Рядом послышался шум. Майор поднял голову. Очередная группа туристов стояла неподалеку, охватывая полукругом экскурсовода и слушая рассказ о достопримечательностях здешних мест.
— …мы находимся с вами в одной из главных достопримечательностей Мецони — Приморского парка, — слышался голос гида, — в этом чудесном уголке растут финиковые пальмы с Канарских островов, кокосовые из Южной Америки и много других видов экзотических растений. Обратите внимание: вокруг пышно цветут магнолии, пестрыми красками радуют глаз мальвы. А рядом, смотрите — конфетное дерево. Да-да, именно так оно и называется.
— А почему именно так? — спросил экскурсант.
— Весной в период цветения оно распространяет тонкий аромат, действительно напоминающий запах конфет.
— А сейчас оно уже отцвело? — поинтересовался кто-то.
— Да, к сожалению. Смотрим далее: розовыми цветами пламенеют олеандры, широко раскинули ветви гималайские кедры, красивую аллею образовали восточные платаны… А вот там, по дорожкам, распустив свои радужные хвосты, важно вышагивают павлины.
Батяня присмотрелся. Экскурсоводом была миловидная девушка лет двадцати пяти. Как видно, она была неплохо подкована в информации по здешним местам.
— Здесь в окружении тридцати тысяч реликтовых сосен и вечнозеленого самшита — «артвинской пальмы» — на самом берегу моря выросли несколько многоэтажных гостиниц и пансионатов, принимающих одновременно около трех тысяч человек, — продолжала она, — рядом выстроены первоклассные столовые. Кроме всего прочего — рестораны, административно-торговый центр, летний кинотеатр на тысячу мест, автомобильная стоянка на триста автомашин, плавательные бассейны с подогревом воды. Здания окружены бетонными дорожками, клумбами, зелеными лужайками и украшены скульптурами.
Батяня с улыбкой слушал гида. Та рассказывала так вдохновенно, что с трудом верилось во все то, что так недавно происходило совсем неподалеку.
— Мецони — один из самых известных курортов Артви. Своим названием он обязан кипарису: две тысячи лет назад его называли «метиус». Курорт находится в красивейшей бухте, в живописном месте на территории заповедника. Вода на здешнем мысе — самая чистая и прозрачная на всем побережье, — с гордостью сказала девушка, — даже в летний зной морские бризы и тенистые дубовые и кипарисовые аллеи сохраняют здесь удивительную прохладу. Утопающие в зелени пансионаты выстроились вдоль края знаменитой заповедной дубравы. Это — «Голубое лукоморье» Кавказа, царство солнца, деревьев и моря.
Батяня вышел из беседки и двинулся по тенистым дорожкам, петлявшим среди вековых деревьев, оставляя за спиной экскурсантов, внимавших словам гида. Майор вышел на набережную, где взгляд притягивали красотки, прогуливающиеся то в сопровождении спутников, то без оных. Батяня уже успел осмотреть окрестности Мецони. Он ознакомился и с храмом десятого века, в котором проводились вечера органной музыки, и с живописными руинами римско-византийского города-крепости Метиус.
Впереди, рядом с многоэтажными зданиями курорта виднелся знаменитый Мецонийский маяк, прежде помогавший кораблям верно держать курс в ночном море. Когда-то он являлся главной точкой в ночи, которая вела, направляла, а то и спасала моряков. Теперь он сохранялся только как историческая достопримечательность, поскольку с развитием техники его служба уже закончилась. Новый маяк был установлен на крыше пятнадцатиэтажного корпуса пансионата.
Горячее солнце уж очень щедро дарило свое тепло, и сейчас хотелось охладиться. Батяня выбрал один из многочисленных баров, выстроившихся на набережной. Красочная вывеска с видавшим виды морским волком и попугаем, сидевшим на его плече, гласила: «У капитана». Устроившись за стойкой, майор взял бокал пива, положил рядом с собой пачку сигарет и пододвинул пепельницу. Бокал пенного напитка приятно холодил руку и не менее понижал температуру тела внутри. Прихлебывая пиво, Батяня задумчиво смотрел на разноцветные бутылки за спиной бармена. Нет, что ни говори, а этот отдых явно не для него — Лаврову просто нечего здесь было делать. Вообще, он пришел к выводу за эти несколько дней, что отдыхать, тем более в таком варианте, он не привык. Естественно, большинство сослуживцев ему бы только позавидовали, но — ничего не поделаешь. Тем более что в санатории не встречалось близких ему людей — все больше штабные, с которыми у него общего языка никогда и не было. Так что зеленая тоска душила за горло. В баре сидело несколько парочек, над головой гудел кондиционер, а делать было абсолютно нечего.
— Не помешаю? — послышался низкий хрипловатый голос, и над Батяней нависла массивная фигура отдыхающего примерно одних с ним лет.
Тот уже успел «принять на грудь».
— Не занято, — лаконично ответил майор.
Да, остаться в одиночестве надолго сегодня не удается. А как хорошо сейчас в горах, где никаких тебе назойливых соседей, а только тишина и свежий воздух вокруг…
— В десантуре служил? — кивнул незнакомец на старую «вэдэвэшную» наколку Батяни. — Я ведь тоже.
Он с гордостью продемонстрировал точно такой же символ на своем плече не проявляющему к этому интереса майору.
— Я-то сразу приметил: у меня, брат, глаз на такие вещи наметан! Настоящего бойца я всегда отличу, хоть в форме, хоть без нее. Меня Сергей зовут.
Батяня без особого энтузиазма пожал протянутую руку. По внешнему виду Сергея без труда можно было догадаться, что жизнь его после ВДВ сложилась более чем удачно. Физиономия, правда, особенно к себе не располагала.
— Отметить надо, наш день все-таки, — ухмыльнулся новый знакомый. — Тем более, если коллеги вместе собрались. Угощаю.
— Нет, благодарю, — отказался майор.
— Да ты что, братан? — возмутился тот. — Обижаешь. Я же со всей душой…
— Разве что еще по пиву, — кивнул Лавров, видя, что иначе отвязаться от «коллеги» не удастся.
— Ну вот! — удовлетворенно развел тот руками. — А потом и по коньячку. Или текилу?
Принесли пиво.
— За ВДВ! — прозвучал традиционный тост.
— Да, что ни говори, а служба в десантуре — школа уникальная, — причмокнув, произнес его собеседник, — не знаю, как кого, а меня она научила многому. Я ведь бизнесмен, и вот скажу тебе, что все эти навыки мне ой как пригодились: и умение просчитывать ситуацию, и воля к победе, и прочее, и прочее.
Он с гордостью в пьяноватых глазах уставился на Батяню, словно ожидая, что тот примется восхищенно рукоплескать.
— Ты-то сам здесь на отдыхе? — спросил Лавров, чтобы уж совсем не молчать.
Особенно разговаривать с бизнесменом ему не хотелось, но не обижать же человека. Тот удивленно покачал головой.
— Да ты что, разве тут отдохнешь по-человечески? Я, брат, такой отдых в гробу видал. Расслабляться буду в Испании или на Кубе. Бывал там?
— В Испании — нет. На Кубе приходилось, — односложно и неохотно ответил Батяня.
— А тут у меня дела. Золотое дно — эта непризнанная республика, вот только стабильности в ней нет, — разоткровенничался новый знакомый, водя пальцем по полупустому бокалу. — Ты знаешь, даже сам удивляюсь. С чиновником договоришься, а смотришь, его уже и нет. Или убили, или сняли.
