А он, конечно, шикарный дядька. Ничего не скажешь, можно
понять, что ты так… Ой, Тань, тебе что, плохо?
– Нет, мне хорошо! Мне просто прекрасно, сама, что ли,
не понимаешь, как я счастлива! – не своим голосом заорала я. – И
пусть он катится в…!
О, с каким наслаждением я вспомнила все матерные слова,
какие знала с детства! И материлась я минут пять без перерыва. У Райки отвисла
челюсть и глаза на лоб вылезли.
Но она молча слушала, не перебивала. Когда я наконец
выдохлась, Райка вдруг подскочила ко мне, обняла и сказала:
– Ничего, Танька, теперь я за тебя спокойна, ты не
пропадешь! Если человек способен так материться, значит, у него большая
жизненная сила. Молодец, Татьянка!
Ну все, с этим мы закончили! Завтра с утра мотанем в
Измайлово, я уж договорилась насчет места, столик возьмем там рядышком, у
одного парня, так что…
– Рай, как же ты там на холоде? А голос?
– Завтра минус один, это не холод! Орать я не
собираюсь, а вот одну хитрую штуку для заманивания покупателей придумала,
такого там еще не было! Но пока я ничего не скажу. Давай работать, а то вдруг
завтра все продадим, в воскресенье нечем торговать будет.
– Да ну, Райка, может, вообще еще ничего продать не
удастся…
– Ты чего, обалдела? Даже думать так не смей, не то что
говорить! Не волнуйся, со мной не пропадешь! Я тебя не кину, не то что
некоторые. Кстати, имей в виду, я сегодня у тебя ночую, я уж с одним типом
договорилась, он нас на тачке отвезет с нашим барахлом!
До поздней ночи Райка занималась психотерапией –
рассказывала без умолку о своей учебе, о преподавателях, студентах и
студентках, об артистах Театра оперетты и в результате так меня уболтала, что я
заснула и проспала до самого утра. Первым делом взглянула в окно, не идет ли
снег с дождем. Слава богу, погода была приличная, два градуса мороза. Совсем не
холодно!
– Но одеваться все равно надо, как в сильный мороз, а
то живо коньки отбросишь. Лучше всего валенки с калошами.
– А где их взять?
– Ну, сегодня, конечно, обойдемся, носки потеплее
надень под сапоги, а дальше надо будет озаботиться. Ничего, припрет, найдем и
валенки, и калоши, и платки пуховые… Только штанов побольше поддень; да
потеплее, а то простудишь самое интересное место, что тогда?
Я вон, видишь, трое порток взяла!
– Райка, но это же ужас, на кого мы похожи будем?
– На всех остальных художников, там все так одеваются!
Да не стесняйся, говорю же, нас на машине довезут.
Видок у нас, конечно, был еще тот, и мы долго ржали, глядя
друг на друга. Кто бы мне вчера утром сказал, что я буду смеяться, я бы в рожу
тому плюнула, а вот поди ж ты!
Когда мы наконец разложили свой товар, я подумала: «Господи,
помоги», – хотя в Бога никогда не верила.
А Райка достала из сумки термос с чаем и еще какой-то
ящичек, нажала на кнопку, и вдруг над аллеей понесся дивный голос: «Девицы,
красавицы, душеньки-подруженьки, заходите, девицы, пончо покупать!» Я так и
села – Ничего идейка, а? – с гордостью сказала Райка. – Орать-то сама
я тут не могу, а так и товару реклама, и мне заодно! Вдруг какой знатный
иностранец заинтересуется. – Как бы нас отсюда не шуганули за такую рекламу! –
испугалась я.
– Не дрейфь, Татьянка, у нас все получится, я знаю!
Как ни странно, но Райка оказалась права. Торговля у нас
пошла. Ничего подобного нашим пончо никто не продавал. А вот фартучков и
прихваток хватало, и были еще куда лучше моих. Хорошо, что я их немного
сделала, на пробу. А сумок вообще ни у кого не наблюдалось. Хотя, конечно,
сейчас, наверное, для холщовых сумок еще не сезон, это ближе к лету. К нам
подходили не только покупатели, но и другие продавцы, вернее, художники,
разговаривали, шутили, поздравляли с началом новой деятельности… Короче, мне
там понравилось. А главное, мы распродали почти все – сорок два пончо! И
заработали кучу денег. У меня просто голова кружилась, я такого не ожидала и
уже думала, как лучше потратить деньги, но Райка сказала:
– Танька, погоди барыш подсчитывать! Во-первых, надо
еще кое-кому тут заплатить, чтобы жить спокойно, чтобы столик не таскать через
весь город и вообще, но это так, ерундовые деньги. А остальное надо пустить в
дело.
– В какое дело?
– В наше, в какое же еще! На развитие производства!
Я только глаза вытаращила.
– Ну что ты на меня пялишься? Еще платков надо
закупить, тесьмы, ленточек, того-сего. Но, конечно, и на жизнь тут останется. А
мы ведь завтра еще наторгуем! Здорово пошло! Но вообще, советую начать думать,
что дальше. Поверь мне, через неделю, через две, самое позднее, тут еще
кто-нибудь начнет такими пончами торговать, да еще и получше, тут знаешь какие
мастерицы есть, не нам чета! Поэтому, думаю, долго мы на пончах не продержимся.
Ничего, что-нибудь придумаем! Ты вот про сумки говорила…
– Знаешь что. Рай, я считаю таю сегодняшнюю и
завтрашнюю выручку делим как договорились, тебе тридцать процентов, это
справедливо, ведь платки у Надьки я покупала, а дальше уж будем пополам…
– Танька, ты человек! – возликовала Райка. –
Я и сама думала, только не знала, как тебе сказать, чтобы ты не обиделась. Все
ж таки я тоже с тобой наравне буду.
Класс! Давай на радостях тортик купим, а? Хорошая ты девка,
с тобой можно дело иметь! Погоди, Танька, мы еще кооператив с тобой откроем!
По выходным дням мы ездили в Измайлово. Кроме пончо стали
шить юбки. На вырученные деньги купили Райке в комиссионке швейную машинку,
чтобы ей не приходилось каждый вечер ко мне мотаться. Как-то после каникул я
столкнулась в лифте с Аллой Захаровной.
– Танюша, ты чего ходишь как в воду опущенная?
– Да так как-то… А знаете, Алла Захаровна, ваша
кофейная гуща все наврала.
– Насчет чего это?
– Насчет любви, – вздохнула я, – Таня, все у
тебя будет!
– Наверное, что-то будет, только не с ним, – Он
что, умер?
– Да что вы такое говорите!
– Ну, если жив, то все будет, вот увидишь. Не веришь?
Давай пойдем сейчас ко мне, и я тебе еще раз погадаю…
– Не стоит, спасибо, но не стоит.
– Как хочешь. Но когда все у тебя сбудется, ты мне
тортик на радостях купишь, идет?
– О, тогда я вам не тортик, а тортище куплю, с
шоколадным зайцем!
– Смотри, не надуй! – улыбнулась она.
В Измайлово у меня уже появился поклонник, молодой парень,
который продавал стеклянные фигурки животных. Его звали Костей. Он каждый раз
дарил мне шоколадку и приглашал в кино. Шоколадку я брала, а в кино не ходила.
Но он не обижался. И часто подолгу стоял возле нашего столика. У Райки тоже
были поклонники. Ее затея с магнитофонной записью, как я и предполагала,
провалилась. Народ стал роптать. Мол, и так шумно. Но Райка не особо
огорчилась.
