Десантники стреляли экономно, что в их положении было отнюдь не лишним. Впереди вздымались вверх фонтанчики земли. Противник понял, что с ходу решить вопрос не получится, и вел концентрированный огонь, причем гораздо более густой.
– Майор, прикрывай, а я из подствольника их угощу, – сквозь зубы проговорил команданте.
Батяня короткими очередями прижимал колумбийцев к земле.
– Ну, приступим, – пробормотал Уго, засовывая первую гранату в подствольный гранатомет.
Послышался характерный звук, и граната ушла в сторону противника.
– Недолет, – кашлянул команданте, – учтем и поправим.
Второй выстрел пришелся в цель – граната разорвалась там, где и рассчитывал Уго. Двое в камуфляже остались на месте, видимо, были ранены, а третий поднялся на колени, схватившись за голову, а затем, не разжимая рук, рухнул лицом на землю.
– Готово, – с удовлетворением проговорил президент, высматривая следующую цель.
Пьянящий азарт боя захватывал Уго, заставляя забыть обо всем. Но остальные боевики из-за камней принялись поливать десантников прицельным огнем. Постепенно они приближались. Похоже, к ним подошло подкрепление – в перестрелку включился крупнокалиберный пулемет, еще более осложнивший положение. Позади Батяни разорвалась граната из подствольника, обдав его градом мелких камешков.
Он выбрал фигуру боевика, больше всех стремившегося вперед, и нажал на спусковой крючок. Тот упал, срезанный пулей.
– За Венесуэлу! – послышался крик «работающего» команданте. – Да что же они, сволочи, решили нас в кольцо взять? Не выйдет, ублюдки!
Рядом ударилась пуля, запорошив глаза каменной пылью. Пришло время менять дислокацию…
Батяня перекатился в сторону, где не мог достать пулемет, который уже здорово пристрелялся к его местоположению. Пули врезались в камень, кроша его в мелкие кусочки. Прижимаясь к стене, майор прополз несколько метров и наконец-то спрятался за выступ стены. Здесь же находился команданте, который старался не обращать ни на что внимания, огрызаясь короткими очередями.
– Ну как, майор, не скучаешь? – подмигнул он Батяне.
– Да как-то времени нет, – в тон ему ответил Лавров, – я вот анекдот российский вспомнил, на парашютную тему. Могу рассказать.
– Давай! – одобрительно кивнул Уго, вытирая со лба пот.
– Группа парашютистов выполняет затяжной прыжок. Ну, попрыгали из самолета, набрали скорость, выстроились крестообразно, – серьезным тоном говорил майор. – Вдруг один другого по плечу хлопает: xочешь яблоко? Хочу, отвечает второй в полном обалдении. На, дает ему яблоко. Расцепились, покувыркались в воздухе, выстроились клином, как журавли. Снова трясет за плечо и спрашивает: Хочешь яблоко? Ну хочу… На, дает ему еще яблоко. Разлетелись в разные стороны, опять собрались крестообразно… Яблоко хочешь? Хочу… А ты их где берешь-то? Да у тебя за спиной их полный мешок.
Команданте расхохотался, ненадолго сбив напряжение.
– Ценю юмор в бою больше всего!
– Не знаю, как у вас, а у нас без этого нельзя! – согласился Батяня.
Через мгновение он снова стрелял. Пуля попала в стену возле самого его лица, камешек отлетел, ударив в щеку.
Батяня расстрелял весь магазин, перезарядил и стал ждать.
«Пускай сами выходят, раз такие прыткие», – думал он, вглядываясь вперед.
Ненадолго стало тихо.
– Странно, – осмотрелся Лавров, – что они на этот раз готовят?
Вдруг сверху, с камня, спрыгнул здоровенный колумбиец. Он бросился на Уго и, повалив его, начал душить. Президент обеими руками уперся ему в подбородок и пытался оттолкнуть от себя, но боевик сдавливал горло все сильнее и сильнее. Батяня, бросив стрельбу, подбежал и с размаху ударил боевика прикладом по голове. Потом, резко развернувшись, прошил очередью еще одного, который показался между камней. Стальная хватка ослабла, и команданте, перевернув партизана, отбросил его от себя, припечатав к стене тремя пулями.
Батяня вел огонь одиночными, экономя патроны, в которых уже ощущалась сильная недостача.
– Подобрались к самому камню, – прохрипел Уго, – но это еще ничего не решает.
– Надо уходить! – пытался охладить горячее стремление к безрассудному бою у команданте Батяня. – Погибнуть мы всегда успеем.
Они отступали в сторону поднимавшейся ступеньками скалы. Батяня затаил дыхание и совместил прорезь прицельной планки, мушку и темное пятно фигуры боевика на одной линии. Выстрел. Тот упал, но очередь заставила майора пригнуться. Лавров взглянул на свой боезапас – он был на исходе. Понятно, что у команданте дела обстояли не лучше.
– Отходим!
– Да сам вижу…
Глядя с возвышения на противника, Батяне и президенту было ясно, что кольцо постепенно замыкается. Противник начал стрелять из подствольников, отрезая им путь к отступлению, а крупнокалиберный пулемет прижимал к камням.
Бой продолжался. Через несколько минут Батяня недовольно прищелкнул языком, обнаружив, что они полностью окружены. Вторым неприятным открытием было то, что патроны закончились:
* * *
– Заходите справа! – крикнул одноглазый Рафаэль.
Он поднял руку, и его группа двинулась короткими перебежками. Между колумбийцами и засевшей в камнях «русско-венесуэльской группой» лежал неширокий, но тянущийся далеко в обе стороны открытый участок, заросший мелким кустарником и травой. Он был пристрелян, и «партизаны» сразу попадали в полосу плотного огня. Они залегли и расползлись в разные стороны. Но тут огонь со стороны обороняющихся прекратился.
– Замолчали… – произнес колумбиец, – все, конец.
– Сколько же можно, Марио, – иронично сказал его товарищ, – эти парашютисты и так нас задержали. Вот они теперь пустые, пора брать.
– Брать мы их не будем, – затушил сигарету боевик, – они останутся лежать здесь. Но только полностью нейтрализованными.
– Понял, – кивнул собеседник, – сделаем.
– А раз понял – тогда вперед! – Марио поднялся и, отряхнув колени, взял автомат наизготовку.
Пятеро колумбийцев поднимались по склону, за скалу.
– На той площадке расходимся, – произнес Марио, – вы вдвоем налево, по тропинке. А мы двинемся прямо.
– Послушай, а если…
Взрыв гранаты сотряс воздух.
Через несколько минут подоспевшие «коллеги» обнаружили на тропинке три трупа. Два боевика были тяжело ранены. Растяжка, поставленная Батяней, сработала удачно.
– Мигель… – прохрипел окровавленный боевик, – мне нужна помощь. Я ранен!
Обе его руки были плотно прижаты к животу. Образовавшееся под его руками темное кровавое пятно медленно расползалось по всему животу. Лицо раненого исказилось болью. Он стиснул зубы, но страшная гримаса обезобразила и без того не отмеченную красотой физиономию. Рот растянулся в напряженную улыбку, судороги охватили все тело. Он выгибался дугой, упираясь пятками и затылком в землю, и кричал.
