Сколько времени прошло с той минуты, как он услышал свист летящих мин? Две? Три? Он поднял автомат и перекатился. Стрелять было невозможно – кровь заливала лицо, мешая вести прицельный огонь. В отчаянии и злобе Стольников перекатился на спину, направил в сторону заснеженных валунов автомат и расстрелял магазин одной очередью. Когда патроны закончились, бросил автомат и схватил «АКС» Смелкова.
Пока залегал, пригибал голову, обратил вдруг внимание, что с позиции огонь ведется только с двух точек. Работал пулемет Ярцева и автомат Головина. Почему молчат остальные?!
– Русский ванька, сдавайся!.. – донесся до него возглас. Вместе с этим криком Саша сообразил, что боевики прекратили огонь.
– Русский ванька, сдавайся! Жить будешь!
– На тебе, сука!.. – прокричал Головин, швыряя гранату.
Саша смахнул рукой кровь с лица и за то мгновение, пока новая волна не залила глаза, успел заметить, что вслед за Головиным бросил гранату и Ярцев.
Взрывы раздались почти одновременно. Схватив автомат, Саша прижал предплечье левой руки ко лбу. Ватник сдержал кровь, и старший лейтенант смог сделать две очереди от бедра.
А у Ярцева снесло крышу от бешенства. Предложение сдаться в плен довело его до исступления. Вскочив в полный рост, он поднял ПК и стал разряжать коробку пулемета, не жалея патронов.
– Суки!.. – кричал он. – Бешеные твари!..
– Ложись!.. – остервенело заорал Стольников, и в этот момент ватник Ярцева покрылся клочками ваты. Пулемет выпал у него из рук, сам боец рухнул замертво на спину.
– Головин, живой? – позвал Саша.
– Живой… – отозвался тот. – Только ранен…
– Я тоже.
– Что будем делать, командир?..
– Умирать, – произнес Стольников и ужаснулся своим словам. – Как положено…
– Я тоже так думаю. Вы ходить можете?
– Я могу встать, Головин. Ты как, готов?
– Готов, товарищ старший лейтенант. Только просьба одна…
– Говори, – морщась от боли и подбирая под себя раненую ногу, чтобы подняться, разрешил Стольников.
– У меня в части, под подушкой, письмо. Ну, подружке… Вы отправьте, ладно? А потом черкните ей пару строк?.. Мол, так и так… погиб героем… А?
– Дерьмо вопрос, – отозвался Стольников. – Сделаем. Вместе с тобой.
Они встали одновременно.
– Ура!.. – дико закричал Головин, бросившись вперед…
Саша расслышал только две очереди из нескольких десятков. Первая перерубила Головина почти пополам, а вторая прошила ему плечо, ногу и руку. Старший лейтенант и солдат упали одновременно…
Если бы Стольников потерял сознание, его добили бы, как всех. Он лежал и чувствовал, как немеют руки и ноги. В падении его голова повернулась набок, и теперь кровь заливала лоб и висок, а затем падала на утоптанный розовый снег. Он лежал, смотрел, как чехи собирают оружие его бойцов, и думал: «Я умер или нет?» Свое дыхание он не чувствовал. Удары сердца не ощущал. «Скорее всего я умер», – подумал Саша. Он где-то вычитал, что последним умирает в человеке мозг, если он не поражен в первую очередь. Человек все видит, слышит, способен понимать, но ничего не чувствует – ни боли, ни стыда, ни отчаяния.
Он увидел перед своим лицом высокие шнурованные ботинки коричневого цвета. В таких солдаты НАТО воюют в Ираке. Потом увидел покрытую густыми волосами руку и заметил, как дернулось его тело. Кто-то вынул из его кобуры «стечкин» и радостно закричал на чеченском. Было хорошо понятно только одно слово: «стечкин».
А потом на лицо Саши опустилась нога. Он не чувствовал боли и не мог закрыть глаз. Он находился в анабиозе. Размазав подошвой кровь на лице русского, чеченец отошел. Он решил, что русский русоволосый богатырь убит. И вдруг Стольникову пришла в голову мысль, что он не умер. Он просто похож своим видом на «груз 200».
Вскоре все затихло, и несколько минут Саша не слышал ни звука. Лишь где-то в деревьях пересвистывались птицы. Но вскоре высота снова пришла в движение, и чехи стали добивать раненых. Стольников слышал выстрелы, хрипы, храп, вскрики и смех.
И снова появились эти коричневые ботинки. Саша видел, как перед ним упала его левая рука. Чех снял часы, рассмотрел, не увидел в них ничего замечательного и бросил. И тут Саша почувствовал боль в ухе и с удивлением обнаружил, что его голова оторвалась от земли.
«Будет ухо резать», – понял старлей. Ему вдруг стало страшно. Не от происходящего, а что ему будут резать ухо. Как собаке. Но чех рванул на его шее воротник, убедился, что нет цепочки, и отпустил ухо. Голова упала, и кровь снова стала заливать глаза.
Над головой раздался знакомый звук затвора «стечкина». Саша много думал о смерти, но он никогда не обдумывал сценарий, который предполагал бы его убийство из его же собственного оружия. Бандит прокричал что-то и нажал на спусковой крючок. За спиной Стольникова послышался стон. Головин…
Выстрел, выстрел, выстрел. «Сейчас моя очередь», – понял Саша. Но вместо выстрела чех, проходя мимо, ударил его ногой в лицо.
Стольников пришел в себя в вертолете. Он лежал на полу, и над ним болтался пузатый и прозрачный капроновый пакет с физраствором… «Стольников!.. Стольников!..» – беспрестанно произносил кто-то…
– Стольников!
– Да-да, я слушаю вас, – отозвался Саша.
– Вы сказали, что в тот день, в феврале девяносто пятого, была отвратительная погода. Был дождь, потом повалил снег. С собой у вас были спальные мешки, и к утру они все стали насквозь промокшие.
– Да… Так и было…
– Ну и что случилось дальше?
– Ничего.
– Тогда с чем же был связан самый большой страх в вашей жизни? – спросил пожилой и поправил очки.
– Мне стало страшно, что мы простынем, а «вертушки» за нами придут только через сутки.
– Вы боялись простыть? – повторил молодой.
– Страшно, – подтвердил Саша. – Только кашля на той высоте нам не хватало. У вас еще есть вопросы?
– Да, но мы отложим разговор на завтра, хорошо? Вы напряжены. Нет?
– С чего вы взяли, что я напряжен?
– Я в психиатрии двадцать лет, молодой человек.
– Да, мать вашу, я напряжен! – рявкнул Стольников. – И я устал объяснять почему! И что там с вашим человеком, который боялся лосьона для бритья?
– Он умер.
– Это все?
– Да.
– Какая короткая история, – похвалил капитан.
– Не короче вашей, – заметил пожилой и посмотрел на коллегу. Они стали собираться. – Вы здоровы, Стольников. В этом нет никаких сомнений.
– Так донесите поскорее эту радостную новость до ФСБ и командира моей части!
– Мы не работаем на командира вашей части, – уже в дверях ответил молодой.
