– Точно?
– Точнее некуда. Мы разговаривали о шахматах, он заказал мне набор из яшмы, и в это время пошел вызов. Я соединял тебя с комбригом, а Есников стоял и ждал, пока разговор закончится, чтобы наш продолжить.
– А сколько времени он у тебя до этого находился и зачем пришел?
– Находился он здесь час, наверное, болтал ни о чем. Так до шахмат и дошли.
– А ушел сразу после нашего с Зубовым разговора?
– Сразу. Я даже не успел цену озвучить.
– Кстати, сколько?
– Александр Стольников, шахматы из яшмы обойдутся тебе около трех тысяч долларов, дорогой. Согласен?
– Пошел ты. Я не умею играть.
– Зато сможешь продать фигуры в Москве за пять тысяч.
Шахматы Торопыгин делал на самом деле изысканные.
Стольников сбежал по ступенькам и вернулся в здание аэропорта. Сел на найденное получасом ранее место и стал поглядывать через отсутствующие стекла в витражах первого этажа. Самому к комбригу лучше пока не соваться. Мало ли кто окажется в его палатке. Встретиться с ФСБ Саша не хотел. Его Зубов сам найдет. Его уже ищут – Стольников был уверен.
Он посмотрел вниз. На полу первого этажа здания аэропорта виднелись следы подошв «натовских» ботинок. Стольников видел такие не раз и все больше – в горах или на равнине, где земля влажна и легко продавливается. Отчетливые следы отпечатались поверх его следов, оставленных, когда он бежал из бани.
Сунув руку за ремень, капитан вынул «макаров» и снял с предохранителя. Патрон был уже в стволе, дергать затвор не было необходимости. Он лишь дотянулся большим пальцем и взвел курок. Так будет плавнее спуск потом.
Саша чувствовал, понимал – его видят. Кто-то недоступный его взгляду сидит сейчас в здании и контролирует каждое его движение. Но как они успевают?.. Значит, враг видит Стольникова и в бригаде. Его ведут безошибочно, словно на нем маячок. Как был маячок там, в Другой Чечне, когда он тащил за собой людей Алхоева.
Никто не ожидал от него броска. Все время он сидел и старательно играл роль затаившегося, и его поведение не вызывало желания сорваться с места. Именно поэтому и именно сейчас он поступил наоборот. Он хотел только одного – успеть добежать до конца длинного коридора и оказаться в подсобных помещениях аэропорта. Он хорошо знал архитектуру здания и понимал, что может спастись не через центральный выход, а на тыльной стороне здания.
Едва он снялся с места, раздались выстрелы… Первая пуля продырявила жестяную трубу в полуметре от его головы. Вторая, отрикошетив от металлических перил, со стоном ушла под свод аэропорта. Стольников заскочил за угол. Остановившись и прижавшись спиной к холодной стене, он рассмотрел панораму, открывающуюся перед ним.
Прямо под Сашей располагался зал со станками. После бомбежек аэропорта федеральной авиацией и невозможностью использовать аэродром по назначению чехи устроили здесь мини-завод по изготовлению противотанковых орудий и реактивных установок. Повсюду торчали концы обрубленных проводов и оболочки кабелей. Уходя из разграбленного завода, бандиты Дудаева полностью разукомплектовали оборудование. Другими словами, вынесли все, что могло иметь материальную ценность, – инструменты, цветной металл, медные и алюминиевые провода. Сам Стольников находился сейчас на «подвесном» мосту. Сюда рабочие поднимали лебедками готовые изделия, чтобы транспортировать к выходу. Подвесной мостик на высоте около трех метров от пола тянулся по периметру всего «цеха». Более дурацкого положения придумать было нельзя, но и проникнуть в это помещение иначе невозможно. Прыжок вниз на валяющиеся в беспорядке куски металла и части станков означал в лучшем случае инвалидность первой группы. Впрочем, ненадолго. Через тридцать секунд его добьют сверху очередями люди Алхоева. Ну, чьи же еще?!
Бег по кругу сам по себе был глупостью. Боевики, переодетые военнослужащими внутренних войск, разделятся на две команды и спокойно начнут движение с двух сторон. В этом случае все закончится не через тридцать секунд, а через минуту.
Стольников бросил взгляд вверх. Над его головой болтался крюк передвижного крана, того, что ползает по потолку, имея возможность что-то поднять и опустить в любой точке цеха.
– Только бы ты был хорошо смазан… – пробормотал капитан, рассчитывая траекторию прыжка.
Преследователи покажутся в пяти метрах от него секунд через пять. Если поворотный механизм хорошо смазан, есть шанс остаться некоторое время в живых. По инерции он развернется и потащит Стольникова в противоположный конец зала. Если же механизм не смазан, он повиснет посреди зала, как маятник.
Оттолкнувшись ногами и прыгнув, Стольников пролетел над полом цеха около трех метров и вцепился руками в крюк. Загудев после долгих лет неподвижности, поворотный механизм скрипнул, приведя Сашу в ужас, и вдруг легко понес его в другой конец зала.
«Есть!» За спиной его раздались выстрелы и крики на чеченском. Капитан оглянулся. Ругань на местном языке была наградой за находчивость. Несмотря на близкое появление бандитов, они теперь стремительно удалялись.
Но все равно сейчас он был уязвим, как никогда раньше. Небрежно целясь, трое боевиков стреляли в него, как в тире. Пули свистели рядом и с визгом рикошетили от всего металлического. За своей спиной Стольников слышал звон разбитых окон. Стекла, закопченные и засаленные за годы войны и чудом сохранившиеся, теперь осыпались целыми пластами. Кран отвез Сашу на расстояние, на котором уже бесполезно вести прицельную стрельбу. Но менее опасно от этого не стало. Боевики могли сбить его с крюка случайным попаданием.
Все, зал закончился. Отпустив крюк, Стольников упал на пол, свалился на бок и закатился за один из станков. Одна из пуль угодила в станину, с гулом изменила направление, ушла вверх, и уже оттуда на голову капитана посыпался известковый дождь.
Он бросился к двери. Уже вбежав в темный коридор, бывший когда-то служебным входом для работников аэропорта, капитан почувствовал боль в левой руке. Но болела не кисть, вывернутая при падении…
Стольников присмотрелся и увидел, как на предплечье разрастается темный островок. Рана пустячная, пальцы сжимаются в кулак, острой боли нет. Значит, кости не задеты. Просто царапина. Пуля лишь скользнула, пробив рукав у локтя и выйдя из рукава у манжеты. Кровотечение было не больше, чем от пореза пальца ножом.
– Пока живем, – прошептал капитан и ногой выбил створку двери, ведущей на улицу. Открывать ее рукой не было времени.
Выбежав, он заложил крутой вираж и помчался к модулю клуба части…
Двое преследователей успели покинуть часть, третьему не повезло. Спускаясь за русским капитаном по конструкциям, он подвернул ногу и поэтому был замечен дежурным офицером части в ста метрах от отстойника боевой техники, готовящейся к маршу в Ханкалу. Глядя тоскливым взглядом вслед уходящим спутникам, бандит оглянулся на окрик дежурного и остановился. Офицер был не один, с двумя солдатами, но даже если бы он был в одиночестве, убивать его не имело смысла. Теперь, выбравшись из здания аэропорта на открытое место, бандит Алхоева был на виду почти всей части. Первая же очередь из его автомата стала бы последней. Сработало бы оружие нескольких солдат, на том бы все и закончилось.
