– Орлы? – улыбнулся Боровиков.
– Орлы… Так, что с оружием?
– Вместе с тем, что получено вчера, у нас полный комплект. Все тайники забиты под завязку.
– Хорошо. Теперь вот что… С этого часа никаких увольнительных. Полная готовность.
– Да, понял.
4
Возвращаясь на машине в Москву, Голдин опустил боковое стекло, расслабился, закурил. Он включил радио, пощелкал клавишами фиксированной настройки, остановился на джазовой программе. «Джаз, – подумал он, – ценят за непредсказуемость, а в жизни чаще всего непредсказуемость – враг…» Но не всегда. Кто мог бы предсказать, что рука провидения сведет вместе трех столь различных людей – Георгия Горта, Виктора Шабанова и Олега Голдина? А разве не чудом было то, что ему удалось выбраться из Хабаровска, из кольца полковника Шведова – ему, столь узнаваемой персоне с изуродованным лицом? Ведь в Хабаровске ему сумели только первую помощь оказать, а вот уже в Москве пришлось чуть ли не пластическую операцию делать…
Глубоко задумавшись, Голдин едва не сбил большую черную собаку – на скорости, с какой он ехал, это вполне могло закончиться аварией. Размышлял он, разумеется, не о путях провидения, кои неисповедимы, а о генерале Злобине – слабом звене в четко выверенной, почти геометрической структуре. Если сегодня не удастся достичь согласия, то… Что же, со Злобиным или без него поезд должен отправиться. Жаль, конечно, будет потерять Злобина. Но… С ним или без него… Он умный человек, он обязан это понять.
Когда «шестерка» Голдина въезжала в Москву со стороны Филевского парка, на Садовое кольцо величественно выплыл белый лимузин. В салоне, отделенном от водителя прозрачной перегородкой, расположился моложавый, но уже начинающий тучнеть мужчина в элегантном светлом костюме, с бокалом «Реми-Мартена» в правой руке и длинной коричневой «сигариллос» в левой. Лицо его можно было бы назвать привлекательным, если бы не близко посаженные бездонно-темные глаза, пристальный взгляд которых способен был загипнотизировать и удава. Тонкое кольцо с крохотным бриллиантом и очки в простой стальной оправе дополняли облик Георгия Горта – председателя совета директоров и фактического владельца крупнейшего концерна «Горт Энтерпрайзез». Он не любил шумихи вокруг своих предприятий, и едва ли многие знали, что кроется за примелькавшейся эмблемой – золотым кружком с солидными латинскими буквами GORT. А скрывалось за ней многое, очень многое.
Георгий Горт начинал свою фантастическую карьеру с небольшой торговой фирмы. Потом – импорт автомобилей, биржа, банки. Самолет его судьбы круто набирал высоту. Теперь Горт владел концерном с очень серьезной репутацией в России и отделениями в добром десятке стран, включая Германию и США. Его имя прочно занимало одну из верхних строк в списке журнала «Форбс», ему верили на слово бизнесмены Запада. Оборотная сторона медали была открыта мало кому. А между тем, если бы, к примеру, некоему арабскому шейху пришло в голову купить русскую атомную бомбу – он знал, к кому обратиться. Это не столь уж большое преувеличение.
И совсем узкий круг людей находился в курсе третьей, абсолютно тайной жизни Георгия Горта. Только эти люди знали, что миллиардера интересует не только, а главное – не столько финансовое могущество и завоевание новых рынков. Его амбиции простирались дальше. Он хотел получить все. Будущий мир представлялся ему в виде сверкающего небоскреба, на вершине которого ослепительно сияют четыре латинские буквы GORT. Все остальное не имело особого значения. И когда судьба свела его сначала с Голдиным, а потом с Шабановым, он не колебался ни секунды. Информация была невероятной, но доказательства – неопровержимыми. Его час пробил.
Мелодично запел сигнал мобильного телефона. Горт ответил, сказал несколько слов по-английски (звонил его компаньон из Нью-Йорка). Потягивая «Реми-Мартен», Горт продолжал мало что значащий для него разговор о текущих делах…
Кроме Георгия Горта и водителя, в лимузине никого не было. Горт редко брал с собой телохранителей, и сам не носил оружия. Во-первых, он слишком хорошо знал, что в случае грамотно организованного покушения (а по-другому на его уровне редко бывает) никакие телохранители и оружие не спасут. А во-вторых (и это было важнее), он считал, что стремление прятаться за спины и стволы – признак слабости, а не силы. Горт не без оснований причислял себя к сильным людям.
Магнат закончил телефонный разговор, погасил догоревшую «сигариллос», зажег новую. С противоположных направлений, с разных сторон лимузин Георгия Горта и «шестерка» Олега Голдина стремились к одной точке на карте Москвы.
5
Объект «Адамант», биохимическая станция
Дальний Восток
27 километров к западу от Амурска
Профессор Дмитрий Петрович Скрябин, сутулящийся, словно под грузом прожитых лет, в сопровождении двух ассистентов миновал короткий, отделанный белым пластиком подземный коридор и остановился перед тяжелой стальной дверью. Справа мерцал экран монитора. Едва профессор пересек линию фотоэлементов, на экране загорелись зеленые буквы: «Допуск?» Профессор приложил ладонь к прямоугольной матовой пластине. Экран мигнул и высветил: «Лаборатория-1. Категория А. Допуск разрешен». Аналогичные манипуляции проделали и оба ассистента, после этого профессор набрал код, и металлическая плита медленно отъехала в сторону. Пришедшие оказались в следующем помещении – узком, как пенал, с тускло блестящими стенами. Стальная дверь закрылась за ними.
Не обменявшись ни словом, ученые переоделись в извлеченные из автоматически раскрывшихся ячеек защитные костюмы, больше похожие на скафандры. Только тогда профессор открыл вторую дверь. Такая процедура строго регламентированных предосторожностей являлась штатной для всего персонала объекта «Адамант».
В просторном безлюдном помещении вспыхнул яркий свет бестеневых ламп. Три человека подошли к прозрачному кубу в центре зала, напоминающему огромный аквариум. Профессор отпер сейф, достал рабочий журнал, отметил дату и время.
– Серия сорок два, – распорядился он.
Ассистент постучал по клавиатуре компьютера. Манипуляторы внутри стеклянного куба подняли полуразложившееся тельце кролика, находившееся там со вчерашнего дня, и перенесли его на нечто вроде маленького операционного стола. Из опустившихся с гудением гофрированных труб вырвались сверкающие иглы и вонзились в то, что еще недавно было живым существом. Дернулись стрелки циферблатов, взметнулись мерцающие столбики светодиодных индикаторов, по экранам пробежали ряды цифр.
– Вывод автоматических энзимов из лизосом ускорен, – услышал профессор в наушниках приглушенный голос ассистента. – Коэффициент двенадцать и шесть. Еще уточнить?
– Не надо, – буркнул Дмитрий Петрович. – И так вижу.
– Цепная реакция автолиза… Где-то два и девять, и возрастает.
– Хватит. – Профессор махнул рукой. Ассистент дотронулся до квазисенсора. Манипуляторы смахнули останки кролика в черную воронку, и поток дезинфицирующей жидкости унес их прочь, к расположенным глубоко под землей высокотемпературным кремационным печам.
