– Наша задача – марш-броском преодолеть три километра, разделяющие выход из лабиринта и тюрьму. Снаряжения нет, поэтому за полчаса, думаю, управимся.
– Три километра за полчаса? – усмехнулся Айдаров. – Это же пешком, сдувая одуванчики?
– Как было видно на карте Зубова, по пути нам встретится блокпост. Мы его обходим. На это уйдет время. Как войти на территорию «Миража» – об этом мы подумаем, когда появимся перед воротами. В любом случае нам придется дождаться темноты.
– Я открою один из входов, – бросил Ждан.
Стольников посмотрел на него.
– Очень хорошо. Значит, нам не придется терять на это время. Оказавшись внутри, расходимся и начинаем искать девушку. В тюрьме есть место, где мы можем, не вызывая подозрения, встречаться каждые полчаса?
– Да, – ответил полковник. – Я думаю, лучшего места, чем столовая, не отыскать. Она небольшая по размерам, но неподалеку есть склад с продуктами питания. Каждые три месяца в «Мираж» завозится провиант. Последний завоз был всего неделю назад, и еды там видимо-невидимо. Даже если организаторы бунта установили контроль над кухней, там будет скопище народу. В толпе лучше всего теряться…
– Жаль, ты не руководствовался этим правилом одиннадцать лет назад, – заметил Жулин.
– Олег, я тебя не спрашивал, – отрезал Стольников. – В тюрьме есть оружие, но его немного. Наверняка оно уже распределено. Таким образом, слова Зубова о том, что мы должны добыть себе оружие сами, – ничего не стоят. Оружия мы не добудем. Если только кухонный нож. Поэтому действовать придется по обстоятельствам. До обнаружения девушки автомат в руке любого из нас сразу вызовет подозрение. Ну, вот и приехали… За мной.
Поезд остановился, двери открылись, группа сошла на перрон.
Глава 5
– Это выход, – Ждан кивнул на узкую металлическую дверь в стене. Судя по материалу, из которого она была сделана, ее толщина не уступала той двери, которую в НИИ открывал Зубов. – Техника грузится там.
Посмотрев, куда указывал палец полковника, Стольников обнаружил эстакаду, подведенную к широкому, запертому пролету.
– К воротам грузового назначения подъезжают машины, принимают груз и доставляют в «Мираж».
– Я вот сейчас подумал, – заговорил Саша, – а почему Зубов уверен, что бандиты продолжают оставаться в тюрьме? Им известно, что «Мираж» находится на территории Грузии. То есть там, куда они обычно бегут, чтобы зализать раны и отожраться после боев с федералами. Почему бы им не выйти из тюрьмы, что сейчас совсем не трудно, не сесть в эти машины и не раствориться в горах? Оттуда бежать в Иран, Азербайджан, да и остаться в самой Грузии – проще простого. Зачем им продолжать сидеть? Понятно, что никакого Ирана поблизости нет, как и Грузии, но они-то об этом не знают. Почему же тогда сидят?
– Хороший вопрос, – заметил Ключников.
Ждан с досадой покрутил головой. Было видно, что из каких-то соображений они с Зубовым что-то недоговаривают. То ли выдать маленькие секреты свои боятся, то ли некогда было посвящать в детали.
– Не проще простого! Не проще. Они носа за стены не сунут!
– Это почему же? – вмешался Айдаров.
– Потому что им известно, что в кровь каждого из них введен препарат, который превращается в тромб в случае пересечения запретной зоны тюрьмы!
– Это как?.. – растерялся Айдаров, а Стольников с интересом оперся на дверь, которая до сих пор еще не открылась.
– Внешнее ограждение тюрьмы представляет собой пятиметровый забор из кевлара, внутрь его вмонтированы датчики, реагирующие на ксеролит – вещество, легко усваиваемое кровью и не влияющее на процессы организма. Совершенно безобидное в любых других условиях! Но стоит человеку, в крови которого ксеролит, оказаться в двух метрах от забора, срабатывают датчики. Они отправляют сигнал в центр управления, и уже из центра посылается сигнал на активацию ксеролита. Происходит воспаление стенок вен и образование тромба. Тромбофлебит протекает очень быстро. От образования тромба до попадания его в легочную артерию проходит не более трех минут. Нужно вам объяснять, что за этим следует?
– Как далеко зашла тюремная медицина! – восхитился Ключников. – А бывает такое, что к забору приблизился один, а коньки откинул кто-то другой? Интересно, как центр определяет, кто проказник?
Ждан посмотрел на него со сдержанным раздражением.
– Кто у забора, тот коньки и откидывает. Неужели непонятно? Ты услышал слово «датчики» в моем рассказе? Датчик посылает сигнал в центр, оттуда – команду, после чего активирует ксеролит в крови нарушителя.
– Теперь понятно. И что с того? Тюрьма в руках бандитов. Неужели они не могут приказать персоналу, ответственному за обслуживание этого центра, дезактивировать и эти датчики, и ксеролит, и все остальное, я уже не говорю об электронных замках на воротах?
– Приказать они могут, да только персонал бессилен им помочь. Центр управления в «Мираже» не автономен, он абсолютно зависим от центра управления в НИИ. Дать команду на дезактивацию может только Зубов.
– Открывай дверь! – приказал Стольников.
Он никогда не задумывался, что дышит тем же воздухом, что и по ту сторону тоннеля. Те же запахи трав предгорья, тот же аромат разогретых солнцем медуниц. Но в какой-то момент, кажется, именно тогда, когда дверь распахнулась и перед Стольниковым раскрылась панорама Другой Чечни, разделившей его жизнь надвое, ему показалось, что случилось что-то важное. Вдыхая полной грудью этот воздух, капитан понял, чего ему так не хватало одиннадцать лет скитаний. Не знакомых лиц в Грозном, где в пределах аэропорта «Северный» располагалась его бригада, не строя бойцов, готовых взойти на броню и отправиться на задание и повиноваться каждому его слову. Не дела, которому отдал годы службы. Выйдя на свет и ведя за собой Жулина, Ключникова, Айдарова и Ждана, Саша понял, что все эти одиннадцать лет его непреоборимо тянуло сюда, в Другую Чечню. Он хотел вернуться, но боялся признаться в этом. И сейчас, легким бегом направляясь в сторону «одиннадцати часов», как принято именовать направления у военных, ориентируясь по представляемым часам, Стольников чувствовал, что улыбается.
Далеко впереди – не менее километра – виднелось здание блокпоста, перекрывавшего дорогу на «Мираж». Стольников спустился в ложбину, уходящую западнее этого направления. Зубов просил не афишировать свое присутствие здесь. Да будет так.
На бегу он посмотрел на часы. До захода солнца оставался час, может, полтора. Можно было пройти расстояние пешком, но Стольников хотел осмотреться. Как артисты, перед тем как надеть одежду главного героя на премьеру, он хотел обносить ее – оказаться на месте, обжиться, привыкнуть. Будущее группы и задания зависит теперь только от него. Все как прежде…
Дорога, очерчивая овраги, петляла, теперь группа шла по прямой. Таким образом, ускорившись, чтобы перемахнуть через бугор, Стольников с бойцами рискнул всего однажды. Но все прошло благополучно. Стоявшие в форме грузинского и российского спецназа бойцы на блокпосте этого маневра не заметили. Над заставой полоскались на ветру два флага – России и Грузии. Редкий случай увидеть их вместе. Стольников про себя усмехнулся: «А некому здесь возмутиться…»
