Борясь со странным чувством вины, как если бы он нарушал неписаные законы некоей тайной гильдии волшебников, Рэп взял с книжной полки ключ и отпер дверь, как это сделал бы любой непосвященный. И поспешил затем по коридору к черной лестнице. Зрение подсказало ему, где сейчас находятся жители дома – почти неразличимое, зрение можно было использовать без опаски. Пришлось даже спрятаться в узенькую нишу, ожидая, пока пожилая кухарка протащит мимо свои больные ноги, направляясь к постели. У открытой двери в комнату дворецкого Рэпу пришлось ненадолго накрыться маскирующими чарами и, дойдя до Конюшен, «толкнуть» замок, чтобы попасть внутрь.
Чуть больше волшебства ушло на утешение встревоженных лошадей, – но все еще не слишком много. Рэпу правились их слегка нервное юношеское любопытство, их простые заботы и желания. Здесь все было как в старые времена. Ни по чему он, пожалуй, так не скучал, как по этому согласному взаимопониманию. Себе он выбрал молодого гнедого мерина, в котором, как показалось Рэпу, было больше огненной энергии, чем в остальных, и решил воспользоваться уздой с поводьями, чтобы не привлечь излишнего внимания по прибытии в Хаб. Конь с седоком пересекли двор и выехали из ворот в звенящей тишине тумана, после чего перешли на легкий галоп.
Когда-то давно Рэп похитил лошадей в Краснегаре и вместе с Андором пустился на поиски приключений, приведшие его на край мира. Сейчас он надеялся лишь, что эта прогулка займет у него меньше времени. Хотелось бы ему предвидеть собственное возвращение!
Ночь была темной, поэтому ему приходилось поддерживать чары, успокаивающие мерина и заставляющие его видеть, куда тот ступает. Проезжая мимо домов. Рэп приглушал удары копыт – подобное волшебство было заметней магического Зрения, но все равно не слишком. Однако следовало поостеречься странно застывшего пространства кругом…
Куда все только по девались?
Давным-давно он перетащил повозку из Хаба в Кинвэйл всего за пару часов. Требовалось лишь умелое воздействие на пространство, что было довольно простой задачей для волшебника, но что вовсе не возможно было бы разъяснить непосвященному. Теперь он едва ли был способен побить собственное достижение, хотя верхом добрался бы до столицы где-то за сутки.
Отъехав от Кинвэйла, он вполне мог бы воспользоваться волшебством, не привлекая внимания к магическому порталу, но решил воздержаться. Рэп все еще не заметил ни искры работающей где-либо чародейской силы. А пока не заметит, не пустится в плавание против течения.
Натянув поводья, он замедлил бег своего мерина – и приготовился к долгой ночной скачке…
Каждый город, стоящий неподалеку от моря, непременно опоясан каменной стеной, хоть етуны, вероятно, не считают такие препятствия серьезной помехой. Спустя час после рассвета коняга Рэпа уже цокала по булыжникам Шалдокана.
Избрав конный двор поприличнее. Рэп договорился о переправке мерина в родное стойло, присовокупив письмо Аквиале, где просил ее сообщить семье о том, что он может и не поспеть домой к зимним Празднествам.
Он все еще не заметил признаков чар – нигде и никаких. В этом уголке Империи явно что-то произошло со всеми волшебниками. Если он только не собирался угодить в лапы неведомой силе, бывшей тому причиной, он должен и сам был оставаться обычным смертным.
К тому времени, как Рэп закончил довольно плотный завтрак в таверне неподалеку от конюшен, уже открылись городские лавки. Приодевшись в костюм для конных прогулок, приличествующий благородному страннику и соответствующий нынешней моде, он направился прямо к парому.
На другом берегу, сразу за воротами почтовой станции, возвышался камень, из надписи на котором Рэп узнал, что отделен от Хаба шестьюстами девяноста тремя лигами.
К счастью, денек выдался неплохой. Рэп надеялся только, что морозы подождут еще с месяц, – но зимой едва ли стоило слишком полагаться на такие надежды.
2
За три недели до зимних Празднеств, ничуть не взирая на громкие протесты столичных жителей, на Хаб обрушился снежный буран. Снег даже в совсем небольших количествах был редкостью для столицы, а уж столь ранней зимой таких сугробов здесь не видывали вовсе.
Когда Ило распахнул перед Эшиалой дверцу кареты и протянул руку, чтобы помочь, Эшиала с великой осторожностью приподняла подол накидки. То была чудесная мантия из меха горностая, которую следовало уберегать от малейших пятнышек грязи. На нежном мехе уже поблескивали снежинки, хоть Эшиала сделала лишь несколько шагов вниз по ступеням. Принцесса уселась на алые подушки и сразу спрятала ладони в муфту, чтобы Ило не заметил, как они дрожат. Теперь ее руки тряслись почти постоянно.
Ило изящно примостился на сиденье напротив, и дверь закрылась. На нем была униформа, капюшон в виде волчьей головы и начищенный панцирь; Ило ослепителен, как всегда.
Свистнул хлыст, звякнула сбруя, и карета тронулась вперед. Эшиала попыталась выглянуть в окошко, чтобы избавиться от необходимости видеть прямо перед собой неизменную усмешку Ило, – но увы, падающий снег не позволил ей ничего разглядеть.
– Воздух не должен быть столь холоден так рано, – заметила она, как от души надеялась, твердым и спокойным тоном. Между тем сердце ее колотилось, а в горле засел ком. Эшиала не представляла себе, куда ее везут или что от нее потребуют в следующую минуту. Шанди всего лишь попросил быть готовой сразу после обеда.
– И ты тоже!
– Что «я тоже»? Что значит эта изящная ремарка? – сердито вопросила она. И минуты не прошло, как Ило успел вывести ее из себя.
– Откуда ты знаешь, что она изящная, если даже не поняла, что она значит? – удивился Ило. – Я хотел сказать, что тебе тоже не следует быть столь холодной так рано. Ага! Вижу, на твои щечки возвращается румянец.
– Ты ведешь себя чересчур дерзко, – пробормотала принцесса, уже зная, что попытка усовестить сигнифера – напрасный труд.
– Я бываю куда более груб. Подари мне одну крохотную улыбку, и я перестану.
Она попробовала скорчить гримаску, но внезапно и впрямь улыбнулась. Эшиала находила, что радостным дерзостям Ило крайне трудно противостоять, особенно когда все остальные в ее присутствии ведут себя так скованно, даже… Даже не смей думать об этом! Отрицать бессмысленно – Эшиале уже нравилось общество Ило, каким бы нахальным он ни бывал порой. Это был уже четвертый их личный разговор за последние два месяца, и принцесса с ужасом начала понимать, что уже ждет этих встреч. Ей казалось, что Ило всегда интересуется ее заботами… И об этом тоже не. смей думать!
– Твоя улыбка – самая милая во всей Империи, Эшиала. – Ило вздохнул. – Но мне показалось, что сегодня твои гусыни как-то особенно угрюмы. Никто из них даже не ущипнул меня.
– Их предупредили, что я уезжаю одна, – и они не знают куда.
– Отлично. Пусть пораскинут мозгами на досуге. – Ило скрестил руки, широко улыбаясь снова.
