— Однако… — покрутил головой Лавров.
Следующему покойнику тоже явно помогли отправиться на тот свет. Он лежал с проломленной со стороны затылка головой. В кармашках его жилета виднелись две гранаты, а третий карман был вырван с мясом. А что же с хозяйкой?
Не теряя времени, десантники, стараясь подниматься как можно более тихо, оказались на втором этаже. Дверь в гостиную была распахнута, и присутствия живых людей россияне там тоже не зафиксировали. Скорее, наоборот — там был обнаружен еще один труп. Как видно, нападавший (или нападавшие) действовали изобретательно, без повторов — об этом говорила разнесенная в клочья голова жертвы.
— Серьезные ребята тут прошлись, — подал голос Степченко, — поработали так, что…
Батяня внимательно осматривал комнату. Растоптанный пластиковый шприц, разломанное в щепки кресло… К нему явно кого-то привязывали — это было понятно по обрывкам скотча на подлокотниках. Учитывая отсутствие здесь хозяйки, Батяня подумал, что это вполне могла быть она. Но куда исчезла Тамара?
— Убийца-то, похоже, босиком расхаживал, — комментировал, рассматривая кровавые следы босых ног, ведших к окну, рядовой, — и зачем он обувь снимал? Как вы думаете, товарищ майор, может быть, для того, чтобы бесшумно в дом войти?
— Ты знаешь, Степченко, у меня большие сомнения, что эти следы принадлежат тому, кто носит обувь, — всмотрелся в зловещие отпечатки майор.
— Снежный человек? — вопросительно взглянул на него боец.
Батяня неопределенно пожал плечами. Он уже стоял на балконе, глядя в сад. Под ближайшим деревом лежали сломанная ветка и охотничье ружье.
— Так-так…
— Всякое я слышал про снежных людей, — покосился солдат на развороченную выстрелом голову Джаба, — но чтобы они из охотничьего ружья прицельно стреляли…
Десантники обшарили дом снизу доверху, но больше ничего интересного ими найдено не было. Теперь им предстояло продолжать поиски на территории. Обнаруженный кровавый след повел их вверх по дорожке.
— Прямо, товарищ майор, как в фильме ужасов, — рассуждал боец, шагая рядом с Батяней, — тут тебе и трупы изувеченные, и снежные люди, и кровавая дорожка, только привидений не хватает.
— Еще не вечер, — загадочно произнес Лавров, словно гончая, глядя на траву и быстро шагая вперед.
Кровавый след привел десантников к распахнутому вольеру под маскировочной сеткой. У дверцы лежал истекающий кровью горбун.
Батяня присел над ним. После быстрого осмотра ему стало понятно, что бедняге уже ничем нельзя помочь. У того была повреждена артерия, и он потерял слишком много крови для того, чтобы выжить.
— Что случилось? Говорить можешь? — Батяня приподнял голову Салина.
В угасающих глазах калеки мелькнуло что-то, и он, собрав последние силы, поднял руку, указывая на горы:
— Чача… чача… — дважды повторил он еле слышным голосом.
Рука упала.
— Ну что, товарищ майор? — через плечо Батяни заглянул Степченко. — Он жив?
Комбат отрицательно покачал головой и закрыл покойнику глаза.
Глава 34
Городская гостиница, возведенная перед самым распадом Советского Союза, так сказать, «под занавес», несмотря на отсутствие капитального ремонта, выглядела довольно прилично. Война, оставившая от многих шикарных зданий лишь жалкие остатки, обошла стороной отель, не тронув его. В некоторые особо опасные периоды войны здесь размещались органы центральной власти республики, вынужденные временно подаваться в эвакуацию. Это тоже способствовало сохранению здания в целости и невредимости. Именно здесь и было решено провести пресс-конференцию для местных и особенно для приезжих журналистов. Тема уже вышла за рамки того, когда можно отмолчаться, ограничиться внутренним расследованием и «невынесением сора из избы». Уж слишком много интереса проявила пишущая братия. Властям и заинтересованным лицам нужно было поставить точку в распространении слухов и домыслов, подчас приобретавших самые невероятные формы.
