Ситуация выглядела сложно. Теперь даже не случайный выстрел беспокоил Стольникова, выстрел, который могли услышать арестанты в главном корпусе. Теперь достаточно было даже вскрика, чтобы бандитов стало едва ли не вдвое больше.
– Татарин, к двери! – успел бросить Саша. – Валить, когда дверь закроется!..
В комнате сразу стало шумно. Все трое, появившиеся в проеме двери, говорили вразнобой и, казалось, каждый о своем. Отстоявшие на постах по два часа, выглядели они уставшими, это, видимо, и помешало им правильно оценить обстановку.
Ждан и Ключников сидели на стульях спиной ко входу. Жулин стоял у стены рядом с Айдаровым. Со Стольниковым их разделяла дверь и трое входящих.
«Придется поработать за швейцара…» – решил Саша, ногой резко захлопывая дверь…
К тому мгновению, когда начальник караула понял, что сидящие на стульях люди не имеют к его караулу никакого отношения, один из часовых, свистя распоротым горлом и заливая все вокруг себя кровью, уже валился на колени.
Айдаров быстро занес руку с ножом через плечо второго и повалил на себя, ведя лезвием по нагретому на солнце, судорожно вздрагивающему горлу. Знакомый шелест ножа, режущий плоть… «Ничего не забылось, они по-прежнему перед нами, – пронеслось в голове Айдарова. – Много духов и мало нас… И Стольников снова рядом».
Когда бандит, выпучив глаза и дрожа окровавленным ртом, упал на колени и стал руками искать шею, Айдаров резким движением вверх освободил лезвие из плена. Из вдвое увеличившейся раны кровь хлынула как из пожарного гидранта.
Выскочив из-за спины Стольникова, Жулин ногой сбил ремень автомата с плеча начальника караула. Но тот и не думал сопротивляться. Лицо его под лампами дневного света казалось прозрачным настолько, что угадывались очертания черепа. Он находился в шоке и не собирался из него выходить.
Стук автомата по бетонному полу заставил Стольникова снова посмотреть на экран. Но двое продолжали курить и переговариваться, даже не подозревая, что сейчас происходит в караульном помещении.
Ногами Жулин работал по старой привычке лучше, чем руками. Сбив пинком начальника караула с ног, он схватил его за шиворот и встряхнул. Голова арестанта безвольно качнулась, и затылок глухо ударил об пол.
– Полегче с ним, – попросил Саша. – Спроси, что нужно этим двоим, – и отвернулся.
За его спиной раздалась оглушительная пощечина.
– Зачем у порога эти двое? Отвечай, сейчас!..
Начальник караула поднял на Жулина абсолютно бессмысленный взгляд:
– Что?..
Стольников оторвался от монитора и в два шага уничтожил расстояние между столом и местом беседы.
– Ты видишь это? – он поднес к лицу пленника нож, с лезвия которого ему на кулак стекала кровь. – Я сейчас задам вопрос. Если не услышу ответа – твое левое ухо упадет на пол.
– Я понял, понял, – поспешил успокоить его начальник караула. Мужчина лет сорока, на вид славянской внешности, своим акцентом он выдавал человека, долгое время прожившего на Кавказе. За годы службы в Чечне Стольников видел очень много славян, которые говорили и поступали как кавказцы, и кавказцев, которые на поверку оказывались русскими. – Я понял, что ухо… Я не понял, что нужно сказать…
– Что этим двоим нужно? – капитан показал ножом в монитор.
– Они пришли предупредить…
– О чем?
– Кто-то проник в тюрьма…
– Как узнали?
– Там сигнал прошел…
Стольников поднялся с колена и кивнул Ключникову:
– Выруби его.
За его спиной снова раздался звук. Только теперь глухой и более мощный.
– Татарин, открой дверь и свистни.
Не раздумывая, Айдаров приблизился к двери, клацнул замком и свистнул в образовавшийся проем.
– Ну чего там? – раздалось снаружи. – Че за муйня, мне еще к восточной стене двигать!.. Хараев голову свернет…
Говорил арестант по-русски. Не дождавшись ответа, он коротко ругнулся по-чеченски и шагнул внутрь.
Схватив его за голову, Стольников прокрутился вокруг собственной оси и забросил уже мертвое тело внутрь караульного помещения.
Чтобы не мешать Айдарову, он тут же освободил проем двери. Коротко махнув рукой, Татарин бросил нож, и через секунду Ждан, до сих пор сидевший на стуле и находившийся в не меньшем потрясении, что и бандиты, услышал отвратительный стук. Как будто кто-то ударил кулаком по телу. А Саша, выскочив, ухватился рукой за воротник белой атласной рубашки с блестящими полосами.
Жулин опять ногой захлопнул дверь и поморщился от сбежавшего на глаза пота.
– Нам скоро можно будет открывать здесь похоронное бюро, – бросил он, вытирая лоб. – Если они сюда будут приходить с той же частотой, то через сутки в живых останется одна только дочь Зубова. К чему мы, собственно, и стремимся.
Проникнуть в тюрьму незаметно не получилось. Впрочем, Стольников не очень-то и надеялся на чудо. Администрация «Миража» сделала все, чтобы из тюрьмы не смог сбежать ни один заключенный. Почему же в этом случае не должно было появиться проблем в связи с проникновением в нее извне? То, что Зубов взял под контроль компьютерное обеспечение охраны, ничего не значит. В «Мираже» остались в заложниках десятки инженеров, специалистов, которые под стволом автомата сделают все что угодно, включая взлом ресурсов Пентагона. Какая-то часть режимного обеспечения охраны осталась под контролем заключенных, какую-то часть они восстановили силами находившихся внутри специалистов. Единственное, о чем можно было свидетельствовать уверенно, – бандиты не сумели разобраться с системой, активирующей ксеролит в их крови.
– Товарищ полковник, – подал голос Ключников, – кино уже закончилось, идут титры. Можно вставать.
Чтобы привести Ждана в чувство, Саша улыбнулся ему и кивнул на лежащего без сознания начальника караула.
– Приведи в чувство нашего злодея!
Ждан засуетился. Было заметно, что, в отличие от остальных участников группы, он не был похож на себя прежнего. Он прибыл в бригаду Зубова в 2001 году мальчишкой, не имеющим понятия о правилах войны и способах ведения этой войны без правил. Но уже через несколько дней, оказавшись в гуще кровавых событий, загрубел и стал частью группы капитана Стольникова. Однако же это было слишком давно для того, чтобы вспоминать. Сейчас было видно, что одиннадцать лет снова превратили его в лейтенанта, очень похожего на того, который прибыл в Грозный в августе две тысячи первого года, – беспомощного, похожего на щенка, вслепую ищущего сосок суки. Одиннадцать лет вне войны успокоили его, разбавили покоем, и нынче, когда нужно было использовать образовавшийся внутри стерженек, полковник Ждан оказался к этому не готов. За отсутствием необходимости активации, со стерженьком случился молекулярный распад.
– Как?.. У меня же нет нашатыря.
