На проходной она ласково поздоровалась с охранниками, уже привыкшими к ее каждодневным визитам, перекинулась с ними базарными сплетнями и стала нетерпеливо ждать гудка.
– Что-то ты сегодня какая-то нетерпеливая, – хохотнул солдат, широко зевая во весь рот, – перевозбудилася, что ли? – охранник радостно заржал своей шутке.
– Чегой-то ты похабщину несешь? – женщина, изображая скромницу, опустила глазки и залилась румянцем. – Я баба замужняя.
– Да я не к тому, – махнул рукой солдат, – так, от скуки. Вона, – охранник указал на идущего к проходной мужчину, – еще гудка не было, а твой уже катит. Видать, совсем у него с желудком-то хреново?
– Так язва ж у него, – в который раз на дню пояснила женщина.
– Ладно, валяй давай, – дал добро караульный, и женщина быстро засеменила навстречу мужу. Она привычно отдала узелок, привычно потянулась к мужской щеке, четко при этом прошептав:
– Атака назначена на эту ночь.
Глаза демобилизованного на секунду вспыхнули, он едва заметно кивнул, давая знак, что все расслышал и понял, принял из рук женщины узелок и усталой походкой направился к заброшенному зданию.
Банка из-под тушенки была на месте. Демобилизованный солдат аккуратно выковырял из застывшего жира пакетик, на ощупь активировал радиомаяк и вернул банку на прежнее место.
Поев, он вернулся на рабочее место, умело разыграл невыносимые спазмы в желудке, для пущей убедительности сплюнул и растер на ладони кровавую слюну, из загодя пораненной десны, попросил разрешения сходить в медпункт и, получив неохотное разрешение, отправился шататься по территории, разыскивая доктора.
За неделю докерской работы радиомаяков по всему порту он расставил достаточно, а времени активировать их было не так уж и много. Время от времени он хватался за живот, перегибался, чуть ли не пополам, и отходил в сторонку, незаметно включая сигналы, по которым сегодня ночью должны были отыскать дорогу немецкие ракеты.
Закончив свое дело, он как ни в чем не бывало вернулся в бригаду, доработал до конца смены и привычно затопал домой.
– Все, – возбужденно сообщил он напарнице, как только закрыл за собой дверь, – дело сделано. На рынке была?
– Да, – коротко ответила женщина, целую неделю успешно игравшая роль послушной и любящей жены. – Отход без изменений, по старой схеме. Деньги она передала. Насос, продукты и кое-что из необходимых вещей я сегодня перенесла в тайник.
– Дай-ка что-нибудь поесть, – попросил демобилизованный и сел к столу, не раздеваясь. – Сейчас поем, и пойдем, – он с трудом выговаривал слова набитым ртом. – Времени мало. Надо к началу атаки добраться до места. А там спокойно под шумок и уйдем. Ты бы тоже перекусила на всякий случай, – предложил он женщине банку консервированного куриного паштета. – Мало ли что случится.
– Ничего-не-может-случиться, – с некоторой злостью произнесла женщина и добавила более спокойно: – Спасибо, я сыта.
Солдат наскоро закончил ужинать, сунул в вещмешок кое-какие вещички, женщина подхватила заранее собранный небольшой фанерный чемоданчик, они вышли во двор и направились к сараям, в которых до войны жильцы нескольких близлежащих домов держали кур, свиней, дрова и разную ненужную мелочь, а сейчас, за ненадобностью, не использовали. Демобилизованный солдатик достал из-за голенища нехитрую отмычку, легко открыл замок и вошел в сумрачный хлев. Женщина закрыла за ним дверь, снова быстро заперла замок, внимательно осмотрела подступы, отошла к небольшой куче мусора и села справлять нужду, тщательно оглядываясь по сторонам.
Минуты через три изнутри сарая осторожно постучали в дверь, женщина подхватилась, негромко, так, чтобы в сарае мог услышать напарник, произнесла: «Чисто» – и спешно двинулась отпирать замок.
Она не успела ни удивиться, ни что-то понять, когда из раскрытой двери к ней навстречу шагнул не муж, а какой-то штатский субъект, который быстро и умело заломил ей руки за спину и уткнул лицом в перепачканную куриным пометом стену. Женщина хотела было закричать, полагая, что попала в руки насильников, но мучитель спокойным и насмешливым голосом произнес:
– Спокойно, Маша. Я – из Смерша.
Еще чья-то пара рук быстро прошлась по ней, проверяя содержимое карманов, и женщину наконец отпустили. Она обернулась и узнала в задержавшем ее сотруднике Смерша того самого капитана-милиционера, который составлял протокол неделю назад, в отделении милиции возле «толкучки».
– Все, ребята, – сказал капитан, задорно улыбаясь, – отшпионились!
Ее муж, демобилизованный солдат, стоял тут же. Неподалеку возвышались фигуры еще двух человек с автоматами на изготовку, а из сарая сотрудники Смерша выносили содержимое тайника и радиостанцию. Собственно, «супружеская» парочка и зашла в этот сарай только для того, чтобы послать своим хозяевам короткую радиограмму, подтверждающую успешное выполнение задания – установку и активацию радиомаяков на территории порта.
«Успел послать?» – беззвучно спросила женщина одними глазами, и ее напарник сделал головой еле заметный утвердительный знак.
– Послал, послал, не сомневайтесь, барышня, – подтвердил молчаливый ответ мужчины все тот же насмешливый голос смершевца. – Все сделал как надо, – и добавил: – А теперь поехали с нами, будем опознавать ваши маячки. Мы их два часа по всему порту собирали.
Женщина с ужасом глянула на мужчину, но сотрудник Смерша поспешил успокоить испуганную женщину:
– Не беспокойтесь, гражданочка немецкий шпион, маячки, естественно, выключены. Так что вашим ракетам в наше ведомство никак не попасть. А сигналы их мы скопировали еще в милиции, возле «толкучки», пока вы проводили опознание грабителя. Помните? – дождавшись подтверждающего его слова кивка агентов, смершевец заговорщицки прошептал:
– Я вам больше скажу. После сегодняшнего запуска ваши «Фау» полетят со-о-овсем в другое место. А вот куда – это уж вас не касается. Ну, все, что ли? – обратился он к сослуживцам, выносившим из сарая содержимое тайника.
– Так точно!
– Пошли, ребята, – кивнул он огорошенным агентам, указывая на подъезжающий «воронок».
Глава 37
– Никак, ребятки, что-то неважное с судном? – поинтересовался старик, стоя на поселковом причале. – Поломка какая, или еще чего? Может, наших артельщиков кликнуть? Они ребята опытные, помогут!
Старый рыбак весь вечер проторчал на берегу, наблюдая за чужим рыбацким ботиком, приставшим к причалу у их поселка, и заговорить решился только сейчас. Уж больно странно вели себя чужаки, совсем не так, как это принято у норвежских промысловиков.
Когда незнакомцы рассеянно сновали туда-сюда, проверяя топливо и рулевое управление, – это еще куда ни шло, хотя корабль должны были тщательно проверить еще на своей стоянке. Ведь поломка в море – это почти что верная смерть. Но мало ли, вдруг ребята оказались неопытными. Но если уж они собрались на лов, то почему не видно снастей, почему не проверяют сети и лебедки? Почему эти люди работают с такими постными лицами, будто собрались на верную погибель? Не слышно ни ободряющих слов, ни шуток, ни крепкого рыбацкого словца. Известно ведь, что работать в мертвой тишине – не к добру. Почему их, судя по всему, бригадир не руководит своими артельщиками, не проверяет работу, а безучастно стоит у бортика и только нервно покуривает?
