— А сколько всего обезьян было в питомнике? — Батяня покачивался в кресле-качалке, поглядывая на полочки, уставленные местной керамикой.
— Всего в питомнике в советское время числилось около семи тысяч обезьян.
— Ого!
— Да, все было с размахом, на питомник отпускались крупные суммы. До самого конца многих наверху не оставляла идея создания этаких суперсолдат. Но все резко окончилось, — вздохнула женщина, — в начале девяностых большинство из них стали жертвами конфликта между двумя республиками. Часть обезьян удалось эвакуировать на территорию России, а большинство приматов либо погибли от холода и голода, либо убиты участниками боевых действий и мародерами. Часто для развлечения они стреляли по клеткам, соревнуясь в меткости. Жители Гераша рассказывали, что тогда скачущая по улице обезьяна с прицепившимся к ее животу детенышем была здесь обычным явлением. Как правило, на улицах их расстреливали «без суда и следствия»: было подозрение, что прежде медики, испытывая новые лекарства, заразили животных разными болезнями.
— М-да, — протянул Батяня. — Невеселый финал.
— Куда уж хуже.
— А сами что вы думаете по поводу реальности поставленных тогда целей?
— Сложный вопрос, — Тамара крутанула пепельницу на полированной поверхности стола, — у ученых нет единого мнения и в наши дни. Некоторые специалисты выступают с утверждениями, что происхождение человека, и в частности его мозга, неизвестно, но каким бы оно ни было (даже если и не инопланетным), его уж точно никак нельзя связывать с приматами. В любом случае знаменитая работа Энгельса о превращении обезьяны в человека давно не воспринимается биологами как научный труд.
— Ну, а практически? — Батяня усмехнулся, подумав о том, что со стороны их разговор напоминает беседу ученых, обменивающихся мнениями о своих исследованиях.
— Если практически, то в основном же на обезьянах испытывают новые вакцины и лекарства, изучают особенности человеческих заболеваний — от особо опасных инфекций до болезней, передающихся половым путем. Ими, кстати, как показали последние исследования, заражены сорок процентов обезьяньей популяции! Но главным научным достижением здесь считается изучение роли вирусов в возникновении рака.
— В общем, в любом случае польза от этих исследований есть, — заключил майор.
— Безусловно… После этого отец вскоре и умер, — вздохнула Тамара, — не пережил, что загублено дело всей его жизни. Сами понимаете, дело, которому он отдавался без остатка, рухнуло на его же глазах. Он писал, пытался обратить внимание властей на питомник, но тогда до этого никому не было дела… Страшные были времена. Рушилось все, созданное десятилетиями. Я ведь тогда даже чуть не потеряла свой дом, спасибо, помогли добрые люди.
— Так что, никого из обезьян не осталось?
— Никого, — отрицательно покачала головой Кречинская, — впрочем… идемте со мной.
Она легко поднялась с кресла, следом за ней двинулся Батяня, заинтригованный последними словами хозяйки. Они прошли по коридору, где на стенах Лавров видел то огромную голову кабана, то не менее впечатляющие рога лося, то чучело птицы, распростершей крылья.
— Трофеи отца?
— Да, конечно. Он сам, кстати, изготавливал чучела, — хозяйка открыла дверь кабинета.
Батяня вошел в комнату.
— Здесь все осталось таким, каким было еще при жизни папы, — сообщила женщина, — здесь он работал.
Кабинет был заставлен полками с книгами, какими-то склянками, колбами.
— Вот только эта обезьяна и осталась, — Кречинская указала в угол, где Батяня увидел чучело огромной гориллы.
— Впечатляет, — отозвался десантник, глядя на застывшую фигуру.
Обезьяна выглядела, как живая. Казалось, что сейчас горилла сделает шаг вперед.
— А с ней что случилось?
— Она упала с высоты, спасти ее не удалось, поэтому лучшее, что для нее оставалось, — чучело. Вот, кстати, мой отец увлекался поисками снежного человека. Он до конца жизни верил, что тот существует. — Кречинская немного помолчала. — Я немного слукавила. Я тоже в него верю…
Женщина томно взглянула на Батяню.
— Здесь редко встретишь настоящего мужчину, — многозначительно блеснула она глазами, явно флиртуя, — все местные ужасно необразованны, грубы, продажны. Они даже не считают женщин людьми. Для них женщина — это та, кто будет выполнять их желания, повиноваться, как собака, каждому слову.
В тот момент, когда Лавров хотел ответить, снаружи вдруг послышались выстрелы, следом за этим — взрывы нескольких гранат.
— Что это? — обеспокоенно дернулась Тамара.
— Оставайтесь в доме! Никуда не выходите! — Батяня, не теряя времени, бросился из комнаты.
Мигом пробежав коридор и спустившись по лестнице, майор оказался снаружи. Там он сразу же оценил ситуацию — двор обстреливается со стороны леса. Большинство из тех, кого выстрелы застали за столом, поспешили укрыться в подвале дома. Десантники, Карда и Харс со своей охраной уже заняли оборону и отстреливались от невидимого врага. Несмотря на то, что пока было непонятно, кто же ведет огонь по дому, в реальности его сомневаться не приходилось — на втором этаже со звоном разлетелось оконное стекло. Батяня обеспокоенно поднял голову и с облегчением увидел, что это — не в кабинете.
Плотный автоматный огонь нападавших перемежался с разрывами гранат.
— Кто это может быть? — спросил Батяня у Харса.
— Кавердинцы, кто же еще! Я же тебе говорил, майор, они не оставляют нас в покое.
Собственно говоря, у нападавших не было никаких шансов прорваться внутрь двора. Во-первых, число обороняющихся было достаточным, а во-вторых, быстро выяснилось, что атакующих всего несколько человек. Как определил Лавров, четыре-пять, не больше. Возможно, террористы рассчитывали на то, что в доме не будет никого, кроме хозяев? А может быть, это сознательная провокация? Но пока у Батяни не было на это ответа.
Перестрелка долго не продолжалась. Через несколько минут послышался гул отъезжающей машины в сторону Артви.
— Да, позицию они выбрали удобную, ничего не скажешь, — прокомментировал офицер, — отсюда мало что увидишь.
— Ничего, — уверенно заявил Харс, — мои люди их перехватят. Мы здесь тоже не ворон считаем.
Он тут же связался с ними по рации.
— Перехватить машину, идущую к границе! — кричал он подчиненным. — Если что, уничтожить.
— Здесь же неподалеку наши посты, — сообщил атташе уже отдыхавшим офицерам.
— Перехватят?
— А как же!
Вскоре в отдалении послышалась стрельба.
— Вот видите, — самодовольно ухмыльнулся Харс, — началось.
Ухнуло несколько взрывов. Наступила тишина.
Глава 17
То самое место, где пленные кавердинцы рыли «могилу» под дулами автоматов, оказалось вблизи дома Кречинской. Карда, Харс и Батяня со своими офицерами стояли у ямы, выкопанной, как окоп. В ней в живописных позах лежали двое из тех самых кавердинцев — они были мертвы.
