– Подождите! – Я призывно заулыбался, замахал рукой. – Не улетайте! Мы с вами, мы потерялись, мы из сектора «Каппа»!..
Я нес какую-то чушь – не с тем расчетом, что нам поверят, а что на время впадут в ступор. И они впали – застыли, сильно удивленные.
– Мы свои! – вторила Анюта. – Подождите минутку!
Унести такую толпу вертолет не мог. Из барака выбежал подтянутый мужчина с загорелой физиономией, помчался наперерез, протестующе махая руками. Крепыш у барака выбрался из задумчивости и на всякий случай развернул автомат, болтающийся на плече. Три-пятнадцать! Мы с Коровичем одновременно открыли огонь, когда до вертолета оставалось шагов тридцать. Крепыш схватился за простреленное бедро, завертелся, как придавленный таракан. Охранник у барака получил в плечо, споткнулся на крыльце, ударился головой и потерял сознание. Двое на периметре начали стрелять, но одного я загнал под камень, где он благополучно подвернул ногу, второй схватился за простреленное ухо (ювелирно, нечего сказать, хотя мне кажется, Корович просто случайно попал в ухо, а не в голову). Бежавший нам навстречу запнулся, проворно заработал всеми конечностями и по-тараканьи пустился обратно, поднимая пыль. Озирался – черную икру поедал, икринка к губе прилипла... А мы уже подбегали к вертолету, стреляя во все стороны. Усатый пилот судорожно рвал пистолет из кобуры. Я сделал скачок и треснул его казенником по шлему.
– Даже и не думай! – Тот плюхнулся в пыль, завертел контуженой головой.
Второй пилот порывался выбраться из машины. Винт уже вращался. Я мельком отметил, что вертолет не так уж и плох. «ЕС-145», детище франко-германского концерна «Eurocopter», его используют спасательные службы и армия США. Вместимость, если не ошибаюсь, до девяти пассажиров.
– Сидеть! – рявкнул Корович, втыкая в пилота помповик. Летчик мертвецки побледнел, потрясенно смотрел, отвесив губу, как Корович избавляет его от необходимости носить табельное оружие. Публика в вертолете возилась, галдела.
– Карета подана, господа! – хохотал я. – Все внутрь, все занимаем места!
– Полетели, сука! – тряс Корович пилота.
Женщины забирались внутрь, срываясь с подножки. Запрыгнул коротышка, кинулся в нутро, расталкивая всех локтями.
– Мы же не взлетим... – сдавленно хрипел пилот, которому Корович сжал горло. – Как я взлечу... это же перегруз...
Я выпустил две пули из помповика – за камнем кто-то целился в меня. Из барака выбегала полуголая толпа. Вышвырнул к чертовой матери помповик – отслужил свое, хватит! – нырнул в вертолет. А там царила суматоха. Пассажиры кричали, кто-то лез через голову соседа. Я не всматривался в их лица, отмечая машинально, что практически все – мужчины, одеты в легкие куртки, холеные, в глазах страх.
– Взлетай, падла! – заорал я, хватая за шиворот скулящего толстяка. Пинком спровадил его из вертушки; тот покатился, взметая облако пыли.
Кто тут еще с избыточным весом? Выхватил пистолет, наставил на приземистого русоволосого мужика, у которого от страха отвисла губа, мотнул стволом – сам выйдешь? Тот понял, кинулся к выходу, спрыгнул. Вертолет уже отрывался от земли – тяжело, с натугой. Я вышвырнул еще двоих – и как-то не задумывался, чего они там себе переломают. Машина заметалась по кругу, казалось, вот-вот она ударится о землю.
– Рулить разучился?! – Я чуть не треснул пилота по шлему. Но тот уже справился с управлением, машина легла на бок, поднималась по широкой дуге.
Народ повалился к правому борту. Я держался за поручень в средней части салона. Мелькали перекошенные лица. Коротышка вцепился мертвой хваткой в запястье Анюты, что-то шептал – и этот апеллировал к всевидящему и милосердному. Корович, чертыхаясь, перебирался на «вакантное» место усача, держа под прицелом пилота. Арлине едва не вывалилась в открытый проем – двери этот тип геликоптера не предусматривал. Я схватил ее за шиворот – она была ни жива ни мертва, пихнул в толпу.
Снизу затрещали выстрелы. Полуголый люд метался по площадке, беспорядочно строча из автоматов. Что-то орал, размахивая кулаками, старший: не стрелять, мол, не в тех попадете! Снова крутой вираж – вертолет носило, как перышко. Люди покатились на другой борт. Возникла куча-мала, снова кто-то вытолкнул Арлине. Блеснула гладь Шалдона – она стремительно приближалась. А по прямой тут совсем рядом... И снова я поймал девчонку – она была практически мертва от страха. Вертолет завис над водой. Пилот трясущимися руками передвигал какие-то рычаги на приборной панели, вроде бы поехали... И снова у кого-то чесались руки. Пули застучали по обшивке вертолета. Закричала Арлине, ее вырвало мне на грудь. Я машинально отпустил ее. Это было не убийство, она уже была мертва. Пуля крупного калибра проделала дыру в спине... Вертолет накренился, девушка выпала в открытый проем, в последний раз мелькнули ее распущенные волосы...
Я тупо смотрел, держась за поручень, как она летит, расставив руки и подогнув красивые ноги. Ударилась о воду, погрузилась, но вынырнула, поплыла по течению. Блестели остекленевшие глаза, плескалась грива волос...
Вертолет подрагивал, уходил на восток, смещаясь от речной долины. Под нами громоздились горы, блеснуло и пропало извилистое ущелье. Пилот хрипел, что не дотянет, обшивка повреждена; Корович тыкал ему в висок стволом и уверял, что если не дотянет, то огребет по полной. В салоне зависло потрясенное молчание. Люди смотрели то на меня, то на мой пистолет. Скулил мужчина средних лет, сломавший руку. Худосочный тип с холеной мордой и удлиненным черепом Шерлока Холмса старательно прятал глаза. Украдкой посматривал в мою сторону представительный породистый тип со старомодными бакенбардами и густыми бровями, живописно ниспадающими на подвисочную часть черепа. Икала женщина лет тридцати – она была бы миловидной, кабы не татарские скулы и отсутствие шеи. Забились в угол Степан с Анютой, смотрели на меня с ужасом и оба что-то шептали. Я не возражал, пусть молятся...
– Долго лететь, дружище? – Корович постучал пилота по шлему.
– М-минут двенадцать... Послушайте, вы что задумали? Это глупая затея...
– Заткнись!
– Все в порядке, господа, – прохрипел я, озирая честную компанию. – Вы попадете именно туда, куда рассчитывали. За исключением... тех, что остались, но они прибудут позднее. Ничего страшного. Однако имеется ряд вопросов.
«Стечкин» совершил многозначительное колебание. Породистый субъект задрожал, начал нервно мять ухоженные руки с аккуратно постриженными ногтями.
– Послушать... Я не знать, чего вы хотеть...
«Иностранец?» – озадачился я.
– Но у меня в России... как у вас это говорить... бизнес... Я часто сюда приезжать из свой мир, решать вопросы... Я просто бизнес, не надо нас убить... Мы не преступные, у нас есть деньги... вы хотите деньги? У нас есть связи... мы очень важные люди...
– Ваше имя, сударь?
– Жан... Жан Батист Мерлен...
Хорошо хоть не Мольер. «А ведь и впрямь французы!» – поразился я. Ну и ну. Хоть смейся, хоть... не смейся. А почему бы нет? В параллельном мире не бывает французов? Они ведь такие же, как наши, эти параллельные миры!
