– Из какой вы страны?
– Из Франции... Париж... мой офис у площадь Пигаль...
– Из какой вы страны прибыли?!
– Э-э... – «Предприниматель» начал растирать ладошкой лоб. Вопрос, конечно, сложный.
– Шибир?
– Нет, – покачала головой женщина. Она тоже была иностранкой, но русским языком владела лучше. – Не совсем так... Сибирь... – Она сделала ударение на последнем слоге, прозвучало как «Сибирррр».
– Это государство?
Пассажиры недоуменно переглянулись. Я начинал терять терпение.
– Столица Сибири?
– Что такое... столица? – Женщина облизнула губы и уставилась на пистолет так, словно это был не банальный «стечкин», а сорокасантиметровый член.
– Боже, какие бестолочи... Главный город, где правительство, парламент, суды!
– Мы не понимаем, о чем вы говорите, – пробормотала женщина, – но самый большой город в Сибири – это... – она помедлила, – Колываннн...
У нее были крупные проблемы с мягкими знаками в окончаниях. Я задумался: что за мир такой? Где отпочковался от нашего? Колыванские купцы преодолели свои мелкие распри и наскребли на взятку Гарину-Михайловскому, чтобы мост через Обь он построил не там, где ПОСТРОИЛ – у деревни Кривощеково, ставшей впоследствии Ленинским районом Новосибирска, – а немного севернее, у купеческого городка под названием Колывань? Туда и повернул Транссиб? А что дальше? Колчака турнули из Омска, покатились составы Белой армии по железной дороге, и у Колывани деморализованное войско смогло наладить сопротивление? Местность помогла? «Благодарные» колыванские купцы?.. И все переменилось девяносто лет спустя? Маленькая Советская республика захлебнулась в кольце Антанты и белых войск? Не было Второй мировой войны, население в России миллионов четыреста, бурный рост прогресса, а Сибирь – самое крупное на земле государство? Или нет там никаких государств?
Так можно было голову сломать. Разберемся.
– А теперь вопрос, господа французы. Как осуществляется переход в ваш славный мир?
Они заговорили хором, все четверо. Я многого не понял, но то, что уловил, взывало к сдержанному оптимизму. Пропускной пункт в зоне посадки, сверки документов там не бывает, поскольку сверка осуществляется на базе в долине Черного Камня. Все проходит очень быстро. В технические подробности эти люди не вникали, как не вникают обычно туристы в подробности конструкции, скажем, туристического автобуса, везущего их по интересным местам. Их сектор – 114MW, этого достаточно для путешествия. На базе в распадке знают, какая группа в данный момент направляется, и «коридор» уже отлажен. «Всего вам доброго, будем рады вас видеть в наших краях...» По прибытии также не задают лишних вопросов, прибывающих ждут автобусы из Марьяновска (от этого названия я чуть не облез, впрочем, Марьяновск – он и в Африке Марьяновск; сколько лет уже этому поселку!). Общество социально ориентированное, дулом автомата никто не пугает... Итак, пропускной пункт в распадке Бушующих Духов, тоннель, прорубленный в теле горы, – длинный, метров четыреста, выход в распадок, вход в пещеру – а туда нужно только войти... «А вы действительно, месье Мерлен, такой влиятельный господин? Вопрос не праздный, учтите: если это так, то местная охрана стрелять не будет, а если же нет...»
Он тряс головой, бормотал про «много денег, много влияния», про то, какие суммы выкладывал российским чиновникам за ведение бизнеса в России. А еще больше – властям Каратая. Они такие ненасытные. Последние не могут без него – он золотой телец, вернее, дойная корова, которую неустанно пользуют. Я хлопал его по плечу, шутил, что золотому тельцу в собственном мире не повредит, наверное, толковый спец по безопасности. Он смотрел на меня со страхом и затаенным интересом, а спутница – с нескрываемым интересом, который, кажется, не нравился Анюте...
Мы летели в кромешную неизвестность. Кто бы сомневался, что с базы в Бурундусе уже сообщили об угоне вертолета... Я приказал пассажирам снять верхнюю одежду. Мы натягивали на себя их элегантные куртки из мягкой немнущейся ткани, чтобы хоть как-то соответствовать обстановке, слиться с толпой. А коротышка ныл, что он такой маленький, нестандартный, грязный...
Этот день навек останется в памяти горящим пятном. Жесткая управляемая посадка, мало отличающаяся от падения. Падали в режиме авторотации, при свободном вращении несущего винта – мы действительно потеряли пару элементов обшивки. Звонкий удар по каске – Корович осуществил свою мечту, отправив пилота в богатырский сон. Их, естественно, предупредили, но и я предупредил пассажиров, что если хотят попасть домой, то должны вести себя адекватно и лояльно. Толпой мы вывалились из вертолета, закрывались «туристами»; хлопала глазами охрана, получившая приказ, но не имеющая возможности его выполнить. Кто здесь кто? Мерлен кричал, что он Мерлен, что его обязаны пропустить, а после уж решать свои проблемы. Он действительно был VIP-персоной, никто не стрелял у стальных ворот под черной отвесной скалой. Охранники нерешительно расступались. «А вдруг получится?» – зашевелилась мысль. Наша группа стала еще меньше, мы мобильные, маневренные. И – вот же совпадение! – мы те самые, что год назад вырвались из мрака северных областей Каратая, выбив право на приличную жизнь (и пусть не свистят некоторые, что плохо им тут жилось)! Анюта, Корович, Степан, я... Совпадение? Или знак? Я не мог допустить, чтобы кто-то из них погиб...
Отгороженный решеткой куб, каморка «дневального» с пультом управления. Разорялся на чем свет стоит месье Мерлен, шумел, что его должны немедленно отправить домой! И этой ярости неплохо способствовал пистолет под моей курткой, упирающийся ему в бок. Трое выскочили из комнаты дежурной смены, щелкая затворами громогласных «Бизонов». «Отставить!» – рычал бледнеющий дежурный. Автоматически открылась зарешеченная дверь – толпа хлынула внутрь...
Мы бежали по широкому бетонному тоннелю. Люминесцентные лампы мерцали под арочным потолком. Тоннель не был прямым, как проспект, он изгибался. За одним из поворотов нас догнали вооруженные «Бизонами» люди.
– Стоять! – орали они, не решаясь давить на спуск. Оно и правильно: на тот свет по приговору «самого гуманного суда в мире» – отправлять невыгодно...
Это было не очень здорово – они могли нас догнать, отсечь в рукопашной VIP-ов и пострелять, как цыплят. Неплохой ход. Мы с Коровичем засели за поворотом и, когда четверо или пятеро поперли из-за угла, стали палить из «стечкиных», не жалея патронов. Чего их жалеть – в следующей жизни не нужны, а на том свете тем более. Двое повалились. Мы бросились дальше, а в спины нам катился по стенам истошный вопль:
– Суки! Они Сережку порешили! Сережка, братишка, ты чего?! Вставай! Су-у-уки-и!!!
Загрохотал автомат. Очевидно, их «Бизоны» умели стрелять за угол. Невольная мысль закралась в голову: а какой смысл, интересно, вояка вкладывал в слово «братишка»? Если прямой... то что ж, нам очень жаль. Мы пробежали еще немного, сели на колени, выпустили еще по несколько пуль и помчались догонять своих и чужих – их пятки сверкали уже черт знает где. А у парня, похоже, крышу снесло от горя. Он лупил, не переставая. Пули рикошетили от стен, летели куда попало. Все это было из рук вон скверно. Если ярость застилает разум, какое уж тут неукоснительное следование инструкциям...
