– Осмотрите первый этаж. Я – наверх…
Свет от фонаря плясал по роскошным стенам с переливами солнечного камня. Вычурная лестница, офорт девы Марии в золоченом окладе (явная дань моде, едва ли хозяин истово набожен). Два лестничных марша… Мягкая спальня, обложенная коврами и синим бархатом, густой воздух с запахом ароматизатора. Неудивительно, что местный барин не слышал шум – спальня звукоизолирована, в ней кажется, что ты попал в одно из сопредельных измерений, где про наше еще не проходили…
На комоде семейное фото в рамочке. На фоне бирюзовой волны – он, постаревшая она и вдумчивое чадо лет шестнадцати. На широком «траходроме» – он самый, один из фигурантов. Крепкий, но в больших годах мужик под пуховым одеялом.
Фигурант, безусловно, спал. Мясистый нос астматически сопел волосатыми ноздрями. Руки, сплетясь ладонями, покоились над головой. Очевидно, человек уснул в процессе размышлений. Туманов перевел фонарь на рассеянный свет, дабы не беспокоить спящего, и некоторое время внимательно его изучал, пытаясь ассоциировать простые человеческие черты с чертами едва представимого вершителя зла. Нет, с воображением у него сегодня туго. Не вырисовывалось оно – зло.
Человек вздохнул. Правая рука выбралась из-под головы и вальяжно обустроилась в районе подбрюшья. Там теплее. Туманов отступил. Поднял пистолет (неужто и их жизнь – медяшка?), дважды выстрелил. Не теряя времени, сместил линию прицела и произвел контрольный выстрел.
После чего развернулся и заторопился прочь, предпочтя не любоваться творением рук своих.
Следующий адрес был необычен. Жилмассив в Терехово, панельный короб по соседству с оврагом, восьмой этаж. Железная дверь и совершенное отсутствие охраны.
Суховей с Багуриным остались у лифта, Туманов подошел к двери. На звонок долго не отвечали. Наконец послышалось едва уловимое шарканье.
– Кто?.. – Голос вопрошающего был тих и по-стариковски надтреснут.
– Белая кровь, – вежливо произнес Туманов.
Пароль, выбитый у Беляева, был хорош и днем, и ночью. Одного не успел сообщить генерал: был ли он средством связи исключительно членов Ордена или же допускал определенный доступ «шестерок». Так или иначе в деле присутствовал риск. Хотя и небольшой. Усилиями заинтересованных лиц данный абонент с часу ночи был отключен от АТС, а в багажнике микроавтобуса наготове держался гидродомкрат для выдавливания металлической двери вместе с рамой.
Впрочем, пока текло гладко. Дверь отворилась, и в свете мутного плафона лестничной клетушки объявился слепо щурящийся старик.
– Я приношу извинения, Алексей Васильевич, за ночной визит, но дело весьма важное и срочное, – учтиво сказал Туманов. – Можно войти?
– Входите, молодой человек…
В старческих глазах блеснуло запоздалое понимание. Впрочем, ход его мыслей и озарение святой истиной уже не имели значения.
Отодвинув старика, Туманов вошел в квартиру, включил свет и был несказанно удивлен, не узрев в интерьере особых причин для причисления старца к представителям имущего сословия. Большую часть крохотной двухкомнатной квартирки занимали книжные шкафы. В коридоре, на кухне… Из кабинета, уставленного стеллажами, выглядывал широкий письменный стол с кипами бумаг и фрагмент компьютера.
– Позвольте, молодой человек… – Из спальни вышла сухонькая старушка в трогательном чепчике.
За спиной уже шумели. Суховей без особых церемоний втолкнул старика в прихожую. Инвариант этой ночи оставался в силе: пуля. Покачнувшись, старик упал, ударившись тщедушным тельцем о тумбочку с телефоном.
– Алеша!.. – Старушка рухнула на колени. Подползла к мертвецу и закопошилась, расстегивая дрожащими пальчиками пижаму.
– Бабушка дедушку очень любила, – опечалился Суховей.
– Пошли, – бросил Туманов, чувствуя, как колючий болезненный ком образуется в области горла. Странно, он никогда не замечал за собой подверженности к идиосинкразии.
Отвернулся и поспешил убраться в прихожую, пряча пистолет за пазуху. Позади опять сухо щелкнуло. Как по открытому сердцу. Он не стал оборачиваться – и без того явственно представил, как катится по полу чепчик…
– Не имеем права, – пробормотал Суховей. – После нас сегодня – пустыня, прости нас, Господи…
– Истинно, – одобрил Багурин. Интересно, они перекрестились?
Может быть, их прозомбировали? Внушили бредовую идею и снабдили средством ее реализации? А чистое сознание Туманова и подколки подельников – отнюдь не признак свободы выбора? Никто не видел психотронного оружия. Никто не держал его в руках и не знает, как оно действует. Внушение расположено в глубинах мозга, сознание о нем не ведает. Некие «психокорректоры», сидящие за тридевять земель, вводят директивы в твой мозг, и он начинает работать независимо от сознания. Смещаются нравственные ориентиры, переоцениваются ценности, отдыхает совесть. Ты действуешь в полном согласии с заложенной программой…
Ожесточение взыграло над страхом прокола. Что осталось трезвого в умах? Шиш да маленько. Они рассекали ночную Москву, как катер рассекает стоячую воду. Суховей – из местных оперов – указывал кратчайшую дорогу. На Малой Филевской, у бывших торговых палат братьев Кармановых, ныне прозванных в народе «Синг-Синг-2» – благодаря исходящей стоном тюрьме, – их попробовал остановить патруль. Хором обматерив нелюдимых чоновцев и пообещав нажаловаться генерал-полковнику Каретникову на незрячесть его подчиненных, врубили мигалку и покатили дальше. Ветер выдувал из головы последние крохи разума… Очередного «клиента» накрыли в ночной сауне на Барышникова. Ответственный товарищ оттягивались. Его право. Завтра воскресенье – день со всех сторон красный. Сауна была не просто сауной, а борделем, «нумерами» и просто отличным местечком для ночного (и не только) отдыха. Персонал не расстреливали. Опомнились. Двух служителей неопределенного пола (это про них говорят – голубее только небо…) вырубили с гарантией на два часа и сбросили в подпол, где хранились разные вкусности. Сонных шлюшек насмерть напугали, позатыкали рты, потом попарно привязали друг к дружке и убедительно посоветовали до утра не лягаться. Получились два голых «тяни-толкая» с жалобными глазами. И с четырьмя попами. Красиво. Сам виновник налета был найден в опочивальне турецкого типа. «Янычара», стерегущего покои, убили наповал. Он попытался было встать в напряженную позу типа вот я, банзай-сенсей… Но только и успел. Телефонную линию перерезали. Очередной вершитель судеб и режимов, окруженный спящими гуриями, возлежал на перинах с улыбочкой познания всего и не совсем внятно рассматривал вошедших.
– Вы жалкие твари, – внезапно четко произнес он. – Ну чего вы добились? Что вы можете изменить в этом мире, в котором ни черта не смыслите? Вы уверены, что ваши беды проистекают от ничтожной кучки людей, взявших на себя режиссуру. Да, мы кукловоды, не спорю. Но есть сила выше нас, она уже здесь, она…
– Да пошел ты в задницу, режиссер, – сплюнул Багурин и с первой же попытки разнес «орденоносцу» полчерепа. Орошенные кровью гурии брызнули врассыпную. Их быстренько собрали в кучку и соорудили еще одного «тяни-толкая».
