– Не уверен, Петр Яковлевич, что мы поступаем правильно. Естественно, зомбированная личность не должна управлять государством – тем более, таким большим, грозным и непредсказуемым.
– Вы видели подобный пункт в Конституции? – хохотнул Карагуев. – Ну да, не должна, простите.
– И все же... Немчинова любят только на Западе, но при нем Россию не оставили бы в беде. Да, мы попали бы в кабальную зависимость к цивилизованному миру, мы потеряли бы свои природные богатства. Но! Государство с названием Россия сохранилось бы на карте. Людей бы накормили, дали бы работу, какую-то зарплату, кого-то бы переселили из развалюхи в приличный дом. Большинству сограждан именно того и надо! Им плевать на великую Россию. Их не волнуют глобальные катаклизмы. Им нужно, чтобы дома был покой и уют, полный холодильник, чтобы на улицу можно было выйти, чтобы завтрашний день не принес неожиданных сюрпризов. Их можно понять, и я их прекрасно понимаю, потому что хочу того же. Положите на весы «великую Россию», на другую чашу покой отдельной семьи – второе перетянет. А что такое Власов? Синоним кризиса, смута, раздирание страны. Генерал Окатышев – закрученные гайки, и через несколько лет – возможно, какие-то свободы. Запад тошнит от этой парочки. Без Запада не справиться. Невольно задумаешься – уж лучше зомби.
– Боюсь, вы не правы, – возразил Карагуев. – Не припомню, чтобы Орден когда-нибудь обходился без перегибов. Немчинов через энное время после избрания будет уже не тем пушистым и белым Немчиновым. Допустим, демократия, свобода – реформа армии, то есть сокращение ее в сто раз, ликвидация ядерного потенциала, реорганизация прочих силовых структур. Кого назначает Немчинов на ответственные посты? Естественно, тех, кого ему «рекомендуют». Не знаю, как это будет происходить технически – голоса в голове, навязанные образы... Кабинет министров в полном составе – бравые выдвиженцы Ордена, администрация президента, большинство в парламенте, прочие, прочие, вплоть до главного ветеринарного врача... Поднять численность армии ему никто не позволит, но как насчет проекта «Питомник»? Сотни бравых вояк, каждый из которых заменяет танк. Как насчет возобновления проекта «Импэкс» – не задумывались? Полгода – и вся верхушка Евросоюза с умилением лижет задницу российскому президенту. Зараза вновь ползет по Европе, через океан, в Америку... Просто дух захватывает от необъятных перспектив. Как по щучьему велению, возвращается ядерный потенциал, зарытый в силосной яме на огороде; неизвестные личности захватывают нефтяные вышки, скажем, в Норвегии или Мексиканском заливе, французское посольство в Лондоне, британское в Париже, и договориться с этими ребятами может только министр иностранных дел России... Придумайте сами продолжение, Павел Игоревич. Вариантов тысячи.
– Мне кажется, вы немножко утрируете, Петр Яковлевич...
– А кто мне запретит? – рассмеялся Карагуев.
Он высадил Туманова у мотеля. В домике за задернутыми шторами горел свет.
– Все в порядке, Павел Игоревич, ваши коллеги живы и здоровы – мои люди за этим проследили. Они незаметны – так, парочка ветеранов КГБ. К сожалению, круглосуточную охрану я вам предоставить не могу. Но думаю, все будет спокойно. Мои люди на вас не покусятся, – генерал засмеялся, у него в этот вечер было приподнятое настроение, – происков со стороны Немчинова тоже можете не бояться. Все в порядке, Павел Игоревич, с вами свяжутся.
До полуночи они пили в комнате Туманова невкусное вино, грызли прогорклые чипсы. Павел не скрывал того, что было этим вечером – он уже устал кого-то подозревать и опасаться.
– Не жизнь, а тотальный галлюциноз какой-то, – пожаловался Газарян и посмотрел на лампу через мутное пойло производства Кубанского винзавода (конно-винодельческий завод, – пришли к обоюдному согласию).
– Ну да, неортодоксально, – проворковала Оксана и положила голову Туманову на плечо. – Я считаю, раз гром прогремел, значит, это кому-то нужно. Может, хватит уже головы ломать? Пусть политики ломают.
– Туманова в президенты, – вынес неожиданный вердикт Газарян и поднял стакан. Чокнулись. – А Оксанку – в первую леди, – добавил он.
– А тебя главным конюхом? – засмеялся Туманов.
– Согласен на советника, – оскалился Рудик. – Плохого не посоветую, не волнуйся. Судя по тому, как советуют нашим предержащим другие, в этом нет ничего сложного. Не хочешь советника, могу компанией руководить.
– Собутыльников?
– У Туманова уже есть первая леди, – вздохнув, сообщила Оксана.
– Не беда, – заявил Газарян, – будешь первой секретной любовницей.
Они пили, закусывали, куражились, а у Туманова ком в горле стоял, и мысли черные роились в голове. Он толком не спал двое суток, но боялся, что если ляжет, снова будет ворочаться и до утра считать баранов. Хоть топись. Он завидовал Рудику – у того никогда не было проблем с бессонницей. Допив из графина, Газарян демонстративно зевнул, заявил, что пора на боковую. Добрел до внутренней двери, иронично посмотрел на притихшую парочку, сидящую на диване плечом к плечу.
– Неплохо смотритесь, друзья мои. Не ссорьтесь тут. И дверку на шпингалет заприте, а то вдруг соберусь ночью посмотреть, чем вы тут занимаетесь?
Подмигнул и, посмеиваясь, удалился.
– Мне тоже уйти? – прошептала Оксана, – Ночь непримиримости и разногласий, Туманов? Или, может, поцелуешь меня?
Павел повернулся к девушке. Ее глаза мерцали в каком-то дюйме от ее глаз. Губы приоткрылись, от них пахнуло жаром. Он взял ее за плечи, привлек к себе, жадно поцеловал ее в губы. И почувствовал страшное желание.
Они лежали на разобранной кровати, обнимались, девушка ласкала его, бормотала какие-то глупости, счастливо смеялась. Туманов ощущал как теплеет, отходит, начинает испытывать безразличие ко всему за пределами мотеля. От женщины, лежащей рядом с ним, исходила волна тепла, и в голову уже закрадывалось подозрение: а что там говорил Газарян насчет «секретной любовницы»?
– Наверное, завтра мы отсюда уедем, – шептала Оксана. – Если все обойдется, я поеду к себе в Муром, ты к себе... У тебя есть дом?
– Нет у меня дома.
– Это плохо, Туманов. У каждого нормального человека должен быть дом. Хотя бы коробка от холодильника. Не век же тебе скитаться по гостиницам да мотелям. Приезжай ко мне, живи у меня. Можешь жить на постоянной основе, пока труба не призовет к твоей первой леди. Я подвинусь.
– А если у тебя парнишка без меня заведется? Выгонишь с чистым сердцем?
– Выгоню, можешь не сомневаться. Хотя не надо, не приезжай ко мне. Пусть я останусь для тебя, как приятная память о холостяцкой жизни.
В дверь решительно постучали. Как всегда, оба подпрыгнули. Рефлекс отработан на «отлично». Туманов свалился с кровати, схватился за штаны, начал натягивать.
– Одевайся, – швырнул он Оксане ворох ее одежды.
– Горе мне с тобой, – бормотала девушка, натягивая трусики. – Устала я уже с тобой выпрыгивать из кровати... В прошлый раз, между прочим, пронесло.
