– …а также Нью-Йорк, Вашингтон и Лос-Анджелес, – закончил фон Браун мысль штандартенфюрера и несколько удивленно добавил:
– Значит, вы не такого уж низкого полета птица, как представляетесь!
– Да, господин барон, – вежливо отозвался штандартенфюрер. – Моя работа, и я в этом не сомневаюсь, конечно же, не настолько важна, как ваши изобретения, но секретов у меня тоже хватает!
– Не сомневаюсь! – ракетостроитель взял свой бокал и бодрым тоном провозгласил тост:
– За людей, чья работа не видна и никогда не будет оценена по заслугам!
Они чокнулись, выпили, и Меер, сделав выпад слоном, невзначай бросил:
– Ну, почему же неоцененной? Насколько я знаю, «Рыцарский крест к кресту за военные заслуги с мечами» вручал вам лично фюрер.
– Когда человек изобрел оружие, для которого абсолютно не важно, что на улице – лето или зима, день или ночь, солнце или туман, – в глазах ракетостроителя заблестели нехорошие хищные огоньки, – когда в любой точке планеты мужчина, возвращаясь вечером с работы, никогда заранее не может предположить, что он там увидит – дом или его жалкие развалины, когда жена, ожидая мужа, не знает, вернется ли он невредимым домой, – такое оружие делает мир хрупким и беспомощным. Я изобрел снаряд, перед слепой силой которого человечество бессильно! И награда фюрера – это всего лишь самая скромная оценка моего изобретения!
– Извините мне мою прямоту, барон, – с сомнением покачал головой штандартенфюрер, – но на англичан ваше оружие, как мне кажется, не производит того эффекта, о котором вы говорите.
– Дорогой Курт, – фон Браун недоуменно пожал плечами, – когда я работал над чертежами «Фау-2», поверьте, меньше всего я думал о том, как мое оружие подействует на англичан. Я создавал баллистическую ракету! Я по горло сыт прожектерством и недоказанными теориями! Мне плевать на шестую цифру после запятой в расчете траектории полета к Венере! Мне плевать, как будут отапливаться и обогреваться воздухом кабины корабля для полета на Марс! Мне совершенно безразлично, что Вальтер Гоман отдал этой шестой цифре годы жизни! Я – не теоретик. Я – практик. И я на деле осуществил то, о чем до сих пор говорят «невозможно». И мне, дорогой штандартенфюрер, совершенно безразлично, что мои ракеты будут доставлять – людей на Венеру или боеголовки к Лондону, – он перевел дыхание, отхлебнул вина и продолжал более спокойно: – Что же касается англичан… Я никогда не преувеличивал возможности своего детища. Тонна взрывчатого вещества – это все, на что оно пока способно. Пусть фюрер клянется и обещает сровнять британскую столицу с землей – мне до этого нет никакого дела, хотя в принципе – это возможно. Пройдет еще несколько лет, и мои ракеты смогут поднимать в воздух десяток тонн груза. Хотя, если верить этому ученому-еврею Эйнштейну, такой город, как Лондон, можно будет стереть с лица земли всего лишь одной-единственной «Фау-2», снабженной ядерным зарядом.
– Ну-у-у… – с сомнением протянул штандартенфюрер. – Это уж из области фантастики.
– Да? – барон добродушно хохотнул. – Мои ракеты – фантастика не только для вас, а даже для ученых. Признайтесь, господин Меер, полет в космос – для вас фантастика?
– Лет через сто, пожалуй, это будет возможно, – с долей скепсиса произнес Курт.
Вернер фон Браун вдруг наклонился к нему совсем близко и тихо, с жаром произнес:
– Хотите стать первым в истории человечества астронавтом?
– То есть? – Курт даже растерялся от такого предложения.
– Я завтра же запущу вас в космос на своей ракете. Правда, вернуть вас обратно я не смогу! – барон весело расхохотался, и штандартенфюрер поддержал его шутку, разряжая слегка напряженную обстановку. – Вам мат! – объявил фон Браун, продолжая заливисто хохотать.
В это самое время в дверь постучались, и барон задиристо гаркнул:
– Войдите!
Створка скрипуче отворилась, в комнату вошел офицер германского военно-морского флота и замер на пороге, вопросительно глянув на Меера.
– Слушаю вас, Хельмут, – сказал фон Браун, давая понять моряку, что в присутствии штандартенфюрера можно говорить о любых вещах.
– Герр конструктор, – начал офицер, – сотрудники метеорологической службы дают на завтра прогноз, какой вы ожидаете: ночь будет безлунной, туман с дождем и снегом. Волнение на море не выше 0,5 балла.
– Я прослушал, чей это прогноз? – переспросил барон.
– Метеорологической службы.
– Ясно, что не ветеринарной! – раздраженно выкрикнул ракетостроитель, сердясь на непонятливость моряка. – Меня интересуют только норвежские синоптики! Наши идиоты – как саперы. Ошибаются один раз, но зато каждый день!
– Эти данные, герр конструктор, получены нашими службами с норвежских метеостанций.
– Вот это другое дело. Прекрасно! – удовлетворенно хмыкнул Вернер фон Браун, сел к рабочему столу и стал писать. Через минуту он отдал флотскому офицеру листок и приказал:
– Этот текст немедленно передайте шифровальщикам и отправьте в Берлин.
Офицер принял бумагу, козырнул и вышел. Как только дверь за ним закрылась, конструктор весело обратился к Мееру:
– Вот так! Завтрашнее ваше путешествие в открытый космос отменяется!
– Слава богу! – подыграл ему штандартенфюрер.
– И, дорогой Курт, – продолжал конструктор, – я хочу с вами на этом попрощаться. Завтра, как вы можете догадаться, мне предстоит безумно тяжелый день. Я хочу отдохнуть.
– Конечно-конечно! – штандартенфюрер поспешно встал и протянул руку. – Удачи вам, господин барон! Искренне благодарю за партию! За мною – реванш!
Глава 35
– А я уж подумала, что вы совсем позабыли свою милую Лени, – с деланой обидой в голосе произнесла фройляйн Рифеншталь, увидев наконец на съемочной площадке штандартенфюрера. – Говорят, вы изменяли мне с каким-то бароном?
– С Вернером фон Брауном, – уточнил Курт, вежливо улыбнувшись даме.
Режиссер подозвала одну из своих ассистенток и скомандовала:
– Марточка, объявите группе десятиминутный перерыв. Милый Курт, – Лени элегантно протянула вперед ручку, и штандартенфюрер помог даме покинуть режиссерское кресло, – вы попьете со мной кофе?
– Конечно, милая Лени, – любезно согласился офицер, взял фройляйн под руку и осведомился:
– С коньяком и сигаретами?
– Да, если есть такая возможность, – охотно кивнула женщина.
– Для вас – всегда, – продолжал источать любезности штандартенфюрер.
Они взяли по стаканчику пахучего напитка и медленно пошли к побережью.
– Ну, рассказывайте, где вы пропадали два дня? – тоном недовольной супруги начала допрос фройляйн Рифеншталь, подставляя свой кофе под фляжку с коньяком. – Бросили меня одну в этой дикой и темной стране! Фи, нехороший!
