Батяня тем временем наполнил и свой. Затем поднял руку вверх, собираясь сказать тост, но долго говорить ему не хотелось, и он ограничился простым:
– За нас!
Выпив, они накинулись на закуску с удвоенной силой. Сейчас консервы казались им самым вкусным лакомством, которое можно только вообразить. Лавров, вытирая руки мятым носовым платком, обратился к Давиду:
– Слушай, а что ты после училища делал? Куда тебя нелегкая занесла?
Тот задумался:
– Ты знаешь, всякое было. Особенно трудно было первое время. В элитные войска меня не взяли, служил в Грузии, пару лет в России... Помотался, в общем.
– Ну, это понятное дело, – протянул Батяня. – Я ведь тоже – как белка в колесе кручусь, а до сих пор всего лишь майор. А все из-за характера своего.
Разговор снова пошел о былых временах: учебе, службе, боевых действиях. Они сидели и, периодически обновляя свои стаканы, говорили о всякой всячине. Выпитое потихоньку давало о себе знать, голоса их стали громче, а речь медленнее. Они вспомнили немалое количество забавных историй, связанных с их совместной учебой... Лавров почувствовал, что немного захмелел.
– Ладно, – оперся он о стену, – хватит пока войны и прочей ерунды. Давай как в мирное время, например, песню споем.
– А почему бы и не спеть, – тут же поддержал его Джабелия. – Давай вашу, русскую.
– Ого?! – удивился майор. – Ну, ты давай начинай, а я подхвачу.
– «Степь да степь кругом», – торжественно объявил грузин и запел.
Голос у него был прекрасный, и запел он поначалу громко, но тут же опомнился, снизив тон, – не на концерте. Батяня, делая еще глоток, сразу не вступил, а подхватил со второго куплета. Дуэтом они допели до конца. Майор был весьма доволен и задумался над следующей песней, которую можно было исполнить. Джабелия совершенно расслабился и сидел, думая о чем-то своем.
– Стой, – произнес Батяня и оживился: – Давай споем «В смертный час».
Давид в раздумьях пожал плечами и сделал глоток прямо из бутылки.
– Не жизнеутверждающе совсем. Мрачно как-то, – ухмыльнулся грузин.
Батяня, услышав такой комментарий, тихонько шмыгнул носом и задумался.
– Да, действительно мрачновато, – согласился он с товарищем, которому еще неизвестно сколько предстояло мытариться.
Десантник снова принялся перебирать в памяти знакомые ему песни, и вдруг его словно осенило. Он выкинул указательный палец вверх и принялся им трясти.
– Вот что, давай я лучше вашу спою ? «Сулико». Тоже не очень веселая, но лиричная. И очень даже кстати в данной ситуации. Подхватывай.
Джабелия, которому, понятно, нравилась эта мелодия, ничего не имел против. Батяня закашлялся, словно настраивая голос, и, сдвинув брови, затянул песню. У него неплохо получалось, и зиндан наполнился чарующими звуками народной песни.
Майор пел очень душевно. Помогая себе руками, Лавров становился похожим на оперного певца, исполняющего главную арию. Оба друга пели, пока сверху не послышался какой-то шум. Десантник тут же притих, бросив взгляд на Джабелия. Они оба напряглись, вслушиваясь в происходящее снаружи. Оттуда донесся топот армейских сапог, отчетливо зазвучали голоса. Говоривших явно было двое.
– Он сказал, что ненадолго, товарищ генерал. Я его сейчас позову, – послышались сбивчивые объяснения охранника.
– Я ему покажу «ненадолго!» – грохотал голос.
Батяня тут же опознал Славина. Судя по крикам, генерал был не в духе. Батяня быстро принял серьезный вид, пристально всматриваясь вверх.
Буквально трясясь от негодования, Славин появился на краю ямы.
– Майор, да как ты посмел пить с пленным врагом? – заорал он.
Десантник отставил недопитый стакан и, посмотрев на внезапно появившееся начальство, тихо вздохнул:
– Эх, такую песню испортил.
Выпрямившись во весь свой рост, Батяня сказал:
– Товарищ генерал, во-первых, он – не враг... А во-вторых, есть соображения насчет Лачина.
– Да?
– Так точно.
Славин немного успокоился и произнес:
– Так, майор, живо наверх, и чтобы в последний раз я наблюдал такую самодеятельность.
– Держись, Давид, все будет хорошо, – Батяня, подмигнув Джабелия, схватил свой вещмешок и полез наверх.
Когда майор был уже снаружи, грузин услышал обрывки фраз:
– Ну что там у вас по Лачину? Докладывай... – Судя по голосу, генерал был весьма заинтересован.
Глава 39
Небо дышало слабым светом звезд, но в горах было неспокойно из-за сильного порывистого ветра. Горы здесь представляли собой нечто вроде колонн, красивых, но неуклюжих. Они стояли почти правильным рядом, иногда неожиданно обрываясь ущельем, а вдали исчезая за новыми высотами.
Далеко внизу сияли красные огни международного Тбилисского аэропорта. Это был современный комплекс, введенный в эксплуатацию два года назад. Жизнь тут не утихала ни на минуту, поэтому вполне привычными были, даже в ночное время, гул самолетных двигателей и стрекот лопастей вертолетов.
Из-за горного хребта резво вынырнул вертолет. В ночном небе его почти невозможно было разглядеть невооруженным глазом. Он сделал небольшой полукруг и почти сразу же скрылся, разродившись пятеркой белых парашютиков, которые быстро увеличивались, приближаясь к заранее выбранной для приземления лесной поляне. Десант группы Батяни проходил пока без неожиданностей. Девять пар ног в шнурованных ботинках крепко стали на землю, а вот десятый боец, прыгавший последним, потерпел неудачу – резким порывом ветра его понесло в сторону высоких елей. Послышался негромкий треск, глухой удар и сдавленный стон.
– Котов, ты как? – бойцы без лишнего шума подобрались к ели.
– Живой... – прохрипел тот.
– Режь стропы, – громким шепотом скомандовал Лавров, – и давай сюда.
Помешкав несколько минут, боец с глухим стоном сполз вниз.
– Плечо, – сдавленным голосом прошептал сержант.
– Вывихнул?
– Долбаный ветер. Здорово меня шмякнуло, – Котов сидел на земле и постанывал от боли.
Батяня приблизился к пострадавшему вплотную и присел рядом с ним на корточки. Осторожно, не делая лишних движений, он принялся осматривать десантника, пытаясь определить степень тяжести повреждения. Майор медленно ощупал плечо, на которое сетовал сержант, затем аккуратно попробовал поднять бойца на ноги. Тот вновь начал тихонько постанывать. Батяня с силой, но в то же время четко и профессионально поставил десантника на ноги.
– Давай, Котов, не рассиживайся, время не ждет, – прошептал он. – Нужно двигаться дальше. С тобой все в порядке, всего лишь небольшой вывих. Так что жить будешь.
