– Ой, правда? Пожалуйста, научи! – взмолилась я.
– Вот в Пярну и научу! – пообещал Никита и включил
магнитофон с записями Высоцкого. Я сидела на переднем сиденье белой «Волги»
рядом с мужем, и мы ехали к морю! Оказывается, принца можно встретить даже в
лифте. Нашла себе блондина! Я никогда еще не путешествовала на машине, если не
считать переездов в грузовике с геологической партией в детстве, но это совсем
не то!
– К вечеру будем в Ленинграде, переночуем там..
Ты была в Ленинграде?
– Нет.
– О! Тогда проведем там завтрашний день, надо тебе хоть
одним глазком взглянуть на эту красоту, потом еще день в Таллине, мне надо кое
с кем повидаться, и двинем в Пярну. А на обратном пути поедем через Пушкинские
горы, Михайловское, Тригорское…
– А я там была, меня Милочка возила на экскурсию.
Там такая красота!
По дороге мы останавливались, пили кофе из термоса – Никита
приучил меня пить кофе, – ели крутые яйца, пирожки с капустой, – я
напекла под руководством Аллы Захаровны – и почему-то беспрерывно смеялись.
– Танька, я с тобой молодею, – говорил Никита и
целовал меня. Я никогда еще не была так счастлива.
Я чувствовала себя как за каменной стеной. Ведь рядом был
мой любимый, мой муж, умный, сильный, талантливый, который все понимает, все
умеет, все может…
В Ленинграде мы остановились в «Астории», старинной
гостинице со старинной мебелью. Номер был огромный, двухкомнатный, из окон был
виден Исаакиевский собор… Мы провели сказочную ночь на широченной кровати. Дома
мы спим на узкой тахте, а тут.. Никита назвал эту кровать «сексодромом», я
смеялась, а он сказал, что это не он придумал. Но я не верила! За окнами было
так светло, что пришлось даже задернуть шторы.
– Это и есть белые ночи?
– Ну конечно. О сколько нам открытий чудных… –
засмеялся он.
С раннего утра до поздней ночи мы таскались пешком по
Ленинграду. Я совершенно ошалела от этой красоты и роскоши, хотя и порядком
обветшалой.
– Музеи отложим на следующий раз, – говорил Никита
– Тогда и в Павловск съездим, и в Царское село.
Тебя ждет еще много чудес. Нам сегодня здорово повезло с
погодой, – солнечные дни в Ленинграде я всегда воспринимаю как подарок
судьбы.
А утром за окнами сыпал мелкий дождик, небо было серым, и
только золотой купол Исаакиевского собора напоминал о вчерашнем. И Никита с
утра тоже был какой-то хмурый, у него болела голова. Он не стал включать
магнитофон, и мы ехали молча. Он нечасто бывает мрачным, но уж если такое на
него находит, лучше его не трогать. Я и не трогала, сидела тихо и думала.
Странно, он ведь ничего мне не объяснил, когда пришел ко мне Не сказал, почему
после возвращения из Таллина пропал на долгий срок. А я не спрашивала. Сначала
от неожиданно свалившегося на меня счастья, от которого я и по сей день еще
толком не опомнилась, а потом, когда все-таки могла уже рассуждать, я решила:
не буду ни о чем спрашивать, захочет – сам скажет. Причин сомневаться в его
любви у меня не было. К тому же он творческая личность Однажды, когда я назвала
его «творческой личностью», он засмеялся, щелкнул меня по носу и сказал:
– Танюха, чтобы я больше этого не слышал!
– Почему? – удивилась я.
– Неприлично!
