Стольников помял в руках кепи, чудом сохранившуюся после атаки смертника на колонну.
– Чтобы занести, нужны основания, у меня их нет. Но я чувствовал, что все мои планы сдаются Алхоеву. Пушков тоже чувствовал… Мы хотели поговорить об этом после моего возвращения. Не вышло…
– Ты на самом деле видел его?
– Да. Алхоев, пытая, замучил его насмерть, судя по переломам. А потом заморозил. Хотя мог закопать. Это для меня Магомед Кровавый старался… Чтобы я понял, что меня ждет.
– Магомед Кровавый?..
– Так называют его Там.
– Ладно. Иди, отмойся. Полотенце… – Зубов наклонился, вытянул из-под кровати чемодан. Вынул из него новое махровое полотенце и кинул Стольникову. Следом в руки капитана полетели мыло и шампунь.
Сложив полученное от генерала в лежащий у входа вещмешок, Саша подождал, пока Зубов отошлет дежурного майора по несуществующей надобности в сторону, противоположную банному комплексу. Закинув вещмешок на плечо, вышел из домика, осмотрелся и быстрым шагом пересек дорогу, ведущую к аэродрому. Целлофановые пакеты в военных частях не носят.
Мылся капитан, стараясь не задевать ран и ссадин, лишь осторожно водя по ним мочалкой, чтобы смыть грязь, здоровые же участки тела он тер с таким усердием, словно собирался содрать кожу. Голове после мытья полегчало, и он расслабился. Теплая вода успокоила, стало клонить в сон.
Он мылся с совсем еще пацанами из роты материального обеспечения, судя по их разговорам – третьего батальона. Поглядывая на Стольникова, на шрамы на его теле, давно затянувшиеся и свежие, они с уважением говорили вполголоса, косясь на татуировку на плече капитана: летучая мышь на фоне земного шара. Стольникова «накалывал» Ермолович четыре года назад, и Саша сейчас уже жалел о тогдашней лихости, но краска из жженого каблука солдатского сапога, вбитая под кожу иголкой, сделанной из гитарной струны, въелась навсегда.
– Это Стольников… – донеслось до слуха капитана. Кто-то прошептал, а он услышал сквозь шум бьющих в дощатый пол струй.
Где-то далеко в таких случаях берут автографы. Сейчас же, когда Саша шел мимо солдат в раздевалку, они опустили мочалки и вытянулись. Ему стало смешно.
Выйдя, капитан быстро оделся и краем глаза заметил, как в раздевалку входят несколько человек.
Сложил туалетные принадлежности в вещмешок, поднял с пола сухую тряпку, вытер ботинки и поднялся. Он даже успел обернуться, чтобы броском послать тряпку в угол, где стояла пустая коробка из-под мыла «Слоненок» – самое ходовое мыло на войне. Успел и приблизиться к выходу. Коробка была пуста и предназначалась для мусора. Но когда взялся рукой за край прорезиненного отворота палатки, чтобы откинуть в сторону и выйти, затылком почувствовал холодный металл.
– Не дергайся, – послышался совет. – Здоровее будешь.
Логика проста. Если не убили сразу, значит, он нужен для разговора. Послали «молодняк», значит, те просто обязаны довести его до нужного человека живым. Соответственно, убивать не станут ни в коем случае. Это давало некоторую свободу в действиях. «Дергаться» Саша, конечно, не стал. Просто повернулся на сто восемьдесят градусов и сразу увидел два взволнованных лица. Третий стоял у входа в душевую на тот случай, если бойцам захочется выйти.
– Сейчас дойдем до машины, и ты в нее сядешь.
