Везло, конечно, со страшной силой. Иногда он сам не понимал, почему до сих пор живет. Легкие травмы не считались, серьезными можно было пренебречь. Удачная раскрываемость в девяностых, которую он (чего греха таить) зачастую относил к своим особенным талантам. Дикое везение пятилетней давности – побег из лаборатории Ордена; война, диверсионные акты, жизнь без имени, но с неплохим положением. Гибли друзья, товарищи, а он неизменно выходил сухим из воды. Взорванный автомобиль, и он в ста метрах – со стаканом водки. Неразбериха в стране, и он – комфортно отсиживается у вдовушки. Повальная безработица, и он – гениально просто вписывается в структуру «Сибеко». Тайга, новая база Ордена, бегство с Алисой и… неисчислимое множество ситуаций, из которых он не должен был – просто не имел права! – выйти живым. А встреча с Диной? (не идол же в этом виноват, ей-богу…) А беспрепятственная дорога в Лесосибирск? А очередной уход из-под «опеки» «Бастиона»?
Туманов схватился за голову и застыл в какой-то дурацкой позе нелепого, далеко не роденовского мыслителя.
– А смысл? – заладила Красилина.
– Ну как же, – увидев правильную реакцию на свои слова, старик взбодрился. – Этих детишек продолжают где-то тренировать. Им лет по двадцать-двадцать пять, а кому и больше – то есть вполне взрослые, сформировавшиеся люди. По нескольку раз в год они проходят специальное обучение на оборудованных базах. Под каким предлогом это осуществляется, я не знаю, да это и не суть важно. Полагаю, врать они обучены. Какие-нибудь «школы выживания», семинары по единоборствам, конференции компьютерных гениев – что хотите. И они не просто везунчики. Они идеальные солдаты, диверсанты, асы в химическом, ракетном, компьютерном, саперном, взрывном деле. Небольшие накачки наркотиками? – не исключаю. Хотя и не обязательно. Они и без того «классные парни» – кажется, так сейчас говорят?.. А что вы знаете о бурной деятельности, которую по всей стране да и по всему миру разворачивает «Росгаз»? Вам не кажется, что в действие вступает некое международное сообщество – иначе кто бы им позволил? А теперь представьте: группы вооруженных идеальных диверсантов захватывают законсервированные буровые где-нибудь в Соединенных Штатах или, скажем, действующие – в той же Норвегии или Кувейте. Грамотно минируют и начинают диктовать свою волю. Причем смерти они не боятся (пожалуйста, бросайте свои бомбы, скважины-то ваши), а штурмом их взять невозможно. И если такая катавасия происходит одновременно – да на всех значимых мировых месторождениях?..
– Не надо нам об этом рассказывать, – проворчал Туманов. – Мы все равно уезжаем.
– Умелая программа – прежде всего, – словно не слыша его, продолжал старик. – Наладить международные связи – в той же ОПЕК, Госдепартаменте, ООН, – подтянуть тылы и вовремя ликвидировать главных конкурентов. А ликвидировали их блестяще – под видом массовой активности и под предлогом доведения страны до точки.
Дина сменила выражение лица. Теперь вместо недоверчивости оно отражало сомнение: уж больно старикан информирован. И это не выходя из дома?
– Мятежники объясняли свои действия грядущим голодом и вот-вот сработающей цепью техногенных катастроф, – блеснул умом Туманов.
