— Давайте разбираться в этом не здесь и не сейчас. Прошу вас, — настаивал чернявый капитан с большим носом, стараясь не замечать иронии и смешков офицеров вокруг.
Естественно, Батяня не стал спорить и отдал себя в руки патруля.
— Все нормально, — успокаивающе махнул он рукой товарищам, обеспокоенно глядевшим на эту сцену и готовым прийти на помощь. — Отдыхайте без меня.
Патруль вместе с задержанным направился к выходу. Батяня шел спокойно, как человек, уверенный в своей правоте. Офицеры проводили его взглядами. Хлопнули дверцы, и «УАЗ» выехал со стоянки, увозя Батяню. Воцарилось молчание, нарушаемое лишь работающим телевизором.
— Да что же это такое? — возмутился капитан Гранин. — Где же справедливость? Если так дело пойдет, никакой правды не отыщешь.
— Нет, надо что-то делать! — поддержал его майор. — Пока мы тут будем развлекаться, невинных людей арестовывают.
Застолье зашумело. Все были ошарашены тем, как боевого офицера, защитившего честь мундира, да еще во внеслужебной обстановке, вот так просто взяли и увезли.
Бармен, протирая бокалы за стойкой, вслушивался в разговоры возбужденных посетителей. Странно получается — каждый вечер он встречает здесь людей. У каждого из них свои проблемы, а все это валится в случае чего на него. Ну, допустим, сегодня все обошлось еще более-менее нормально, пострадала сервировка всего одного стола. А чаще подобные инциденты заканчиваются гораздо хуже. Вот как, скажем, было в прошлую пятницу: тоже ведь собрались люди, сидели, выпивали, закусывали, разговор вели. Настроение хорошее, вечер приятный… А все окончилось тем, что спокойное застолье перетекло в пьяную драку с поножовщиной и битьем стекол. Нет, что ни говори, нервная работа у бармена!
Глава 5
Спустя несколько дней Батяня стоял на крыльце гарнизонного ДК, находящегося в той части, где на время учений расквартировалось подразделение. Лавров попыхивал сигаретой, выглядя внешне, как всегда, спокойно. Не все, однако, обстояло так гладко, как этого хотелось бы. Он тяжело вздохнул и покачал головой. Просто наваждение какое-то!
Командировка Батяни, едва начавшаяся, теперь осложнилась до предела. Последние события, связанные со ссорой с полковником, развивались в новый сюжет. Пострадавший штабист после своего бегства из ресторана осветил все в малоприятном для Батяни ключе: этот хлыщ решил рассчитаться с неуживчивым майором по полной программе. То, как он представил случившееся, вполне могло бы стать частью сценария для успешного боевика. По его словам, выходило, что в ресторане на замечание вести себя достойно пьяный майор сразу же полез в амбицию: затеял драку, избил его, то есть полковника, и если бы не вынужденное отступление бравого офицера, не желавшего ужасной развязки, то неизвестно, чем бы все это закончилось.
Здесь, в ДК, сейчас проходил суд офицерской чести. Разбор уже, собственно говоря, окончился, дело было всесторонне рассмотрено и взвешено, и теперь оставалось только ждать результатов, того решения, которое вынесут по делу майора Андрея Лаврова.
Моральные традиции в офицерском корпусе Российской армии издавна играли важнейшую роль. Воспитанные на понятиях чести, офицеры берегли честь мундира, честь полка, свою личную честь. Впервые в России суды чести были учреждены еще в середине девятнадцатого века. В «Положении о судах чести офицеров» говорилось: «для охранения достоинства военной службы офицеры, замеченные в неодобрительном поведении или поступках, хотя не подлежащих действию уголовных законов, но не совместных с понятиями о воинской чести и доблести офицерского звания или изобличающих в офицере отсутствие правил нравственности и благородства, подвергаются суду офицерского общества. Суду этому представляется также разбор случающихся между офицерами ссор». «Правилами о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде» были узаконены дуэли именно для того, чтобы поднять уровень понятий о чести. В основном они и проводились по решению судов чести.
Сама возможность поплатиться жизнью за нанесение офицеру оскорбления играла огромную роль в деле поддержания чувства собственного достоинства и уважения его в других. Право и возможность поединка, как дела чести, укрепляли воинский дух, храбрость, способствовали очищению офицерского корпуса от негодных элементов и холопского сознания, прислуживания тем, кто относился к офицерам по принципу «Я вас в бараний рог согну!».
В девятнадцатом веке за эти оскорбляющие слова, произнесенные на смотре полка, капитан Норов — боевой офицер, кавалер многих наград за храбрость — потребовал сатисфакции у великого князя Николая Павловича, будущего царя. Дуэль, естественно, не состоялась, но иллюстрацию того, чем были понятия офицерской чести и достоинства в России, это дает… Времена изменились. Сегодня армия и ее офицерский корпус живут в новой исторической обстановке, но суд офицерской чести жив.
Лавров курил, стоя на крыльце. Под козырьком входа он был защищен от палящего южного солнца. По сторонам можно было особо и не смотреть, поскольку ничего нового здесь не увидишь при всем желании. Вокруг раскинулась территория типичной воинской части, каких повидать ему довелось сотни — от Кушки до Новой Земли и от Калининграда до острова Кунашир. Аккуратные параллельно-перпендикулярные дорожки расчерчивали пространство. Столовая, казарма, огромные картонные щиты с эмблемами и лозунгами…
Все, что оставалось теперь, так это ждать решения. Батяня был уверен в своей правоте, тем более что «чудовищное избиение» проходило на глазах сослуживцев, но особо приятных ощущений в душе, конечно же, не было. Кому может быть весело, когда разбирается твое дело, да еще с обвинениями противной стороны в «дебоше», «пьянке», «неподчинении» и прочем?
На втором этаже ДК слышались звуки репетиции оркестра. Музыканты разучивали какой-то новый марш. За закрытым окном звенели трубы, глухо ухал барабан, отбивая такт мелодии, под которую вскоре должны будут маршировать роты в парадном построении. Музыкантам служба если не казалась медом, то уж, во всяком случае, ее нельзя было сравнить с теми, кто тянул солдатскую лямку по полной программе.
Из дверей казармы, расположенной по диагонали от клуба, вышли двое солдат. Они несли огромный фанерный щит. Лавров, усмехнувшись, проводил взглядом комичную пару. Один из них, как в известном испанском романе, был высокий и худой, а второй — толстый и маленький. Эти «Дон Кихот» и «Санчо Панса» подошли к металлической конструкции, стоявшей на скрещении двух дорожек, и принялись устанавливать щит с наглядной агитацией. На фанерном квадрате изображался российский солдат с автоматом, принимающий воинскую присягу. Справа красовался и текст присяги. Вдоль дорожки до самого штаба стояли штук двадцать таких щитов, каждый из которых освещал жизнь и деятельность Российской армии.
На этом наблюдения Батяни были окончены, поскольку на лестнице послышались шаги и голоса, а следом за этим из дверей клуба повалили офицеры.
— Ну что, майор, я тебе так скажу: классный ты мужик! — хлопнул его по плечу подполковник Сомов. — Побольше бы таких, так мы живо всех уродов на место поставим!
