Солдат сделал несколько неуверенных шагов и затравленно оглянулся. Первой роты первого батальона Черданского полка не было. Она исчезла. Словно поднялась на небо. Туда Сажин и посмотрел. Но там, между будто взбитой со сливками облаков синькой, не было никого, кроме трех парящих коршунов. Первая рота первого батальона Черданского полка исчезла.
На рассвете двадцатого мая пред часовым крепости Грозной предстал странный человек. Без ружья, с зажатым в руке обнаженным кинжалом, без ранца и в одном сапоге, в пыли и кителе, на котором не хватало половины пуговиц, Сажин раз за разом называл свое имя, клялся, что служит царю, и умолял впустить. А через десять минут, стоя перед нависшим над ним Лекуновым, говорил неразборчиво и бессознательно:
— Спустился в ущелье — нету роты. Ваше высокоблагородие, как перед богом говорю — спустился, а роты нету.
Полковой врач предположение о сумасшествии Сажина не подтвердил.
— Где рота, солдат?! — тряся не склонного к диалогу рядового, кричал Лекунов. — Где рота? Был бой?
— Не было боя, — спокойно отвечал солдат. — Не было. Я по саду спустился — а роты нету.
— По какому саду?!
Ермолов вернулся в Грозную к полудню. И спустя два часа после возвращения рядового Сажина в крепость Грозная он поднимает первый батальон полка. С ним и повторит путь первой роты. По дороге два аула, разгромленные штабс-капитаном Недоспасовым, будут вырезаны полностью и сожжены дотла. По Ведено, еще не ставшему цитаделью имамата, батальон прошел как смерч и достиг селения Кайзехи. Через два часа этот населенный пункт был стерт с лица земли и никогда уже более на нем не возрождался. Последние из жителей аула — шесть старейшин — были поставлены на колени и казнены. Но перед смертью старики поклялись, что ни одно воинское подразделение русских до Ермолова в поселок не входило. Их установленные на кольях головы еще некоторое время стояли посреди пепелища, и стаи ворон от них и кучи трупов отпугивал только густой дым…
Первая рота не была обнаружена. Она словно поднялась на небо в полном составе. Или сошла в преисподнюю. При возвращении, у Ведено, Ермолова догнал казачий сотник и протянул генералу эполет.
— Ваше превосходительство, я знаю, чей это эполет.
— Где вы его нашли?
— На дне южной части ущелья. С позволения сказать, это и не ущелье, вы сами видели, так, овраг… Осмелюсь доложить, я узнал этот эполет по царапине на нем.
— Говорите.
— Мы были близки со штабс-капитаном Недоспасовым, он брат моей жены, ваше превосходительство…
— Эполет Недоспасова?
— Так точно. Эта царапина… Это след от пули на дуэли, после которой Александр Львович оказался на Кавказе.
До темноты личный состав батальона, рискуя нарваться на налет чеченцев, с пристрастием обыскивал ущелье и подступы нему. Но более ничего не было найдено.
Ничего, кроме странной, побуревшей от времени и покрытой рыжим мохом пещеры. Ермолов велел нескольким солдатам войти в нее, поскольку у входа в пещеру виднелись следы сапог. Впрочем, следы сапог тянулись на протяжении всего ущелья.
Трое солдат вернулись ни с чем.
— Ваше превосходительство, мы насилу выбрались обратно. На входе показался свет, и мы решили, что это тоннель, но через сто шагов тоннель раздвоился. Наудачу мы двинулись вправо. Но вскоре тоннель снова раздвоился. Вернулись и последовали влево, однако через сотню шагов произошло то же самое…
В Грозной Ермолов думал долго и мучительно. О странных свойствах местных пещер, уводящих людей навсегда, ему было известно.
— Нужно сообщить о странном происшествии в столицу, Алексей Петрович, — неуверенно предложил полковник Лекунов.
— Вы хотите, чтобы надо мной весь Петербург смеялся?
— Но это все равно придется как-то объяснять!
Объяснять не пришлось. За неразберихой и до сих пор не прекращающейся перестановкой войск рота была признана погибшей в бою при обороне крепости Внезапная и вскоре пополнилась новобранцами.
Рядовой Сажин был отправлен в тыл на лечение, по излечении признан негодным к строевой службе и отправлен в свою губернию, где еще долгие годы рассказывал о таинственном исчезновении первой роты первого батальона Черданского пехотного полка.
1
Стольников решил не вести в поиск весь взвод. Слишком много людей на довольно открытом участке местности для проверки сомнительной информации. В полночь с одним из офицеров бригады встретился житель Ведено и сообщил о странном движении близ Сунжи. Он пас скот и заметил, как в прибрежной «зеленке» передвигались гуськом пять или шесть человек. Может, «федералы», может, боевики. Пастух плохо понимает разницу между этими людьми. Оружие при путешественниках, да, было. Только пастух не помнит какое. Может, автоматы, может, ружья. Но совершенно точно, что путники были одеты в камуфлированную одежду.
Пастуха поблагодарили, и он отправился восвояси.
— М-да, — выдавил, растирая лицо руками, начальник разведки бригады. — Если это чехи, то только из отряда Магомеда Алхоева. Хотя непонятно, что им там делать. Опорный пункт там не закрепишь, да и зачем это делать под носом у бригады?
Подполковник Пушков, начальник разведки, любил разгадывать шарады, лично ходить в разведку и доверять одному только командиру взвода Стольникову. Ни одно из этих увлечений его продвижению по службе не мешало, и он давно бы уже служил при штабе внутренних войск в Москве, подметал бы выходными брюками Арбат. Но он нужен был бригаде, и генерал Зубов объяснял застой в карьере Пушкова следующим образом:
— Уйдешь, и что? Превратишься в тыловую крысу. Где ты будешь в Москве в засаде сидеть? В Марьиной Роще алкашей вырубать?
Доводы действовали безотказно. Пушков готов был служить в бригаде еще десять лет, лишь бы ему не мешали накрывать группы Алхоева и ему подобных.
Стольников рассмеялся.
— Владимир Петрович, ждешь контратаки?
Между командиром разведвзвода и начальником разведки бригады по давно установившейся традиции шли разговоры, со стороны кажущиеся спорами и даже стычками. Изредка присутствующие на таких встречах офицеры тревожно водили взглядами и произносили что-то вроде: «Да ладно, мужики, что вскипятились? Одно же дело делаем, чего ругаться?..» И тогда Пушков и Стольников хохотали.
Смысл всех споров заключался лишь в том, чтобы выдавить из них истину. Один предлагал версию и давил до последнего, роль второго заключалась в изобретении действенных способов эту версию превратить в ошибочную. Но только — действенных, логичных, чтобы окончательно отречься от одной версии и перейти к другой.
— Жду, Саша.
— А тут все просто. Там схрон, я считаю. Лежку хотят организовывать близ Сунжи, вдали от Ведено…
— Вдали ли?
— А два с половиной километра — разве не «вдали»? Из чего палить? Из зенитной установки? И по какой цели? По райотделу милиции? Цель средства не оправдает.
