– Они переставляют таймер на мине каждый час. Теперь ты последи, а я вздремну. Этой ночью, кажется, спать нам не придется. Как только что-то произойдет – буди. – Бондарев уступил площадку Алексею.
Когда пилот буквально через полминуты обернулся, Клим уже спал, прислонившись к покатой стенке углубления. Лицо его было уставшим, но спокойным и даже умиротворенным, как у человека, опаздывавшего, а потом все же успевшего на поезд.
«А ветер дует от самолета в нашу сторону», – вспомнил о заминированном грузе Алексей и почувствовал, как страх парализует мысли.
* * *
Уэллеру, можно сказать, повезло. Это, конечно, если не брать в расчет все то, что произошло с ним и его планом раньше. Руководство, после того как капитан доложил обстановку, поступило точно так же, как поступает любое другое руководство в мире. И нет разницы – принимают решения штатские начальники, главы спецслужб или военное командование. Ему дали карт-бланш – ты завалил операцию, тебе и спасать положение. Естественно, было обговорено и обязательное в таких случаях «но…», мол, если вновь случится провал, вся ответственность ляжет исключительно на Уэллера, делить ее с ним никто не собирался.
Полковник теперь уже знал, что находится в самолете. Поэтому он и согласился с предложением Томаса Уэллера: сделать вид, что условия Исы приняты. Военные действия в Неджефе были остановлены.
Мерно шелестел кондиционер. В кабинете сидели полковник и воспрявший духом Томас Уэллер.
– Я буду рад, если Иса потребует вдобавок выпустить всех боевиков из города с оружием в руках. Пусть присоединяются к нему. Я готов даже дать им транспорт. Пусть соберутся в одном месте и там подохнут. Но он, кажется, не такой идиот, каким вы хотите мне его представить, капитан, – сказал Уэллеру полковник, когда они садились составлять план захвата бывших складов, – пока погибло больше наших людей, чем его. Я готов принять любой разумный план, но при одном условии – минимальные потери с нашей стороны.
Томас Уэллер развернул недавно отпечатанный и склеенный по частям увеличенный снимок, переданный со спутника: коробки складов, еле различимая линия бетонки, крестик самолета на ней.
– Если ветер сохранит силу и направление, облако газа достигнет города за час с небольшим. – Маркером он провел линию от самолета к Неджефу, нарисовал на конце, обращенном к городу, жирную стрелку.
– Весь личный состав обеспечен противогазами, но не знаю, как обстоит дело у иракских военных. Однако гражданское население… Мы не можем эвакуировать целый город. Вдобавок больше половины территории Неджефа до сих пор контролируется повстанцами.
– Они не самоубийцы, – проговорил капитан, – взрывать самолет не станут. Это их козырь. В дневное время нам к ним не подойти. В том числе и с воздуха. Но у них нет даже приборов ночного видения. Главное – внезапность и скорость. Десантироваться с вертолетов ночью, ликвидировать боевиков за несколько минут. И успеть разгрузить самолет до взрыва. Мина достаточно большая, они прячут ее не в ящиках, где ее легко будет найти, а в самом самолете. А до этого надо тянуть время, чтобы они поверили, будто мы готовы идти на все их уступки.
– Всегда может найтись один безумец, – засомневался полковник. – Если все же самолет будет взорван?
– Вертолеты тут же заберут десант. А ваших людей стоило бы отвести с этого направления. – Уэллер маркером обозначил подветренный от складов сектор. – Противогазы вещь надежная, но ими не всегда успевают воспользоваться. Если горстка боевиков и ускользнет через образовавшийся коридор, не страшно. Главное – захватить самолет с грузом.
Полковник смотрел на снимок и морщил лоб.
* * *
Владимир Брук вышел за ворота склада. От него не укрылось, что один из боевиков тут же перешел поближе к воротам и перевесил автомат так, чтобы им можно было тут же воспользоваться.
«Не доверяет мне Иса, но на его месте я бы доверял еще меньше».
Были слышны только обычные звуки природы: шум ветра, шорох сухих стеблей, шуршание песка. Взрывы в Неджефе, к которым все уже успели привыкнуть, перестали звучать с самого утра. Брук провел ладонью по шершавой щеке.
«Когда нервничаешь, щетина растет куда быстрей». Он перевел взгляд на измятые, испачканные брюки.
Торговец оружием вернулся в здание. Боевик, стороживший его у ворот, присел на корточки, положил автомат на колени и, казалось, задремал. Но, если бы торговец оружием сделал шаг к выходу, тут же открыл бы глаза. Брук присел возле груды вещей, высыпанных на кусок пластиковой пленки. Сюда люди Исы ссыпали все, что осталось после американцев, и каждый забрал себе то, что ему понравилось. Брук немного брезгливо ворошил вещи. Наконец отыскал то, что искал: упаковку одноразовых бритвенных станков и баллончик с пеной. Крышка была снята, а вокруг распылительной головки застыли посеревшие высохшие хлопья. Явно кто-то из боевиков, не умеющий читать по-английски, действовал методом проб и ошибок, выбирая себе.
– Ружана, – окликнул он.
Женщина лежала, повернувшись лицом к стене, неохотно повернулась.
– Ты снова на коне, – с неприязнью произнесла она, – непотопляемый. Как тебе только удается всех дурачить?
– Талант у меня такой. Одним бог дал абсолютный слух, вторым голос, а мне досталось то, что осталось, – другое умение.
Иса прислушался к их разговору, но не стал напоминать, чтобы говорили по-английски.
– Мне зеркало надо. У тебя должно быть.
– Почему?
– У тебя все есть.
– Мужчины… – вздохнула Ружана. – Чего тут только нет? А о простых нужных вещах вы не думаете. – Она открыла сумочку и извлекла из нее пудреницу. – Держи.
– Раньше ты меня называла на «вы». – Брук отщелкнул крышку, носовым платком протер маленькое запорошенное пудрой зеркальце, увидел в нем только один свой глаз.
– Раньше ты был моим боссом, – сказала Ружана, – боссов называют на «вы», а теперь все поменялось и не вернется к прежнему состоянию.
– Справедливо.
Брук уже растер крем на ладонях, смешав его с водой, и хлопал по щекам. Лезвие заскрежетало по щетине. Торговец оружием стер остатки пены салфеткой, сполоснул лицо пригоршней воды и поднял с пленки бутылку виски – спиртное мусульман не заинтересовало.
– Сойдет вместо одеколона.
– Пудреницу не забудь вернуть. Тебе она ни к чему, – напомнила Ружана.
– Лови. – Брук защелкнул крышечку и подбросил диск пудреницы.
Женщина даже не сделала попытки ее словить, она скрестила руки на груди. Пудреница звонко ударилась в бетон и разлетелась на части, заблестели осколки зеркальца.
– Как жаль, – ехидно улыбнулся Брук, – я забыл о хороших манерах, одичал в пустыне.
– Скотина. Урод.
Главарь боевиков, хоть и не понимал слов, но чувствовал интонацию. Иса, вскинув брови, смотрел на Ружану, он не мог понять, как это женщина может так разговаривать с мужчиной, но в конце концов рассудил, что это личное дело Брука. Если он позволяет ей, то – пусть.