«Берут средь бела дня, в бригаде, – пронеслось в голове Стольникова. – ФСБ или Алхоев?» Если бы ФСБ, то манерничать и скрываться не стали бы. Значит, люди Алхоева. Хотя ребята на вид – русские. Но Стольников видел много похожих на славян ребят, которые были чистокровными чеченцами. Опустив взгляд, он увидел на внутренней стороне запястья у одного из троих полумесяц и звезду между его рогов. Чехи…
Нервничают. Понимают – выполняют важное задание. Если не выполнят – пострадают. Знаков различия нет. Как будто бы – рядовые… Как будто бы – контрактники, судя по возрасту. А возраст у них был между двадцатью двумя и двадцатью восемью годами. Выбриты чисто. Страдали и молились, наверное, страстно, когда брились. Но чего не сделаешь ради Аллаха.
Перед глазами Стольникова продолжал дрожать дульный срез пистолета. Он мешал хорошо разглядеть перед ним стоящих, но вполне позволял сопоставить силы и возможности. Вот этого, что перед ним, Саша уберет одним ударом. Но вот второй… Второй весил около девяноста килограммов, и сцепиться с ним означало потерять время и, как следствие, инициативу. Теперь их нужно немного расслабить…
– Что за шутки, военные?
Расслабились… Саша прикинул, где стоит их машина. Вообще, конечно, глупо. Брать капитана-разведчика в месте дислокации боевой части. Капитан в любой момент может привлечь внимание, заорать, например. Или дать деру. Что они будут делать? Стрелять? Это не часть в Подмосковье, здесь все вооружены. Любой идущий мимо офицер просто вскинет автомат и начнет палить от бедра. Нервы у всех ни к черту… Непонятно, в общем.
– С тобой никто не шутит. – Владелец пистолета аккуратно взял Сашу за рукав куртки и потянул к выходу. – Двигайся на улицу. Только плавно. Тогда все будет в порядке. Откроешь рот – сразу выстрел в печень. Понял?
– Понял, – ответил капитан. Но с места не сдвинулся.
«Работать, Стольников, работать…»
Увидев, как к нему стал приближаться самый высокий из бандитов, Саша понял, что пора действовать. Если они сейчас завладеют его обеими руками, рассчитывать будет уже не на что…
Короткий удар с выдохом через нос! Пистолет летит в одну сторону, татуированный – в другую. Громила согнулся и сунул руку за короткое голенище ботинка.
Нож?.. Стольников коротким ударом раскроил обе губы бандита. Удар был настолько силен, что кровь из рассеченных губ брызнула еще тогда, когда кулак капитана не успел отлететь от головы жертвы. Но для стокилограммового тела этого было мало. Человек лишь на мгновение потерял ориентацию в пространстве.
– Голым вам меня брать надо было, суки, – спокойно произнес Стольников. – Голым. В бане.
Татуированный, собрав в кучу растрясенные мозги, уже поднимался с пола. Его рука, как в фильме ужасов, медленно ползла по доскам пола к пистолету…
Стольников с размаху опустил на нее свой каблук и одновременно уклонился от летящего кулака здоровяка. Покалеченный чех пытался столкнуть капитана со сломанной руки, но Саша стоял твердо. Наконец-то активировался тот, что торчал у входа и сторожил бойцов в душевой. Он бросился к Стольникову, вынимая что-то из-за ремня сзади. Саша откачнулся и головой ударил его в лицо. Раздался треск – наверняка сломаны не только хрящи носа, но и кости.
– Это я удачно зашел! – бросил разведчик и, сняв ногу с руки татуированного, коленом другой ноги врезал ему за ухо.
Получив удар в одно из самых уязвимых мест на голове, тот сразу оказался в нокдауне. Теперь Саше нужно быстро решать вопрос с остальными. За пять секунд мужской драки высокий чех потерял способность ориентироваться, татуированный – возможность работать правой рукой. Но оставался еще третий. Обхватив Стольникова сзади обеими руками, он прижал капитана к груди, выдавая в себе борца-вольника. Вырываясь из сильных рук, разведчик обратил внимание на две вещи: он оказался спиной к выходу и двое его врагов теперь были вооружены ножами. Отброшенный к стене коленом бандит, видимо, выхватил его из заправленных внутрь брюк ножен.
