– Ну вот, – огорчился парень.
– Да ладно, ему нужней, – засмеялась я, – ему
тяжело стоять, а я не рассыплюсь.
– Девушка, а где таких красивых разводят?
– На реке Чусовой, слыхали про такую?
– Это в Сибири?
– Нет, на Урале!
– Ладно врать-то У тебя выговор московский!
– Так я уж сколько лет в Москве живу… А родом с Урала.
– Слушай, мне на следующей выходить… Дай телефончик!
– И не мечтай!
– Жалко, ты мне здорово понравилась!
Пока я добралась до своих Кузьминок, мне пришлось убедиться
в том, что я действительно как-то изменилась. А вечером мне позвонила соседка
Алла Захаровна, хозяйка Митьки.
– Танюша, как экзамен?
– Сдала первый, спасибо На четверку!
– Заходи чайку попить, мне торт подарили.
Я пошла к ней, тем более что в холодильнике было пусто,
только пачка пельменей, а после таллинских вкусностей есть их было противно.
Кроме торта Алла Захаровна поставила на стол еще и
сырокопченую колбасу, какой я давно в глаза не видела.
– Ешь, Таня, не стесняйся, мне поклонник подарил.
– Поклонник? – ахнула я. Ей было лет сорок пять,
какие уж тут поклонники, подумала я, но, конечно, промолчала – Тебе небось
кажется, какие в моем возрасте поклонники? – рассмеялась она. – Я в
твои годы тоже считала, что после двадцати лет все женщины старухи!
Таня, что это с тобой, ты, часом, не влюбилась?
– А что, заметно?
– За версту! Что ж, дай тебе Бог счастья, ты хорошая
девочка. Только не приноси себя в жертву.
– В жертву? О чем вы?
– Мне кажется, ты такая женщина…
Я вздрогнула.
– Ты из тех, кто ради любви готов многим пожертвовать,
а это плохо. Он, надеюсь, не пьет?
– Ну так… немножко… в компании.
– Главное, чтобы не пьяница… хуже нет жить с пьяницей…
Она никогда о себе не рассказывала, но я поняла, что опыт
жизни с пьяницей у нее был, и, по-видимому, немалый. Алла Захаровна работала
машинисткой в Министерстве здравоохранения, а по вечерам печатала рукописи
каких-то писателей и диссертации. Диссертации печатать она не любила, но за них
платили лучше.
– Чует мое сердце, ты не у подружки за городом была.
Ой, покраснела! Выходит, я угадала? И он, конечно, лучше всех на свете?
– Конечно!
– Хочешь я тебе погадаю?
– А вы умеете? На картах?
– Нет, на кофейной гуще.
– Хочу! Очень хочу!
– Только придется тебе пить кофе, черный.
– Ничего, ради такого дела выпью, тем более с тортиком!
Алла Захаровна сварила кофе в турке, а когда я его выпила,
велела мне левой рукой от себя опрокинуть чашку на блюдечко.
– Пусть постоит, стечет.
Я еле дождалась начала гадания.
– Так, Таня, ну любовь у тебя какая-то странная, –
очень большая, очень. Просто все закрывает… И мужчина твой тебя любит, и он
будет с тобой… Долго, но не всегда… А еще почему-то в твоей жизни будет много
цветов… И ребенок будет, но не скоро… и, похоже, девочка…
Только ребенок не от этого мужчины… Знаешь, очень похоже,
что цветы будут твоей профессией…
– Как это?
– Не знаю. Может, будешь их разводить… А в общем, все у
тебя совсем даже неплохо. Только перемены будут большие, но тоже не сразу… А
вообще, хорошая у тебя чашка, давно такой не видела!
– Ой, правда? – обрадовалась я.
– Зачем мне тебя обманывать? Конечно, если б я что-то
совсем плохое увидела, я бы не сказала, но тут и вправду все хорошо. Рада за
тебя.
– Алла Захаровна, а этому гаданию… ну;., можно верить?
– Это уж твое дело, – засмеялась она. –
Только я как-то одной знакомой гадала, и вышло, что у нее машина будет.
Вот просто видела в чашке машину, а ей ну неоткуда было ее
взять, ни денег, ни возможности достать. И что ты думаешь? Не прошло и месяца,
как у нее машина появилась!
– Откуда?
– Выиграла в лотерею! «Волгу»! А билет ей на сдачу
где-то всучили!
– Ну надо же… И что она с ней сделала, продала?
– Она хотела взять деньгами, но умные люди научили:
возьми машину, а потом продай с большой наценкой. Так она и сделала! Так что
хочешь верь, хочешь не верь в мои гадания… А что за кавалер у тебя?
Я замялась. Мне страшно хотелось поделиться с ней своими
переживаниями, но я отчетливо понимала: услыхав о том, что Никита на двадцать
четыре года старше меня, что он женат, Алла Захаровна будет ужасаться,
говорить, что он мне не пара, что нехорошо рушить семью… Одним словом все, что
я сама себе говорила.
– Не хочешь рассказывать, не надо. Но знай, что всегда
можешь обратиться в случае чего. И выслушаю, и помогу, чем смогу. Сама хорошо
знаю, каково справляться с любовью в одиночку…
Никита звонил через день, и от звуков его голоса я таяла,
тем более что он говорил мне столько замечательных слов!
В день его приезда у меня был очередной экзамен, и с утра я
ни о чем не могла думать, зато когда экзамен был сдан, я вдруг отчетливо
представила себе, что с вокзала он поедет домой, к жене и дочери, будет
целовать жену, наверное, привезет ей какие-то подарки, а вечером ляжет с нею
спать, короче, начнет жить своей привычной жизнью… И, может быть, поймет, что
мне в этой жизни просто нет места, что я буду только ему мешать… Но я тут же
вспомнила гадание Аллы Захаровны и успокоилась. Она же обещала мне большую
любовь, надолго, так зачем волноваться зря? Если она машину сумела в чашке
разглядеть, то уж любовь-то наверняка ни с чем не спутает! От мысли, что Никита
в Москве, я совсем с катушек слетела или, как говорила мать, с резьбы
сорвалась. Я мчалась домой на бешеной скорости, чтобы не прозевать звонка, а
дома устроила генеральную уборку, выстирала даже тюль и мокрым повесила
обратно, ничего, он быстро высохнет! Потом сама долго мылась, а он все не
звонил, и с каждой минутой мое настроение падало и падало. А вдруг я просто не
слышала звонка, пока мылась? Потом я испугалась: а что, если произошло крушение
поезда? Я скорей включила телевизор, теперь о таких вещах уже сообщают, у нас
ведь гласность… Но в новостях ни словечка о крушении не было. Когда погиб
корабль «Адмирал Нахимов», об этом сообщили…
И о других катастрофах… Кстати, от этого стало жить
страшнее. Раньше вроде не знаешь ни фига и живешь спокойно, только слухи
доходят, а слухам легко не поверить, легко на них наплевать. Но, с другой стороны,
слухи бывают в сто раз страшнее правды… Что-то я запуталась, надо будет
спросить у Никиты… У Никиты!
