– Не понимают люди искусства, а вроде художники!
Однажды я сидела одна в Измайлове, Райка куда-то ненадолго
отлучилась. Покупателей пока было немного. Вдруг я услыхала английскую речь.
Тут это бывало сплошь и рядом, хотя пончо большим спросом у иностранцев не
пользовались, все больше у наших. И я даже головы не подняла, уверенная, что
они пройдут к Вере Иннокентьевне, пожилой художнице, которая продавала свои пейзажи
с церквушками. Они проходили у иностранцев на ура.
– Девушка, почем у вас эта красавица? – спросил
вдруг веселый голос. Какой-то парень указывал на мою новинку – бабу на чайник.
Я сшила ее на пробу, она получилась очень симпатичной. Я назвала цену.
– Таня, это ты?
Передо мной стоял Матвей, тот самый рыжий Матвей, с которым
я познакомилась в новогоднюю ночь.
Я почувствовала, что краснею.
– Привет!
– Что ты тут делаешь?
– Да вот, продаю…
Он был с тремя иностранцами. Два парня и девушка
баскетбольного роста, на две головы выше Матвея, да и других парней тоже. Но
хорошенькая. Только зубы какие-то лошадиные…
– Тань, а еще такая баба у тебя есть? Мои друзья из
Оксфорда хотят купить штук пять.
– Нет, только одна, – огорчилась я. – Но если
они хотят, я им могу сделать еще… К следующим выходным.
– Они завтра уезжают. Ничего, обойдутся! Но эту мы
берем! – Он что-то залопотал с ними по-английски, они смеялись, показывали
большой палец и заплатили мне… в пять раз больше, чем я просила.
– Матвей, они больше дали…
– Так я им столько и сказал, ничего, не разорятся!
Для них это пустяк. Танечка, я страшно рад тебя видеть, даже
сам удивляюсь, что так обрадовался. Ты что сегодня вечером делать собираешься?
– Приму теплую ванну и завалюсь спать.
– Ох, прости, я дурак, конечно, ты устаешь, наверное,
как собака… А завтра?
– Завтра я опять тут с утра.
– Слушай, дай мне свой телефончик!
– Зачем?
– Ну, может, встретимся, в театр сходим…
– Нет, спасибо, Матвей, но я не хочу никаких встреч,
сыта по горло!
Я не собиралась ничего этого говорить, но при виде его все
опять ожило и стало так больно…
– Ну, прости, я не хотел тебя обидеть. Ладно, будь
здорова!
И он ушел вместе со своими англичанами.
Вскоре примчалась Райка, веселая и довольная.
– Танька, ты чего так сбледнула? Заболела, что ли?
– Да нет…
– А я гляжу, бабу-то твою купили! Надо же? За сколько
продала?
Я молча показала ей деньги, которые все еще держала в руках
как дура. Она внимательно на меня посмотрела.
– Ты чего, призрака видела? Никитос твой тут шатался?
– Слава богу нет.
И я все ей рассказала.
– Нет, Танька, ты все-таки еще мало в жизни трахалась.
– Что? – не поняла я.
– Ты еще не настоящая женщина! И не смотри на меня так,
объясняю: что сделала бы на твоем месте настоящая женщина? Вцепилась бы мертвой
хваткой в этого типа, завела бы с ним шашни или хотя бы легкий флирт и
каким-нибудь хитрым макаром заставила бы его пойти с тобой в Дом кино, или, еще
лучше, в гости к дяде Никите! Представляешь эффект? Вот бы он имел вид!
А еще лучше вообще заморочить парню голову и выйти за него
замуж. Говоришь, он гениальный математик? Это перспективно! А ты, дура, просто
сомлела. Хорошо, все-таки твоя кулацкая натура не позволила тебе от лишних
башлей отказаться! Дурища ты, как есть дурища!
– Пусть я дурища, а ты лучше? Тебе твой Игорь Глотов
противен, и ты его шугаешь, хотя выйти за него было бы для тебя выгодно…
– Да он же в койке ничто! Пустое место, бычок от
«Беломора»! Мне нужен муж не только для престижа.
Я уже распробовала это дело, кое-что понимаю, а ты еще нет…
Он тебе противен, этот математик?
– Нисколько. А вообще мне все противны. Даже подумать
не могу ни о ком.
– Я ж говорю, дура! – вздохнула Райка. – Но
если он тебе противен, могла бы хоть о подруге подумать…
– А чего о тебе думать? Ты сама не теряешься.
– Ой, до чего ж ты в каких-то вещах малахольная, вся в
свою Милочку!
– Да уж какая есть.
На другой день Матвей появился вновь, уже один и с букетиком
мимозы.
– Гони Матвея в дверь, так он войдет в окно! Привет,
красавицы! Вы как размножаетесь, почкованием?
– Делением! – ответила Райка. – Ты Матвей, а
я Раиса.
– Очень приятно!
И Райка начала напропалую кокетничать с Матвеем. Я только
диву давалась, до чего легко и ловко у нее это получалось. И в результате он
пригласил нас обеих завтра в кино. Вечером, когда мы ехали из Измайлова, Райка
сказала:
– Татьянка, ты хочешь завтра в кино?
– Райка, дальше не объясняй ничего. Я не пойду!
«Бери себе Матвея со всеми потрохами!
И я не пошла с ними. На следующий день Райка позвонила мне:
– Тань, парень, конечно, классный, но зануда!
– Зануда? Странно, по-моему, он как раз не зануда.
– Это как поглядеть. Он весь вечер говорил только про
тебя. Влюблен по уши. Скажешь, это не занудство?
Еще какое! Может, подумаешь на эту тему, клево могло бы
получиться! Выйдешь за Матвея, Никита твой уссытся! Между прочим, Матвей
спросил, любишь ли ты Никиту, как у тебя с ним, а я сказала, что никак…
– Что ты еще сказала?
– Да ничего! Что тут скажешь. Я хотела его
захороводить. А он… ну и фиг с ним. Не больно-то и надо!
До чего ж у Райки все-таки легкий характер. Она о своем
Владике давно и думать забыла, а мне по ночам часто снится Никита, такой
нежный, ласковый, и я просыпаюсь в слезах. Днем я уже приучила себя не думать,
не вспоминать, а что со снами сделаешь? Но даже Райке я ничего об этом не
говорю. Зачем?
Матвей звонил еще несколько раз, приглашал куда-то, но я
отказывалась. Один раз он не выдержал и спросил:
– Таня, признайся честно, если бы я не был знакомым
Никиты, ты бы тоже меня шуганула, а?
– Честно? Не знаю.
– А забыть об обстоятельствах нашего знакомства не
можешь?
– Нет, наверное. Ты прости, Матвей…
– Ладно, Таня, я все понял и не буду больше к тебе
приставать. Но знай, ты – девушка моей мечты. Вот, даже в рифму получилось.
Может быть, со временем ты поймешь, что я не вру. И что не все особи мужского
пола так уж плохи. Я позвоню тебе через годик…
