– А ее?
– Любил когда-то, очень любил, можно сказать, сходил с
ума… Но она уже тогда начала пить… И с этим ничего нельзя было сделать. А
выносить пьяницу тяжело. Мы расстались, потом она уехала. А когда я вернулся из
Таллина, она позвонила. Прости, что говорю об этом, но лучше пусть все между
нами будет ясно. Я услышал ее голос, и мне показалось, что все ожило… Мы
встретились после стольких лет, говорили – не могли наговориться…
– Ты с ней спал?
– Да.
– Мать твою! Проклятый кобель!
– Танька, не ругайся, тебе не идет! И потом, пойми,
секс не самое главное в любви… Ну, короче говоря, когда первый вихрь прошел, я
очнулся и понял, что натворил – ни за что обидел, оскорбил, разочаровал
изумительную девочку ради… Не хочу говорить о ней плохо, это некрасиво. Но я
понял, что свалял грандиозного дурака.
– Но почему же ты так долго не появлялся?
– Стыдно было, не знал, как посмотрю тебе в глаза, как
объясню свое гнусное поведение… Потом утешал себя тем, что стар для тебя, что
тебе надо устраивать свою жизнь помимо меня, ну и все то, что обычно говорят
себе мужики в такой ситуации. Знаешь, самое смешное, что в моих сценариях и
пьесах не раз бывали подобные коллизии, и я всегда понимал, что делать герою,
как вести себя..
Но на практике, в собственной жизни не мог с этим
справиться… Смешно, да? А потом вдруг мне позвонил Матвей, попросил о встрече,
я позвал его в ресторан и за обедом он вдруг спросил о тебе. Я сказал, что мы
расстались, не вдаваясь ни в какие детали. И вдруг этот сопляк заявляет мне,
что встретил тебя, влюбился, а ты его шуганула из-за меня. Да еще он рассказал
жалостную историю, как ты целыми днями сидишь на морозе в тулупе и валенках,
торгуешь тряпочками… Меня это так задело…
– Что? То, что я на морозе сижу, или то, что Матвей в
меня влюбился?
– Танька, я тебя обожаю! Все вместе, но не знаю, что
перевесило. Матвей великодушно объяснил мне, как тебя найти в Измайлове…
– А почему ж ты просто не позвонил, не пришел?
– Не знаю… Наверное, боялся… Или хотел себя проверить…
посмотреть на тебя со стороны…
– Посмотрел?
– Ну дальше ты все знаешь! – засмеялся он.
– Ты правда сегодня до последней минуты не знал, что
она там будет?
– Клянусь!
– Нет, Шуйский, не клянись!
– Господи помилуй, ребенок цитирует классиков!
Танька, ответь тоже на один вопрос.
– Хорошо!
– Я был у тебя первым, но ты же, наверное, влюблялась
все-таки? До девятнадцати лет, не влюбляясь, трудно прожить.
– Конечно влюблялась, а как же.
– Значит, я у тебя не первая любовь?
– Даже не вторая.
– А кто был твоей первой любовью?
– Яков Моисеевич. Я его безумно любила.
– Как интересно… А сколько тебе было лет тогда?
– Пять.
– Танька, я сейчас задушу тебя в объятьях.
– Пожалуйста, задуши!
Глава 10
Приглашение
У нас обоих было ощущение, какое бывает, когда вырвешь
больной зуб. Нам теперь стало так легко и хорошо вместе, что казалось, этому не
будет конца. Я открывала в своем любимом новые черты, не все они мне нравились,
но это такие мелочи.. Меня, например, раздражала его манера подтрунивать над
моим увлечением цветами, он по-прежнему мне их не дарил. Иногда, если я
просила:
«Никита, купи мне цветов!», он давал мне деньги и отвечал:
«Купи сама, Танечка!» А ему не нравилось, что я недовариваю макароны, как велит
большинство итальянских рецептов. Но я-то теперь стала их доваривать, а он мне
цветов все равно не дарил, хотя вообще ничего для меня не жалел. Еще он часто
ругает меня за то, что я читала много, но бессистемно. Один раз он не мог
вспомнить что-то из французской истории, а я хоть и робко, но напомнила ему. Он
сначала страшно удивился, а потом раскричался:
– Ну конечно, знания, почерпнутые у Дюма! Ничего не
скажешь, отличная школа!
– Какая разница, откуда знания? Да хоть с обрывка
газеты в сортире! – огрызалась я. – Кстати, Никита, если тебе
попадется в Москве туалетная бумага, купи!
У нас уже мало осталось! И еще стиральный порошок Никак не
могу достать, хоть плачь!
– Хитрюга, к чему свела разговор об образовании!
Зимовать мы остались на даче. Топили печку, Никита колол
дрова, расчищал снег, по вечерам мы смотрели телевизор, жадно ловя каждое новое
слово. Программа «Взгляд», «До и после полуночи» Молчанова, снятые с полки
фильмы… Однажды вечером я вдруг вспомнила:
– Никита, ты еще в Пярну сказал, что у тебя есть
хорошая новость?
– Ничего пока не вышло и говорить не о чем, –
нахмурился он.
Но недели через две вернулся из Москвы сияя:
– Танюха, у меня выйдет книга прозы! В «Советском
писателе!» Я уж и не чаял дождаться-. Она там провалялась много лет, потом меня
обнадежили, а сегодня я узнал, что скоро выходит Поздравь меня!
– А разве ты пишешь прозу? – удивилась я.
– Сейчас нет, но писал одно время Рецензии были
хорошие, но потом сочли, что книжка слишком острая, а я на уступки не пошел, в
конце концов у меня был кусок хлеба…
– Значит, ты сценарии пишешь не для души, а для хлеба?
– Ну, это по-разному бывает… какие-то писал только для
хлеба… А эта книга для души! Я кое-что добавлю туда…
– А почему ты никогда мне ничего не показываешь?
– Тебе разве интересно?
– А ты как думал? – возмутилась я.
– Но ты никогда не просила…
– Обязательно надо просить? И потом, я вот прошу тебя о
чем-то, а ты… Погоди, а за эту книжку тебе заплатят?
– Конечно, заплатят, и очень даже неплохо! Так что
имеешь шанс!
– Никита, а давай…
– Ну, говори, чего тебе хочется?
– Давай… ребеночка родим, а?
У него вытянулось лицо.
– Об этом не может быть и речи!
– Почему?
– Потому что я стар для ребеночка! Не могу… Не хочу!
– Но почему?
– Потому что в нашей стране сейчас рожать может только…
Это чистейшей воды безумие! Никто не знает, чем обернется эта перестройка,
скорее всего, как говорят, перестрелкой. С продуктами все хуже и хуже,
стиральный порошок проблема, а ребенку столько всего нужно! О чем ты говоришь?
Лекарств и тех не купишь, не говоря уж об одежонке и всяких детских штуках…
