?
— Минут тридцать-сорок. Это недалеко от Рублевского шоссе.
— Не сомневался, что именно там, пробормотал Дронго.
— В общем, присылайте ваш автомобиль. К половине третьего я
буду готов.
— Спасибо, — взволнованно поблагодарил Борис Алексеевич.
— Я приеду к пяти. У нас сегодня совещание, но я постараюсь
побыстрее освободиться. Спасибо, что вы согласились.
Отключив аппарат, Дронго отправился на кухню завтракать. По
утрам он избегал обильных завтраков, ограничиваясь кружкой чая с ломтиками
кекса. Когда он бывал в зарубежных поездках, то, отправляясь на встречи, которые
нередко назначались рано утром, он завтракал более основательно — омлетом с
сыром и хорошо прожаренным куском бекона. Мясо с кровью он не любил,
предпочитая, чтобы его хорошо прожаривали.
