И прочая ерундистика. А из информации – конфигурация. Из трех пальцев.
Я отвернулась от компьютера. Это я бедненькая, а не они. Включила телевизор. Еще хуже. Здравствуйте, товарищи идиоты, называется. На двадцати каналах – реклама, неувядающие сериалы ни о чем да семейные викторины, где толстозадые мадре с падре в компании сытых чад копошатся с кубиками, да по очертанию страны мучительно, а главное, безуспешно, гадают над ее названием (на экране контур Апеннинского «сапога»). На двадцать первом новости CNN – бред полнейший, только и достижений, что сопли не жуют. На двадцать втором – ба! – родные лица. Я прибавила звук. Нестареющий господин Французов (какие мы чернявенькие, пухленькие, словно и не в изгнании) в микрофон «Глоубал ньюз» плакался по России, которую он когда-то потерял (а нечего было терять). Про концлагеря для богатых, про обнищание бедных, про орды штурмовиков, держащих в страхе крупные города и по зверствам ничем не уступающих классическим парням Рема. Красиво плакался. C чувством, с юмором. Приводил какие-то статистические выкладки, ловко оперировал цифрами, почерпнутыми у приятелей из CIA (там короткая нога, весь мир об этом знает). Все правильно гнул изгнанничек. Правдиво. Вот только где же ты раньше был, родной?
Короче, гибло. Не информация – пустыня с редкими колючками. Красиво начатая статья для «Колокола» стала превращаться в унылую отписку. Я вылезла из-за уставленного техникой стола и подошла к окну.
В полный рост – на всю деревню… Жуть. Ладно, не голая. Впрочем, за последние годы я привыкла к этой вопиющей для россиянки открытости. Поначалу, помню, приходила в ужас, завешивалась шторами, тряслась за стеклянными дверьми, однако нашлись люди с пальцем у виска, популярно объяснили: в Праге, дорогуша, не совок, здесь не надо выставлять свои дурные замашки, если не хочешь прослыть ущербной. И французские окна от пола до потолка – не бзик с претензией на экстравагантность, а суровая, извини, норма. Так что, будь добра, не лезь под лавку.
В чужой монастырь, как известно, со своими окнами не ходят. Я привыкла – как привыкают ко всему, когда вынуждены. Впрочем, как показала жизнь, любопытных везде хватает. С мансарды виллы напротив за моими перемещениями наблюдал в подзорную трубу пенсионер дядя Зданек – местный бражник и философ. С той поры, как от белой горячки скончалась его жена, тетя Ивона, он наблюдал за мной каждый божий день, и, разрази меня банкротство, если в голове его при этом чего-то не происходило. Неужто он верил, что однажды я начну раздеваться прямо здесь, на втором этаже – среди изобилия оргтехники и другой дребедени, помогающей мне работать? А если и начну? Чем он отреагирует – визитом?
Я притворилась, будто любуюсь закатом. А закат над черепичными крышами окраин старой Праги, скажу вам, это вещь. Не уходи оно, солнце, можно стоять и любоваться всю ночь. Я сладко потянулась. Подзорная труба дрогнула и как бы увеличилась в объеме. Кровью налилась… Зато на соседней с дядей Зданеком вилле на меня не обращали внимания. Там в плетеном макраме бельведере мошенница пани Крячкова расписывала сотоваркам свои июльские похождения в Карловых Варах. Уж чего-чего, а болтать пани Крячкова научена. Сотоварки зрили ей в рот (будто в корень) и даже не пытались прервать. Лично мне смысл красноречия пани был понятен даже с расстояния, по губам: ах, какой он был сильный, смелый, как мы не вылезали из ресторанов… А эти ночи!.. А эти восхитительные танго с видом на луну и постель… Разговоры, не больше. Кроме танго в одиночку. Тоже мне, настоящий полковник. У пани такая добрая улыбка – волк не подойдет голодный, не то что сильный, смелый…
День прошел удручающе бездарно. К обеду в голове что-то потеплело – так нет, завалилась Тамарка Макарычева (бывшая соседка по Путевой) с огнетушителем «Темного бархата» и мужем – эдаким румянчиком – аршина под три в длину. «Ой, Динка, да ты совсем не изменилась!» – заверещала Тамарка и полезла обниматься. Улыбалась она при этом так злорадно, что я все поняла. Да шут с ней, не обиделась. Я в курсе, у меня зеркал в доме – дюжина. Да и сама Тамарка пятнадцать килограммов назад была другой. Делать нечего, посадила их за стол, накрыла, что бог послал, накормила. Я виски не пью, поэтому они сами его и уговорили. Посидели. «А вот это мой моряк, – гордо заявила