Ило думал: нож между ребер.
А затем он захромал, высоко поднявши штандарт, к палаткам, возникающим на недавнем поле сражения, как аккуратные ряды грибов, где-нибудь на краю болота. Позади него тяжело ступал легат.
И на всем пути до палаток вымотанные сражением солдаты нетвердо поднимались на ноги, чтобы поприветствовать героя XII легиона, человека, принесшего им сегодня победу. Их радостные крики отзывались резким звоном в ушах Ило: звоном, затопившим его разум горечью. Он думал: самый популярный человек во всей армии.
– Шанди! – кричали они. – Шанди!
Эмшандар. Принц императорской крови. Внук императора. Наследник престола.
4
Еще ни разу Ило не доводилось входить в палатку командования, но сейчас он промаршировал прямо внутрь, и при входе ему салютовали. Он установил шест в отверстие специально сооруженного для него пьедестала и браво развернулся кругом, чтобы встретить процессию, которую только что возглавлял. Вернее, попытался браво повернуться, ибо ноги его подвели, и он едва не растянулся у подножия знамени. Внук императора отсалютовал штандарту, не обратив внимания на шатавшегося Ило. Кивнув ему в знак личной благодарности, Эмшандар направился в свою палатку, сопровождаемый стаей офицеров в надраенных до блеска шлемах, из которых сегодня мало кому пришлось обнажить меч.
Ило поплелся было следом, но на полпути дорогу ему преградил вековой дуб, наряженный в униформу центуриона. Глаза, напоминавшие отверстия от сучков, располагались на широченном лице цвета коры.
– Кто ты, солдат?
Ило был слишком возбужден, чтобы вспоминать о скромности:
– Сигнифер!
Глаза человека-дерева, как это ни странно, сузились еще больше. Он перевел взгляд на штандарт.
– Погиб или ранен?
– Погиб.
Ило рискнул обойти центуриона, но тот вновь заступил ему путь.
– Знаешь, кем он был? – раздался громовой скрип. Ило тупо помотал головой, не в состоянии выдавить ни звука.
– Его кузеном. Принцем Ралпни. Четвертым в порядке престолонаследия.
Ило уставился на древоподобное лицо и пялился на него довольно долго, мучительно соображая, что означают слова центуриона. В итоге он решил, что за ними – предупреждение. И помощь. Оставаясь два года ничтожеством, простым номером в списке легиона, он напрочь позабыл, что такие вещи существуют на свете.
И после напряженного раздумья выудил из полузаброшенных тайников памяти подходящий ответ:
– Благодарю.
Центурион кивнул. И опустился на одно колено. К тому моменту, когда Ило все-таки сообразил, что центурион развязывает шнурки своей сандалии, тот уже успел снять ее и положить рядом с босой ступней Ило. Молодому человеку не оставалось ничего иного, как всунуть в сандалию ногу, и центурион даже помог Ило завязать ремешки! Сигнифер не должен разговаривать с легатом босым, пока где-то рядом можно разыскать обувь; пускай при этом он покрыт грязью с головы до пят.
Ило поблагодарил центуриона еще раз, когда тот поднялся. Даже не кивнув в ответ, человек-дерево вытащил корни из земли и удалился.
Ило дотащился до палатки легата и, переведя дух, нырнул в ее надушенный полумрак. Шелковые стены светились пурпуром. Ило два года не видел шелка. Ковры. Мебель. Запах мыла.
Здесь собралось по меньшей мере полтора десятка человек, большинство в доспехах. Когда Ило вошел, они уже заканчивали свои приветствия, соболезнования и поздравления. Он сразу же ощутил их угрюмый настрой – победа, но какой ценой! Триумф и утрата. Скорбь и радость. Облегчение и грусть. Кузен легата был только одним из тех многих, кто уже не разделит с ними триумфа новой победы.
Ковры. Окованные железом сундуки. И стулья – как только Ило шагнул в палатку, легат устало опустился на сиденье одного из них, глянул в его сторону и приподнял ногу.
На сей раз он сообразил вовремя, хвала Богам. Ило прохромал вперед и снял императорскую обувь.
Потом он отступил, и в палатке воцарилась тишина. Ило чувствовал на себе пламя взглядов: чужак, новичок, узурпатор…
То были соратники принца. Некоторые из них. возможно, рядом с ним еще со времен Кресли, а большинство, вероятно, сопровождали его на Обрыве и на кровавом поле Фаин. Сегодня один из них погиб. Его кузен. И поглядите-ка, кто пришел ему на смену!
Не кузен. Не аристократ. Обычный легионер – или так, во всяком случае, они должны были о нем думать.
А сам Ило просто пожирал глазами этого человека… Принц стащил с себя шлем: лицо его покрывали грязные разводы, мокрые волосы свалялись. В самих чертах ничего особенного не было, разве что глаза. Они горели черным пламенем. Ему двадцать три года, и его боготворит целая армия.
На коленях у принца – сложенная волчья шкура. Накидка его кузена.
Всего лишь кузен? Да этот человек, уничтожил всю мою семью!
– Твое имя?
– Ило, господин. Третья когорта, Двадцатый легион.
– Ты держался молодцом. Имперская Звезда второй степени.
– Благодарю тебя, господин.
– И место сигнифера, конечно. Пауза. Не сочтут ли его выскочкой?
– Благодарю тебя, господин.
Наблюдавшие офицеры зашелестели, как сухая трава, в которой крадется хищник.
Принц опустил голову. Его рука, странно неподвижная, лежала на волчьей шкуре.
– По традиции эта честь принадлежит тебе. – Он обвел глазами остальных. – У Двенадцатого легиона новый сигнифер, господа.
Месть! Ночная тьма. Нож между ребер… И тогда эти глаза – фамильные императорские глаза – опять впились в лицо Ило. Легат казался чем-то слегка озабочен, словно бы увидел или услыхал что-то не совсем правильное.
– Сколько служишь?
– Два года, господин.
Еще большее замешательство.
– Мм… Ездишь верхом?
– Да, господин. Удивление.
– Читать и писать можешь?
– Да, господин.
Изумление. Настороженные взгляды.
Затем чей-то голос сзади тихо произнес:
– Ило? Илопинго..?
Хранить тайну дальше было бессмысленно.
– Консул Илопинго был моим отцом, господин. Легат замер.
– Иллипо?
Мертвая тишина.
И тогда принц промолвил вполголоса:
– Благодарю вас, господа.
В мгновение ока палатка опустела. Замечательно. Пустая палатка.
Они остались вдвоем, только они – и никого больше.
Принц Эмшандар кивнул в сторону второго дубового стула. Новый сигнифер XII легиона проковылял туда и уселся, исполненный благодарности. Про себя Ило отметил, что, доведись ему еще немного постоять на своих подгибающихся от усталости ногах, и он непременно упал бы. Кости просто горели.
