Мотоцикл, несмотря на всю свою громоздкость и слабую маневренность, всё-таки не устоял под напором мощи боевого пловца и повернул в нужном направлении. Виталий с облегчением глотнул кислородной смеси и хорошенько поддал скорости. Он не собирался уносить ноги от внезапной опасности. Ему не хотелось уклониться от борьбы и отдать тем самым неведомому противнику техническую победу, как это называют шахматисты. Боцман предпочел сделать ход конём (или морским коньком, как он про себя пошутил): разогнать на всю катушку подводный мотоцикл и пощекотать нервы неизвестному аквалангисту.
Русский боевой пловец увел мотоцикл на несколько десятков метров в сторону от объекта, готовившегося к атаке. Там он в нормальном режиме развернулся, затем сориентировался по приборам так, чтобы направиться прямо на неизвестного. Едва это удалось, как Саблин стал понемногу подбавлять газу. Через небольшой промежуток времени подводный мотоцикл двигался почти с предельной для себя скоростью.
Теперь уже и на самом деле вода за спиной Виталия бурлила. Он не сводил глаз с навигационных приборов. Не хотелось упустить из виду и прошляпить свою цель. Неизвестный, очевидно, понял, что происходит. Он поубавил прыти и даже замешкался на несколько секунд. Видимо, пытался что-то придумать. Когда решение было найдено, аквалангист резко рванул вправо. Он норовил уйти от преследования. Однако в понимании Боцмана это было не столько преследование, сколько погоня с целью взять беглеца на таран.
«Нет, не уйдешь», – мысленно приговаривал Саблин. Невзирая на все свои старания, аквалангист не смог ускользнуть от подводного мотоцикла. Аппарат на всех скоростях ударился об него носовой частью. Неизвестный затрепыхался, пытаясь оттолкнуться и уйти в сторону. Однако боевой пловец не сбрасывал скорость.
Мотоцикл продолжал двигаться вперед, толкая перед собой трепыхающегося противника. Он никак не мог опомниться от случившегося. Пловец пытался изо всех сил бить рукой по передней части корпуса подводного мотоцикла, чтобы оттолкнуться от него. Однако это ему ничуть не помогало. Разозлённый Боцман сделал вывод, что бедолага вдобавок ко всему еще и чем-то зацепился за «мотик». Тогда тем более не стоило замедлять движение. Приборы показывали, что неподалеку находились рифы. Туда боевой пловец и стал выруливать. Расчет был один – придавить противника к рифу и вывести его хоть на короткое время из игры. А далее он планировал действовать по обстоятельствам.
Какой бы высокой ни была скорость подводного мотоцикла, она не может сравниться со скоростями любого из своих наземных собратьев. Если бы подводный аппарат мчался со скоростью наземного, то зацепившегося аквалангиста расплющило бы в лепёшку. Да и Саблин вряд ли сумел бы отделаться легким испугом, а само плавсредство превратилось бы в кучу никому не нужного хлама. А так подводный мотоцикл двигался, позволяя «водителю» практически полностью контролировать ситуацию. По крайней мере, опасаться за собственную жизнь и целость аппарата особо не приходилось.
Мотоцикл приблизился к рифу. Аквалангист ударился о риф. Виталий не останавливал машину, и она продолжала давить незнакомца. Рассмотреть его опять-таки не получалось – было еще слишком темно. О включении освещения по-прежнему не могло быть и речи. Боцман понимал, что даже в такой ситуации нельзя себя разоблачать. Поэтому противостояние с неизвестным продолжалось вслепую. Лишь считаные секунды перед защитным плексигласовым шлемом мелькали неясные тени.
Через какое-то время Саблину показалось, что противник обмяк и потерял сознание. Боевой пловец сбросил скорость и попытался дать задний ход. Однако в то самое мгновение аквалангист отпружинил ногами от рифа. Он не стал ретироваться, а бросился на мотоцикл. Впервые русский сумел увидеть защитную маску и под ней полные ярости глаза, так как противник вплотную прильнул к плексигласовому шлему. Капитан-лейтенант вздрогнул от неожиданности и обругал себя за беспечность.
Аквалангист не раздумывал ни секунды. Он сразу же взялся стучать в плексигласовый кожух. И это был не просто жест отчаяния, а вполне осознанное действие. По характерному звуку стало ясно, что в руках у него какой-то металлический предмет. Скорее всего, нож. «Только этого мне не хватало!» – возмутился Боцман и без раздумий принялся заново выворачивать руль мотоцикла. На этот раз он делал это таким образом и с таким расчетом, чтобы резко наклонить аппарат на бок. При помощи такого незамысловатого маневра он пытался сбросить противника с мотоцикла, а при удаче лишний раз придавить его. Однако тот упорно сопротивлялся, не желая терять своего преимущества. Он словно приклеился к мотоциклу и не оставлял попыток разбить плексигласовый кожух.
Боцман выхватил свой нож. Вытянув руку за пределы кожуха, он несколько раз ударил им в сторону противника. Задел или не задел, сказать было трудно. Во всяком случае, звук был такой, будто лезвие всё-таки чиркнуло по чему-то мягкому. Противник же молчал и, пуская пузыри, продолжал реализовывать свой замысел. Каплей повторил серию ударов ножом. На этот раз он сделал это не правой, а левой рукой. Аквалангист засуетился. Саблин догадался, что нож наконец-то зацепил неизвестного. Тот отпрянул от мотоцикла и подался налево от рифа.
Виталий заподозрил очередной маневр со стороны незнакомца, а также его скорое возвращение. Такой настырный парень должен был обязательно вернуться для нового нападения. Однако пока Боцман пытался выровнять мотоцикл, настырный аквалангист исчез, словно растворился в воде. Приборы не фиксировали его присутствие в радиусе пятидесяти метров. То ли он успел так быстро оказаться за пределами действия приборов, то ли прильнул к одному из рифов и стал для приборов совершенно неразличимым. Искать точный ответ русский не собирался. Интуиция подсказывала ему, что нужно немедленно убираться из этих мест. На этом настаивал и таймер, предупреждающий об уменьшении запасов кислородной смеси в баллонах.
Каплей в который раз стал разворачивать мотоцикл, направляя его на нужный курс. Руки почему-то не слушались, а в глазах мутнело. «Что за черт! Я же не кисейная барышня, чтобы вот так реагировать на возникшие трудности!» – заставлял себя взбодриться он. Вместе с тем Саблину пришлось задуматься о причинах своей неожиданной слабости. Насколько позволяло его положение в мотоцикле, он ощупал себя. Вполне мог пропустить ножевой удар противника и не заметить, что получил ранение. Однако руки, ноги да и остальные части тела вроде были целы. А слабость между тем не исчезала...
Боцман взглянул на датчик расхода кислородной смеси. Она исчезала необычайно быстро. Это не могло быть случайностью. Стало ясно – пробит шланг подачи смеси боевому пловцу. Где именно возникла брешь и какого именно она размера, сказать было трудно. Лишь то, что вместе со смесью Виталий не вдыхал морскую воду, давало понять, что отверстие не такое уж и большое. Однако бешеный темп расходования смеси не вселял оптимизма. Можно было потерять сознание и больше не очнуться. Мысль об этом сверлила ему мозг. Но страшила Саблина не столько вероятность нелепой гибели, сколько то, что он больше не сможет послужить России. «Родина направила сюда с террористами бороться да наших врачей вызволять, а я себе позволяю такую ерунду, как внезапная слабость», – думал он.