Я опять ничего не поняла, но уже промолчала. И все же я
нередко объясняю себе какие-то его поступки тем, что он творческая личность, но
вслух этого не произношу. Я вообще научилась больше помалкивать, особенно при
его знакомых, тоже творческих личностях. Но ушки держу на макушке. Однажды в
компании молодой, талантливый, по словам Никиты, сценарист сказал что-то о себе
и произнес «в моем творчестве», его просто подняли на смех, а Никитин приятель,
знаменитый оператор Илья Наумович, объяснил:
– Друг ты мой, к себе надо относиться с юмором, а уж к
своим «творениям» в особенности! То есть в душе ты можешь считать себя кем
угодно: гением, мессией, это твое глубоко личное дело. Но в приличной компании
лучше это скрывать за легкой самоиронией. Безопаснее, друг ты мой! По крайней
мере, за твоей спиной люди не будут крутить пальцем у виска и умирать со смеху:
видали идиота? Никому не придет в голову издеваться над тобой, если ты сам над
собой издеваешься. Так что в целях самосохранения советую воздерживаться от
подобных выражений!
Он так здорово все растолковывал!
Весенний Таллин был еще прекраснее зимнего! Мы остановились
в гостинице «Палас» па площади Победы.
Совсем рядом был Русский драматический театр, где,
оказывается, шла Никитина пьеса! А я не знала!
– Никита, я хочу посмотреть! – взмолилась я.
– Не выйдет! Видишь, спектакль только через неделю!
– А приехать из Пярну нельзя?
– Лучше не надо. Это неудачная постановка…
Утром Никита куда-то позвонил и договорился о встрече.
– Танюха, погуляешь одна? Я бы взял тебя с собой, но ты
с тоски помрешь. Вот тебе деньги, гуляй, захочешь что-то купить, не стесняйся.
Но к трем будь в номере.
Пойдем обедать в «Глорию»! Все, малышка, я побежал!
Странно, тогда, зимой, я была тут как в тумане, но почему-то
прекрасно помнила, где находится Ратушная площадь. А потом по узенькой и совсем
короткой улочке решила дойти до художественного салона, где Никита купил мне
зеленый свитер. Я тоже хотела сделать ему какой-нибудь подарок. И вдруг я
застыла. В витрине цветочного магазина стояли такие красивые корзиночки с
цветами! Дверь открылась, кто-то вошел, и на меня пахнуло чем-то до того
приятным, волнующим, что я как зачарованная пошла на этот запах. Магазинчик был
маленький, и цветы в нем вроде бы обычные, но в Москве я таких не видела. Здесь
они были крупнее, свежее, ярче… Я знала, что вот эти цветочки с
темно-фиолетовыми лепестками называются цинерарии, я видела их в Москве, но
разве можно сравнить? Там они какие-то заморенные были, а тут! А вот еще другие
цинерарии, розовые! До чего хороши! И цикламены! Белые, розовые, коралловые!
Крупные, сильные. О, тут еще и срезанные цикламены продают, такого в Москве не
бывает!
А главное – запах! Не аромат цветов, а запах чистой влажной
земли, мха, не знаю, чего еще… Я не могла им надышаться! Немолодая красивая
дама с аккуратно уложенными седыми волосами составляла букет из белых гвоздик –
гвоздики тоже были на удивление свежими и крупными – и посматривала на меня с
некоторой неприязнью, как мне показалось. Мол, за каким чертом эта девица тут
торчит и ничего не покупает? Я подошла к ней и попросила продать мне розовую
цинерарию в корзинке. Пышная круглая шапка ярко-розовых цветков в светлой
плетеной корзинке выглядела просто божественно! Дама, ни слова не говоря,
завернула корзинку в красивую бумажку, такой я в Москве тоже не видела.
Стоило это недешево, но Никита ведь сказал: «Купи что
захочешь!» Вот я и купила! Прижимая заветный цветок к груди, я гордо вышла из
магазина и подумала: что ж я так и буду гулять с цветком? И решила отнести его
в гостиницу. Наш номер просто преобразился, а я никак не могла уйти, все
любовалась своей покупкой. Наконец я все-таки вышла на улицу. Увидела гостиницу
«Виру» и пошла в ту сторону. Я помнила, что у ворот «Виру», которые нравились
мне до безумия, тоже есть художественный сало», где можно купить подарок для
Никиты.
