– Австрийские и германские газеты они могут прочитать и без нашей помощи, – резонно возразила женщина, пожав плечами.
– Но… В этих номерах есть карикатуры на самого кайзера Вильгельма и нашего любимого императора Франца Иосифа, – по-прежнему неуверенно продолжил Бледный Фриц. – Впрочем… Я полагаю, что венценосные особы это переживут.
– Вот и я такого мнения, – иронично улыбнулась фон Дроттнингхольм.
Внимательный наблюдатель непременно заметил бы, что Магда тяготится опекой Фридриха Венцлова, что она предпочла бы поговорить с пленными с глазу на глаз.
И все-таки, как бы сам собой, разговор возник. Велся он на немецком языке, Венцлов сразу оговорил это условие, но довольно многие русские офицеры знали этот язык вполне прилично, так что проблем с общением не возникало.
Женщина расспрашивала пленных о быте, о питании, медицинском обеспечении, о режиме содержания. Те охотно отвечали. Завязалась довольно оживленная беседа, даже угрюмый Венцлов, не особо довольный происходящим, изредка вставлял реплику-другую. Он, в частности, подтвердил, что военнопленных иногда отпускают в Лемберг без всякого конвоя, под честное слово офицера.
– Ясное дело, – усмехнулся, обращаясь к Магде, один из пленных с погонами артиллерийского капитана. – Они же знают: слово русского офицера твердо. Да и как можно подвести своих товарищей по несчастью? Если бы не надежда на такие вот увольнения, фрейлейн, то тут можно запросто умом тронуться. От скуки и безделья. Врать не стану: кормят вполне прилично, обращение вежливое, но заняться здесь решительно нечем. Впору строевые смотры на аппельплаце проводить.
– Так и проводите на доброе здоровье, кто бы вам мешал? – живо откликнулся Бледный Фриц. – Мы, австрийская администрация, фрейлейн, не вмешиваемся во внутренние дела лагеря, русским пленным предоставлено самоуправление.
– Господа офицеры, – обратилась к пленным Магда в самом конце своего визита, перед тем как попрощаться, – у меня к вам личная просьба. Точнее, не совсем личная…
Она немного смутилась, щеки женщины тронул легкий румянец.
– Одна моя подруга, она из России… Мы познакомились с ней еще до войны, в Базеле, затем вместе отдыхали на Женевском озере… Так вот, она просила меня в письме при случае узнать… Словом, не встречался ли кому-нибудь из вас на фронте или… э-э… уже здесь такой поручик Щербинин? Это ее родственник, кузен. Она давно не имеет от него никаких известий.
Обитатели барака оживились, заговорили друг с другом по-русски. Всем хотелось помочь симпатичной молодой женщине, которая так по-доброму отнеслась к ним.
– Это какой Щербинин? – послышался вопрос. – Их вроде бы двое было. Ну да, конечно, Владимир и Анатолий.
– Ага, точно! – раздалось поблизости. – По-моему, они сводные братья. Нет, милая фрейлейн, лично мне с ними встречаться не приходилось, но что-то я такое про братьев слышал. Не совсем м-м… благоприятное.
– Я тоже, – подключился к разговору светловолосый уланский ротмистр. – Они оба из конных егерей. Помнится, ходили слухи, что обоим не повезло. Кажется, Владимир пропал без вести, Анатолий же угодил в плен. Или наоборот? Нет, точно сказать не могу, прошу прощения, фрейлейн!
– Но здесь, в этом лагере, никого из братьев не было? – взволнованно спросила Магда фон Дроттнингхольм.
Нет, похоже, что не было. И в списках, которые затребовал из канцелярии Фридрих Венцлов, фамилии «Щербинин» не обнаружилось. Магда огорченно вздохнула, видимо, ей очень хотелось оказать любезность своей русской подруге…
– Не расстраивайтесь, фрейлейн Магда, – сказал ей Бледный Фриц, когда они уже покинули лагерь и сели в «Опель Кадет» Венцлова. – Этот лагерь не единственный, под моим началом еще несколько таких. Я буду счастлив сопроводить вас и туда. Возможно, вы сможете помочь своей русской подруге.
Магда фон Дроттнингхольм посмотрела на Венцлова довольно прохладно:
– Я тронута, но не стоит так беспокоиться, это только одна из просьб ко мне, таких десятки…
Автомобиль Венцлова затормозил у крыльца гостиницы, в которой остановилась Магда. Бледный Фриц помог женщине выйти из «Опеля», почтительным жестом склонился к ее руке, обозначил поцелуй:
– Очаровательная фрейлейн Магда, в Лемберг приехала Венская опера, сегодня вечером дают «Волшебную флейту» Моцарта. Ожидается аншлаг! Вы любите Моцарта?
Женщина утвердительно кивнула.
– Тогда я имею честь пригласить вас на этот спектакль!
После некоторого раздумья Магда фон Дроттнингхольм кивнула вновь. Еще бы! «Волшебная флейта», да в исполнении прославленной труппы Венской оперы… О таких спектаклях их зрители рассказывают своим детям, а порой и внукам.
13
Отряд шел быстро, пластуны были народом тренированным. Двигались строго на запад, пока совсем не рассвело, и успели за четыре часа углубиться во вражеский тыл почти на двадцать пять верст. Без единого привала, зато и без единого же выстрела. Голицын держался в центральной группе. Двоих пластунов и Гумилева поручик выслал вперед в качестве головного дозора, еще по паре – на фланги, и еще двое со Щербининым были назначены в тыловой дозор. Такой походный порядок обеспечивал основной группе надежное прикрытие.
Но вот солнце поднялось над горизонтом градусов на пять, разогнав последние остатки утренних сумерек, и поручик Голицын, заметив вовремя подвернувшийся лесок, приказал укрыться в нем, замаскироваться и отдыхать.
Передвигаться днем было небезопасно: линяя фронта оставалась еще совсем недалеко, здесь располагались самые ближние оперативные тылы австрийцев. Поэтому нарваться на солдат и офицеров противника можно было запросто, а Голицын хотел этого по возможности избегать. Даже если на их пути попадется небольшой отряд, с которым пластуны легко справятся, нашинковав австрийцев в капусту, те могут успеть поднять тревогу. Тогда – прощай скрытность, а она, как считал поручик, оставалась главным их козырем в предстоящей непростой игре. Скрытность и внезапность – основы диверсионной тактики: не ввязывайся в бой, возникай из ниоткуда, наноси стремительный удар и вновь уходи в никуда.
Лесок был не особенно густым, типично галицийским, широколиственным: подрост дубняка, буки, вязы, довольно густой подлесок из бересклета и лещины. Настоящие мощные чащи начинаются западнее, в отрогах Карпат, в Буковине и Полесье, но и здесь можно было отсидеться, укрываясь от глаз врага. Шесть человек под командой Щербинина пошли в боевое охранение, остальные блаженно вытянулись на шелковистой траве в тени древесных крон. Пришла пора перевести дух, отдохнуть. Форма и сапоги после четырехчасового форсированного марша просохли, теперь необходимо заняться чисткой и смазкой оружия. Но сперва, само собой, перекурить.
Над небольшой полянкой, на которой расположился отряд Голицына, повис махорочный дым. А вот с едой опытные пластуны решили подождать: когда вскоре может возникнуть необходимость активных боевых действий, лучше, чтобы желудок оставался пустым.
