ГЛАВА 1
Конец сентября 1916 года во Франции выдался туманным. Природа словно хотела скрыть в пелене то, что уже более двух лет творилось на просторах Европы — войну, так резко изменившую жизнь целых народов. В Париже на Монмартре был поздний вечер. Затейливо изгибающиеся узкие изогнутые улочки были похожи на паутину, по которой сновали прохожие. Над кварталами царил огромный купол собора Святого сердца.
Монмартр — самое высокое место во французской столице и по праву считается одним из наиболее живописных мест Парижа. Расположен он на холме, где, по преданию, был обезглавлен святой Дени — первый епископ Парижа. Монмартр уже долгое время являлся притягательным центром для тех художников, для которых вести богемную жизнь означало прежде всего жить свободно, посвятить себя только искусству и отказаться от всех условностей внешнего мира. Улочки, старинные магазинчики, задымленные кафе — все дышало их искусством, их неторопливым образом жизни.
У подножия холма — один из центров ночной жизни города. От площади на запад уходит бульвар Клиши, выходящий на площадь Бланш, на которой стоит знаменитое кабаре «Мулен Руж». С холма открывается вид на город: cобор Парижской Богоматери, Опера, Лувр, Триумфальная арка, Эйфелева башня — весь город лежит как на ладони. Это место издавно привлекало к себе массу туристов. Война изменила многое — туристов больше не было. Однако, несмотря на позднее время, жизнь здесь била ключом. Учитывая то, что квартал вокруг площади Пигаль всегда считался пристанищем разврата, то не было недостатка и в дамах легкого поведения. По улицам катили фиакры, грузовики-камионы, шли пешеходы.
Двухэтажный домик — небольшой кафешантан под названием «Лев и Магдалена», как обычно, принимал посетителей. На сцене выступала томного вида певичка с неплохим голосом, исполнявшая традиционные для таких заведений композиции. Нежно играл аккордеон, скрипка навевала осеннее настроение. Публика в зале была разная, но среди посетителей, конечно, привлекал внимание не совсем обычный клиент — гвардии поручик Голицын, молодой офицер лейб-гвардии гусарского полка. Его форма с боевыми наградами и трехцветная повязка на рукаве, которую носили русские офицеры во Франции, внушала посетителям уважение: к этим союзникам французы относились особенно радушно, что и неудивительно: поручик прибыл во Францию в составе 3-й Особой пехотной бригады Русского экспедиционного корпуса.
Кампания 1914 года показала, что начавшаяся война, вопреки ожиданиям многих, будет носить затяжной характер и сопровождаться огромными потерями, а следовательно, потребуются живая сила и техника. Уже через полгода Россия испытывала острый дефицит в стрелковом вооружении и боеприпасах, а Франция, в свою очередь, — в пополнении армии людскими ресурсами. Когда Россия обратилась к союзнице с просьбой оказать помощь вооружением, особенно винтовками и боеприпасами, Франция выдвинула контрпредложение — отправить из России на Западный фронт несколько пехотных корпусов, которые на месте получат необходимое оружие. В итоге русское верховное командование приняло решение о формировании и отправке на фронт в помощь союзникам особых пехотных бригад.
Всего было сформировано четыре бригады, по два полка каждая, общей численностью в семьсот пятьдесят офицеров и сорок пять тысяч унтер-офицеров и солдат, прибывших во Францию. Первая и третья бригады остались воевать на французском фронте, в Шампани, а вторая и четвертая, согласно планам Антанты, были переправлены на Салоникский фронт, в Македонию.
Третья бригада численностью в девять с половиной тысяч человек, в составе которой прибыл поручик, состояла из наиболее храбрых солдат, в основном георгиевских кавалеров с прусского фронта и самых заслуженных офицеров. К этому времени поручику тоже не пришлось сидеть в тылу сложа руки. Голицын побывал на самых разных участках германского и австрийского фронтов, и надо сказать, не без пользы.
Третья бригада отправилась из Архангельска на восьми пароходах и прибыла в Сент-Назер и Нант без потерь восемнадцатого сентября 1916 года.
Юридически общее руководство корпусом осуществлял представитель русской армии во Франции, в оперативном отношении русские войска подчинялись командованию французской армии.
Во Франции с восторгом приняли русских «братьев». Устраивались пышные встречи, цветы устилали мостовые в тех городах, куда прибывали пароходы с востока.
Вот и сейчас, сидя за столиком, поручик ловил на себе приветливые взгляды и улыбки парижан. К нему несколько раз подходили, угощали шампанским, произнося речи о братстве, союзнических обязательствах и помощи.
Пребывание поручика в такой момент не на передовой, где находилась бригада, а в Париже, да еще и в кафе имело свое объяснение. Начальник бригады генерал-майор Марушевский отправил его как проверенного и надежного офицера с пакетом, предназначенным для французского генштаба. Какого свойства пакет, поручик, естественно, не знал. Здесь, в кафешантане, ему и была назначена полуконспиративная встреча. Почему встреча должна была состояться здесь, а не официально в генштабе, тоже было понятно: чтобы не «светиться» перед германской агентурой, которой французская столица была буквально нашпигована. Германцы достигли в этом деле весьма впечатляющих успехов.
Голицын оценил, что, несмотря на войну, на Монмартре царила вполне праздничная атмосфера. Со стороны «Мулен Руж» доносились звуки канкана, в толпе сновали мальчишки, сующие направо и налево разнообразную рекламу. Можно было хоть ненадолго расслабиться после долгого путешествия на пароходе и разнообразных организационных проблем, связанных с прибытием во Францию.
— Прошу вас, господин офицер, — закуску поручику принес сам хозяин. Лицо ресторатора выражало искреннюю приязнь и уважение. — Сегодняшний ваш ужин — угощение от нашего заведения. Мы очень рады видеть представителя союзников у себя.
— Благодарю вас.
— Нет, что вы, это мы должны благодарить вас, — с приветливым видом развел тот руками. — Заказывайте, отдыхайте, наслаждайтесь Парижем.
Хозяин удалился.
Голицын наслаждался прекрасным ужином, отличной атмосферой, царившей в заведении, и выпавшими минутами отдыха. Представитель французского генштаба должен был появиться минут через сорок.
Неожиданно с улицы донеслись крики, быстро перешедшие от одиночных к гулу. Люди из кафе высыпали наружу. Поддавшись общему порыву, поручик также вышел за двери. Все смотрели вверх. Голицын тоже поднял голову. В первые мгновения ничего особенного в ночном небе он не увидел, но вот в лунном свете, сквозь просветы туч показался странный сигарообразный корпус, тут же скрывшийся в тумане. Парижане в панике, с криками, разбегались кто куда. Поручик, испытывая недоумение, прищурился, еще не совсем понимая причины беспокойства. Но вот с темных небес со свистом полетело нечто черное. Через несколько секунд в соседнем квартале раздался взрыв. Затем — еще один, затем два подряд.
— Боши! Цеппелин! Бомбы! — закричал какой-то парижанин поручику, указывая на небо. Затем господин, потеряв шляпу, бросился бежать вниз по улице.
