– Мой фюрер, – Гиммлер в очередной раз поднялся из кресла, – в этой области Норвегии сейчас плотно работает мой человек. Он, естественно, одним из первых узнал о намерениях фройляйн Рифеншталь и так же, как и господин гросс-адмирал, был категорически против такого решения. Он полностью согласен с выводами господина Денница.
Фюрер перестал сверлить глазами моряка и обернулся к шефу эсэсовцев:
– Насколько я понимаю, речь идет о сотруднике, курирующем выполнение проекта конструктора Вернера фон Брауна?
– Так точно! – отчеканил Гиммлер.
– Тогда вам как никому другому должно быть известно, – вновь внезапно взорвался Гитлер, – что проект нашего гениального конструктора не менее секретен, чем база подводных лодок! Однако на создание своего объекта он потратил три месяца, а не три года! И, насколько я осведомлен, прекрасно справился с этой задачей! В отличие от вас, Денниц! А это означает, что всего через несколько дней английским караванам больше просто некуда будет доставлять грузы! Надеюсь, вы это понимаете, гросс-адмирал?! – брови фюрера грозно сошлись у переносицы.
– Так точно! Но… – начал было командующий, пытаясь еще раз сказать и о значении своей базы, и о глупом предложении сжигать для съемок дефицитное дизельное топливо, и о… Но взгляд Гитлера был неумолим и сердит.
– Но мне понадобится для этого несколько дней.
– Два! – жестко отрезал Гитлер. – Даю вам два дня, гросс-адмирал!
Глава 33
Всего несколько лет назад американский разведчик, который сейчас носил скандинавское имя Юхо, никак не мог предположить, что он, словно попавший в беду полярник, будет двое суток почти неподвижно лежать на скованных льдом скалах, почти без еды, без питья, если не считать снега, и, главное, лишенный возможности покурить!
Будучи еще курсантом вашингтонской разведшколы, наслушавшись истеричных воплей политиков и нападок прессы, он видел себя главным образом активным борцом с большевизмом, который сетью своих партий и агентов опутал весь мир. Мысленно он раскрывал заговоры и нейтрализовывал опасных террористов, он тщательно учился «быть резидентом»: внедряться в чуждую бытовую среду, тщательно конспирироваться, ненавязчиво сближаться с полезными людьми и с помощью самых разнообразных приемов, вплоть до политического или морального шантажа, получать от них необходимые сведения. Он учился входить в контакт и вербовать помощников, создавая разветвленную и хорошо скрытую агентурную сеть. Иногда он представлял себя пауком, который сидит в середине огромной, умело расставленной, невидимой ловушки, который чувствует малейшие колебания и импульсы в любом конце сотканной им паутины, поджидает жертву, и сам, ощущая даже невнятный намек на опасность, в любой момент готов ускользнуть от нее.
Юхо тщательно изучал языки и повадки людей, прекрасно знал искусство грима и великолепно владел оружием. Юхо был готов и способен на многое. И вот сейчас, неподвижный, совершенно окоченевший, запорошенный снегом и сам превратившийся словно в кусочек оледеневшей каменной глыбы, он лежал на скале одного из норвежских фьордов и тихонько клял нацистов, большевиков и войну, которая так внезапно нарушила все его планы. Нарушила и смешала все представления о разведке, которые существовали до сих пор, сделала из него не деятельного разведчика, а простого рыбака, до недавнего времени только и занимавшегося, что промыслом сельди.
И кто он сейчас? Американский разведчик? Безусловно. Но теперь, и Юхо в этом почти не сомневался, он в какой-то степени еще и британский агент. А с некоторых пор, что казалось вообще непостижимым, Юхо стал предполагать и то, что он работает на русских! Открыто! Хорошо подготовленный и законспирированный резидент, которого знают все!!! На что он годится после выполнения этого одного-единственного задания, которое удовлетворяет всех хозяев?
Юхо кисло улыбался своим горьким мыслям, пробуя непослушными пальцами осторожно достать из кармана сушеную рыбину, чтобы хоть немного заглушить голод.
Между тем потихоньку наступала вторая ночь его дежурства. Когда совсем стемнело, Юхо осторожно стал разминать совершенно затекшие, окоченевшие конечности, попеременно работая руками и ногами. Он достал фляжку и отхлебнул изрядное количество спирта, чтобы хоть как-то согреть и поддержать ослабленный организм. Безумно хотелось курить, но этого делать было нельзя даже днем, когда вокруг, казалось бы, не было ни души. С самого раннего утра в небе постоянно барражировали немецкие самолеты-разведчики, и Юхо не сомневался, что даже при малейшем намеке на что-то подозрительное по команде с воздуха примчатся грузовики с солдатами, чтобы более тщательно обследовать сомнительный участок местности. А в сумерках огонек сигареты можно было разглядеть и подавно.
«Если еще проторчу здесь денек-другой, – размышлял про себя рыбак, – то не знаю, выживу ли, но курить брошу обязательно».
Но вот наконец скалы, выглядевшие мертвыми и неподвижными днем, стали потихоньку оживать. Заурчали моторы грузовиков, застрекотали лебедки, и до ушей разведчика докатился отзвук людских голосов, звяканье кирок, отрывистый лай собак, и Юхо осторожно стал рассматривать в бинокль зарождающуюся в скалах ночную жизнь. Он знал, что там происходит, и, к его великой радости, немцы начали тянуть высоковольтную линию электропередачи не от своей базы к съемочной площадке, а наоборот – от места съемок к секретной стоянке фашистских субмарин. Возможно, нацисты поступили так по недосмотру, но, скорее всего, как раз наоборот – местонахождение своих посудин они хотели рассекретить в самый последний момент. Они, как и Юхо, понимали, что скрытно провести столь масштабную операцию в столь сжатые сроки практически невозможно. Немцы прекрасно знали и о том повышенном интересе, который проявляют вражеские разведки к этому стратегическому объекту, поэтому приняли неслыханные меры предосторожности.
Днем и ночью в небе над местом работ летали фронтовые разведчики «рамы» и два-три истребителя, на тот случай, чтобы раз и навсегда отвадить непрошеных гостей, если такие появятся в воздухе. Наверняка окрестности тщательно просматривались и наземными службами. Всех, кто имел неосторожность приблизиться к месту прокладки кабеля, Юхо несколько раз видел это своими глазами, тут же задерживали и увозили на грузовиках. Кроме того, чтобы исключить любую случайную возможность проникновения, патрульные посты были выставлены еще и за много километров от места работ.
По сменам караула Юхо смог догадаться, что многочисленные кордоны охранения были расставлены и по всему периметру стройки. К ночи же эти кордоны превращались в сплошную солдатскую цепь, прошмыгнуть мимо которой не смогла бы даже мышь. В середину этого коридора, где-то ближе к полуночи, три грузовика привозили лагерников в полосатых робах, усиленный конвой, подгонялась строительная техника и несколько маломощных прожекторов. Работать в непроглядной темноте, среди нагромождения скал и обрывов, было сложно и небезопасно, поэтому нацисты время от времени включали либо автомобильные фары, либо подсвечивали место стройки прожекторами. К утру все замирало, техника исчезала, площадка забрасывалась снегом и небольшими камнями, приобретая заброшенный вид. Пленных увозили куда-то в сторону моря, и Юхо подозревал, что никто из них в свой барак так и не вернулся, дабы не разглашать секретную информацию среди прочих узников.