Тамарка и потрепала за загривок муженька, который в присутствии аж двух русских баб как-то судорожно задергался. – Я, Динка, больше не Макарычева, я Гжишкова, чего и вам того же. Глянь, какой у меня классный Гжишек, ах ты мой сла-а-аденький…» – фамильярным пощипыванием она добавила мужу румянца. Оказалось, познакомились они с Гжишеком на одной вечеринке, где скромняга безо всякой задней мысли начал объяснять Тамарке значение слова «секстант», причем произносил его очень медленно, по слогам, отчего она усвоила только первую часть слова; что чета Гжишковых проживает в Чехии уже два года, из них год прожила в Остраве, год в Кралове-на-Лабе, а в Старе Място переехала на той неделе, потому что у мужа заманчивое предложение в пароходстве, у них теперь свой дом в квартале от Старомястской площади, мой адрес она надыбала случайно – изволила проходить мимо бюро по делам иммигрантов и не могла пройти мимо, избавилась от целлюлита, исполосовав свои бедра золотыми нитками (ну подумаешь, продал Гжишек пару пароходов), и вообще, поскольку теперь мы с ней второй раз в этом мире соседи, то следует продолжать самое тесное общение, и не когда-нибудь, а уже завтра, а дела подождут, ведь чехи народ неплохой, но наши лучше, и порой так хрено-о-ово…
Словом, меня укачало. По счастью, пришел какой-то телефонный мастер-ломастер с отвислыми ушами и заявил, что должен осмотреть аппарат пани, поскольку на линии выкрутасы, и они обходят все близлежащие дома. «Прошу пана простить, – отвертелась я. – Но у пани ответственная делегация, так что зайдите в другой раз, гут?» Мастер сунул любопытный нос в гостиную, где виднелся край стола и по инерции болтающая Тамарка. «Хорошо, пани, – согласился он смиренно. – Я зайду позже». – «Кто это был?» – поинтересовалась любознательная «делегатка», когда я вернулась за стол. «Ой, знаешь, – я всплеснула руками, – меня вызывают в редакцию, сказали, будут мылить шею. Вы меня, конечно, можете подождать часика четыре…» – «Ах, да, – спохватилась Тамарка, – я совсем забыла, нам пора. Ты извини, дорогая, мы еще придем». Взяла за руку своего глухонемого и румяного и степенно увела с моей территории – как Винни-Пух Пятачка из норы Кролика. А я три раза сплюнула, повесила на дверь табличку «Не тревожить» (для разных ломастеров) и села за работу.
Но что-то замкнуло. Хотя задумка была во все ворота. В итоге долготекущих, подчас эмпирических раздумий я пришла к выводу, что на планете существует некая таинственная сила (или некий силовой комбайн), тормозящая и всячески искажающая человеческий прогресс. А почему нет? Как запустили в пятидесятых спутник, так на той окружности и застряли. Болтаемся себе по орбите, чего-то исследуем (а о том, как янки летали на Луну, говорить не будем. Врут они все). Человечество сидит на планете, как в запертой клетке, не пытаясь выглянуть наружу. Что мешает? Ничего технически сложного в этом нет. Я имею в виду выглянуть. Про Россию молчу, с ней вообще вариант особый. Умом Россию не понять. Я имею в виду передовые народности и их передовые технологии. Да что там космос! Миллиарды гектаров земли в развитых странах (Канада, Аляска, Гренландия и т. д. и т. п.) не осваиваются, а почему? А потому что поперек пути гнилым поленом лежит «Гринпис» и ему подобные ультраэкологи – и уже не проехать. О недоразвитых странах с их неосвоенными территориями и говорить не стоит – добрый старый Запад активно провоцирует там войны, вместо того чтобы взять и по-доброму помочь, а потом вернуть истраченное сторицей. Умных голов нет? Не поверю. Денег? Не смешите меня. Уровень технологий плюс количество пахотных земель вполне позволит прокормить, обуть, одеть, обеспечить жильем и работой не пять, как нынче, а десять миллиардов жителей, и все будут довольны. Так нет, деньги предпочитают тратить на полицейские акции типа югославской 99-го года или годичной давности перуанской (там по сей день находят крестьянские захоронения), или на выкачивание из слабых всего того, что еще не выкачали за три столетия так называемого «прогресса». И примеров тому – тыща. Где сила – там глупость. Где здравый смысл – там скоротечность либо новая война на блюдечке с пожиранием себе подобных. Богословие рождает терроризм, энергия – движение вспять, забота о благе ближнего – ленинские университеты миллионов… И так повсюду. Бррр…
