Грохот разорвал замкнутое помещение, и осколки разметались по комнате, выбив из всех четырех стен щепки. От стола оторвало угол — капитан видел, как ножка, проскакав как живая, ударилась в стену и упала к его ногам.
«Еще одна граната, и мне конец», — успел подумать Стольников. И в этот момент в дверной проем залетела вторая. Вскочив, капитан бросился в окно, как с тумбы бассейна, и вылетел из дома в тот момент, когда грянул взрыв. Вслед ему полетели доски от стола, щепки и потянулся дым…
Над головой что-то просвистело. Несколько осколков, не зацепив разведчика, улетели в лес. И тут же ветки, срезанные очередью с айвы, посыпались ему на спину. Раздался грохот двух очередей сразу. И следом — чеченская речь.
Вскочив, Саша различил в ландшафте полянки, на которой стоял дом, неглубокую ложбинку. Скатившись в нее так, чтобы чехи видели — он уходит влево от них, то есть готов к обороне именно там, капитан, отплевываясь от слежавшейся гнилой листвы, пополз по дну канавы в обратную сторону.
Его выкурили из избушки и теперь теснили в лес. Он почти забыл о Жулине и Крикунове. Щадящая подчиненных мысль, что разберется сам, что два чеха — это не противник, запрещала ему даже думать о том, что стрельба и взрывы, конечно, услышаны ими, и сейчас прапорщик и солдат окажутся здесь. Он разберется сам, сам!.. Как-нибудь потом поможете, хорошо, ребята? Когда его зацепят и он не сможет идти — вот тогда вы и поможете… Но не сейчас — хорошо?..
Он лег на бок и положил АКС на землю. Несколько минут была тишина. Наверное, от него ожидали каких-то действий.
Хорошо, он согласен.
Эти трое скорее всего имеют какую-то специальную задачу. Не Аллах их завел в эту глушь, а навигатор. Кстати, как он там?.. Стольников ощупал карман жилета. Главное, чтобы в него не угодили пуля или осколок.
Хотя Саша и ждал появления чехов рядом, но не думал, что это произойдет так нелепо. Бородатая морда в кепке нью-йоркских «Янки» с любопытными, как у собаки, глазами появилась над капитаном, как в кино. И потому реакция его была тоже как в кино — молниеносной. Кровь сливалась по кулаку Стольникова с зажатой в нем рукояткой ножа и сразу теряла блеск. Выпученные глаза чеха в тридцати сантиметрах от лица Стольникова, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
Кха!.. — и изо рта боевика хлынула густая, черная кровь.
Над головой Стольникова качала зеленые плоды айва. Как-то нечаянно вспомнилось: чеченки кладут айву в сосуды с мукой — так мука не сыреет и дольше хранится…
Где третий? Он мог сейчас все испортить. Коренастый, с рыжей бородой, голубоглазый чеченец. С короткими сильными руками и кривыми мощными ногами — где он? Стольников машинально, по привычке разглядел всех троих за те несколько секунд, что смотрел в окно.
Вытянув нож из горла мертвеца, он не глядя, так же машинально, вставил его в ножны и взялся за автомат. Когда такая тишина — это всегда плохо. Стольников не любил тишину, потому что она обещает большой шум. И вообще пора уже выбираться из этого леса и двигаться дальше. Теперь на душе капитана было легко и свободно: он убедился, что находится в Чечне.
Поднявшись, он двинулся вдоль ложбинки таким образом, чтобы обойти дом слева. И, пока шел, раздумывал: «А где, простите, Жулин с Крикуновым?..» Куда они пропали? С момента его первой очереди прошло три-четыре минуты. Достаточно, чтобы всполошиться и поспешить на помощь командиру. Но в «зеленке» была точно такая же тишина, какая встретила его в момент знакомства с фасадом дома.
Обойдя колок леса по периметру, Стольников не услышал ни одного хруста, и ни одна ветка не качнулась вопреки ритму остальных. Пригнувшись и просчитывая, сколько патронов осталось в магазине, он решил, что немного, и перевернул связку. Так, осторожно ступая и двигаясь по петле, вновь вернулся к дому.
Где третий?.. И вдруг Стольников подумал: «Он уже далеко». Увидев смерть двоих приятелей, он дал деру. Капитан уже встречал чехов, которые покидали бой из страха. Они возвращались к своим, чтобы доложить о русских. Так получалось, что они не сбегали, а уходили, чтобы доложить полевым командирам о «федералах».
Не опуская автомата, он выпрямился и быстро направился к дому. Рванул дверь, вошел. Тихо. Вышел и тут же услышал:
— Стоять!.. — Это «стоять!» прозвучало для Стольникова как гром среди ясного неба.
«Твою мать…» Остановившись и замерев, он услышал, как сзади, шагах в пяти, хрустнула ветка. Именно сейчас. Почему это не произошло двумя минутами ранее, когда он прочесывал лес?
— Бросай оружие!..
Что будет, если он не бросит? Чех расстреляет его в упор. Конечно, ему очень хочется взять русского витязя в плен. За это хорошо платят. И заплатят еще лучше, когда выяснится, что это офицер. И отвалят совсем уже немыслимые деньги, когда станет ясно, что пленный — командир разведвзвода Стольников. За Стольникова Алхоев уже обещал десять тысяч долларов здесь и сто тысяч во Владикавказе. Правда, и Караев тоже обещал… Но сколько ни обещали бы покойник и еще живой полевой командир, биться насмерть этот чех не будет. Он просто прошьет Стольникова очередью.
Вытянув руки, капитан разжал ладони. Автомат шлепнулся на землю.
— На колени!..
Редко можно увидеть капитана Стольникова на коленях перед боевиком. Об этом мечтали и мечтают многие. Как был, спиной к нему, Саша встал сначала на одно колено, потом на другое.
— Лицом ко мне!..
Стольников почувствовал досаду. Если бы можно было последние две команды поменять местами! Смешно переставляя ноги, он повернулся лицом к рыжебородому чеху.
Коренастый, лет тридцати, с забуревшим от постоянного нахождения на ветру и солнце лицом, он стоял, широко расставив косолапые ноги. Сжимал АКС уверенно, не как солдат-первогодок, и руки у него не дрожали. Половина его лица была перепачкана кровью. Рукав на плече чуть надорван и тяжел от крови. Так вот кого капитан зацепил, стреляя из дверей на улицу…
Стольников медленно поднял на меднобородого тяжелый взгляд. Чех должен почувствовать страх. Только это сейчас может заставить его совершить необдуманный поступок. Например, сделать шаг вперед. Или поднять ствол автомата сантиметров на десять. Или окинуть взглядом окрестности над головой Стольникова. Любое из этих действий может породить страх, который и нужно в нем породить.
— Шакал!.. Собака!.. — закричал чех. — Ты убиль его, ты убиль Исмаила!.. Русская свинья, ты убиль мой брат!..
Еще один кровник. Сколько их у Стольникова в Чечне?
А он в истерике. Это даже лучше, чем взгляд над головой. Это не страх, это жажда мести. Она одна стоит тысячи страхов. Он не убил сразу, значит, хочет насладиться убийством. Например, связать руки, а потом снять с живого разведчика кожу. Начинать они любят с ног. Просто отрезать голову — мелко. Не соответствует тяжести содеянного Сотниковым.
«Ну, иди, свяжи мне руки», — мысленно попросил капитан, наблюдая за истерикой боевика.