– Бросьте, – отмахнулся Иван Михайлович, – В такую чушь может поверить только человек, незнакомый с историей и обычаями этой страны. Какой голод? Голод в России можно вызвать лишь искусственным путем, и если очень того захотеть. Например, Украина, 33-й год. Или война, нехватка продуктов в тылу – когда львиная доля съедобного уходила на фронт и там бездарно гробилась. Естественно, кому-то этого хотелось. Но примеров немного. В современной России можно испытывать нехватку средств и даже поддаться на уговоры, что все ужасно плохо (особенно когда ничего не хочется делать), но никогда эта страна по доброй воле не станет голодать. Слишком уж велики ее ресурсы. Изворотлив ее народ. А техногенные катастрофы? Прошу прощения за выражение, Любовь Александровна, но это мог придумать только полный мудак. В стране, где экономика компьютеризирована на один процент, автоматизирована на два, а механизирована на четыре, где всего лишь два доминирующих инструмента – кувалда и ключ «девять на двенадцать», – вести речь о цепочке техногенных катастроф? Моему уму сие непостижимо. Сломается автоматика, регулирующая движение поездов? Так поставьте, черт возьми, сотню баб с желтыми флажками: движение наладится, уверяю вас. Вышел из строя агрегат, питающий напряжением крупный производственный комплекс? Поднимите дядю Борю-электрика, опохмелите его, пообещайте добавки – будет вам питание. А пока дядя Боря чешется, откопайте запасной генератор в котельной – он там уж четверть века валяется…
– Вы утрируете, – недовольно заметил Туманов.
– Немного, – согласился старик. – Но Россия была и остается Россией. Что для Запада смерть, для нее пчелиный укус. Больно, но не летально. Ее может перевернуть только мощная сила. Воля и незаурядный ум. Все остальное – трын-трава…
– Минутку, – вмешалась Дина, – это пустые словоблудия. Мы здесь не за этим… Хотя, собственно, и неясно, зачем мы здесь. Но тем не менее у меня к вам просьба, Иван Михайлович.
Старик оживился:
– Я вас слушаю, милая дама.
– Сколько нужно времени для получения информации о фигурантах списка «Бета»?
– Пару минут, – старик пожал плечами. – Нужно спуститься в подвал и воспользоваться определенной программой. Вся информация – на одной полке…
– Отлично. Так сделайте одолжение, – Дина откинула голову и закрыла глаза. Похоже, она волновалась. – Ирина Сергеевна Головаш и Красилин Александр Тихонович…
Декорации поменялись. Теперь это был обитый досками опрятный подвал, освещенный галогенными лампами. Низкий диван, стулья, две двери. В углу современный компьютер со всеми положенными причиндалами. Дина сидела на диване в неестественно прямой позе и смотрела перед собой. В ее глазах стояли слезы.
– Ну, мамахен, ну спасибо… – бормотала она. – Ну, наградила… Ох, приеду я к тебе в Асино…
– Ты только не психуй, – предупредил ее Туманов. – Ну, подумаешь, проблема. До Антошки они не дотянутся – не уследили, поздно. Кому нужно – разыскивать его в эмиграции?
– Молодой человек прав, – заметил старик, кряхтя выбираясь из-за аппаратуры. – Если он живет за границей, вряд ли есть смысл его оттуда извлекать. Это глупо – учитывая, что по собственной стране бегают шесть тысяч подобных.
– Зато везунчик вырастет, – подбодрил Туманов, кладя руку ей на колено. – Весь в маманьку. Теперь ты понимаешь, Дина, почему мы с тобой встретились? Мы просто не могли не встретиться – зто было бы противоестественно.
– Дурак ты… – прошептала Дина. – Не могу поверить… Так вот почему… – она вознесла глаза к потолку и стала вдруг медленно раскачиваться – словно тибетский монах в момент сакрального ритуала. – Так вот откуда гниет рыба… Мать однажды рассказывала, как они с отцом в тайге напоролись на браконьера. В медовый месяц. Тот перегородил речушку и взрывал тайменя. Мать шла первой, когда они вылетели на этого ублюдка… Тот перепугался, вскинул карабин – и осечка. Тут отец навалился, покатились с осыпи. Закончилось хеппи-эндом, отец оказался сильнее того тощего. А однажды она ловила такси. Подъехало пустое, с шашечками. Мамуля назвала адрес, и тут ее что-то прихлопнуло: не садись! Поймай другое! «Не поеду», – сказала она шоферу. Тот пожал плечами, тронулся с места… и буквально через десять метров из переулка вырвался «ЗиЛ» без тормозов. Сам набок, «Волга» в лепешку! – видимо, зримо представив нарисованную сцену, Красилина широко распахнула глаза. И опять застыла, будто изваяние.