В средних размеров зал битком набились журналисты, жаждущие получить сведения по интересующим их вопросам. Пресс-конференция только что началась, и каждый из представителей прессы надеялся если не написать сенсацию, то уж во всяком случае своим материалом еще раз продемонстрировать, что и он чего-то стоит. Здесь, в этой разношерстной аудитории, можно было увидеть и здешних, и российских, и западных журналистов. Все они расположились с диктофонами, блокнотами напротив тех, кто должен был все разъяснить.
На возвышении за столом, под прицелами камер и фотоаппаратов восседали следователи из Москвы и полковник Авдеев, готовые отмести все подозрения, если бы таковые имелись, и вообще окончательно переломить ситуацию в свою пользу. Причем в своих возможностях они не сомневались, полагая, что все карты находятся в их руках.
— Будьте добры, ответьте на следующий вопрос, — поднялся в четвертом ряду корреспондент.
На груди у вопрошающего красовался бэдж, на котором можно было прочитать название телекомпании.
— Кавердинская сторона утверждает, что нападение на российских военных — это провокация спецслужб непризнанной республики. Ваш комментарий, пожалуйста.
Высокие чины переглянулись. Вопросы были вполне прогнозируемыми, и ответы тоже не заставили себя ждать.
— А что им еще остается говорить? — развел руками Авдеев, саркастически улыбаясь. — По нашим сведениям, все выглядит совершенно наоборот, и на это указывают неопровержимые факты. А ситуация достаточно банальна, когда правда режет глаза, то те, кто в ответе, начинают обвинять других.
— Как говорится, валить с больной головы на здоровую, — поддержал коллегу прокурорский чин.
— Вот именно, — продолжал дальше полковник, — все абсолютно очевидно.
— А какие именно факты? — прозвучал следующий вопрос из зала.
— Пока что ведется следствие, и я думаю, вы сами понимаете, что мы не имеем права все сообщить при всем желании. Но доводы весьма серьезны. Как только следствие будет закончено, мы без промедления предъявим все соответствующие факты. Я не утверждаю, что бандиты действовали по прямому указанию правительства или президента, последние просто не контролируют ситуацию, — полковник с сожалением наклонил голову, а в его голосе послышались сатирические нотки, — и случившееся еще раз доказывает правомерность нашего военного присутствия в регионе.
— После нападок некоторых официальных лиц соседнего государства, — подал голос следователь, — жизнь сама показывает, кто наводит порядок, способствует тому, чтобы на этой многострадальной земле воцарился мир, а кто пытается искусственно разжечь уже погасший огонь войны.
Говоривший усмехнулся: фраза понравилась ему самому.
— Я еще раз хочу подчеркнуть: Россия не собирается проводить захватническую политику, как это можно услышать от некоторых особо рьяных защитников справедливости, — Авдеев выразительно взглянул на представителя кавердинской телекомпании, — у нас вполне мирные интересы. Но сегодня нельзя не учитывать всего того, что происходит по соседству, и не только. К сожалению или к счастью, но невозможно отгородиться от всего внешнего мира неприступной стеной и сидеть в изоляции, радостно потирая руки: мол, меня теперь ничего не волнует! Так не бывает, слишком уж все взаимосвязано в этом мире. И кому, как не вам, представителям пятой власти, об этом не знать. Так вот, Россия, как и каждое государство, заботится о своих границах, о том, чтобы они действовали. Не были железным занавесом, как когда-то, нет! Мы за то, чтобы границы не разъединяли людей, за то, чтобы родственники, туристы, да и просто все желающие могли свободно перемещаться туда и обратно. Но вот для преступности, для терроризма граница должна быть на замке. И мы прилагали и будем прилагать для этого все усилия. Естественно, нас заботит положение в соседних с нами государствах. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать: спокойствие у соседей — значит наше спокойствие. Так что, конечно, мы заинтересованы и в мире здесь. И давайте прекратим спекуляции на эту тему.
