Юмор у Анвара, безусловно, был не ахти какой. Да и ситуация не располагала к улыбкам. Однако из-за ужимок обезьянки слова главаря звучали весьма комично. И если уж в порядке бреда стоило бы представить Молли на месте Анвара, то Егор бы согласился именно на её кандидатуру. Русский улыбнулся. Забавное и хитроватое маленькое существо на руках у террориста ему явно нравилось.
Волошин был немного обескуражен, когда его привели в лабораторию. Он осмотрелся. Разглядел столы с оборудованием, шкафы с реагентами. Скользнул нарочно равнодушным взглядом по недоучке и охраннику. Остановился на коллеге.
– А я думал, что меня в расход пустят, – тихим едва различимым голосом промолвил он, обращаясь к товарищу. Делалось это в расчете на то, чтобы больше никто из бандитов не сумел понять смысл его слов.
– Я ведь сделал всё так, как мы договорились, – пожимая плечами, сказал Кобзев.
– А ты представь, что за тобой приходят два головореза и без объяснений выталкивают на улицу, – начал объяснять Алексей Николаевич. – . Затем заставляют едва ли не бежать перед собой. Что можно подумать?
– Кошмар. Они, как всегда, в своем репертуаре, – пробормотал Егор.
Их тихие реплики не давали покоя Шакуру, и он громко крикнул:
– Эй, вы двое! Перестаньте шушукаться. Говорите громким голосом и по-английски, чтобы мы могли вас понимать.
Кобзев и Волошин хитро посмотрели друг на друга. Не сговариваясь, они перешли на американский вариант английского языка. Однако все слова произносили так, будто говорят по-русски. Надзиратель прислушивался и морщился, пытаясь понять диалог заложников. У него это не получалось.
– Итак, нам надо выкарабкиваться из этого дерьма, – молвил Волошин.
– Алексей Николаевич, вы человек с большим жизненным опытом. У вас наверняка должно быть свое особое видение ситуации. А то я уже все возможные варианты прокрутил в голове. И ничего обнадеживающего не надумал, – проговорил Егор, полагаясь на опытность старшего товарища.
Тот на секунду задумался, провел ладонью по стеклянной стенке лабораторного бокса и промолвил:
– Решение должно быть до нельзя простым. Понимаешь?
– Не совсем.
– То есть в нем не должно быть какой-то сверхсложной эквилибристики. Надо сделать так, чтобы мы и выполнили работу, и в то же время не позволили этим... – он замешкался, подбирая нейтральное слово, – этим господам сделать свое черное дело. Сдается мне, что в данном случае мы должны исходить из природы и возможностей самих штаммов. Напомни, что у них там?
– Вибрионы холеры, – ответил Егор и добавил: – Эти чертовы господа хотят кому-то устроить массовый кровавый понос со смертельным исходом. Вот только неизвестно, кому именно.
– Скажи, а можно ли вырастить большое количество штаммов при условии, что они изначально будут нежизнестойкими? – спросил Алексей Николаевич.
– В каком смысле?
– В том смысле, чтобы они сначала являлись нормальными живыми бактериями. А потом, дня через два-три, взяли да превратились в мертвые. Это возможно?
– В принципе, если хорошо постараться, то вполне возможно, – подтвердил Кобзев. – Все необходимое для этого у нас есть.
– Ну, тогда не мешкаем! – воскликнул Волошин.
Кобзеву хотелось разузнать о задумке коллеги более подробно. Но он сдержался и предпочел сохранять по этому поводу молчание. Русские врачи облачились в спецкостюмы. Лица скрыли за защитными масками, а глаза за стеклами очков. На руки натянули резиновые перчатки. Егор открыл холодильную камеру и извлек чемоданчик с образцами холерных вибрионов. Надзиратель и охранник наблюдали за действиями русских, затаив дыхание. Недоучка сжал зубы и даже прикрыл рот рукой. Он боялся сказать что-нибудь под руку заложникам. А вдруг они уронят контейнер, и произойдет непоправимое? Охранник реагировал на происходящее менее напряженно. Вероятно, он крайне слабо представлял, с чем возятся русские, и чем это вообще опасно.
Тем временем русские вошли в застекленный бокс. Внутри зажглись бактерицидные лампы. Чемоданчик с образцами вибрионов был помещен на стол с оборудованием. Егор открыл его и вытащил резервуары с бактериями. Совместными с Алексеем Николаевичем усилиями резервуары были помещены в специальную установку. При помощи неё на бактерии можно было оказывать разного рода воздействия, в том числе температурные. Колебанием температур и еще несколькими исключительно эпидемиологическими хитростями учёные собирались добиться желаемого результата.
Русские не оставляли пределов лабораторного бокса на протяжении нескольких часов. Сквозь стеклянные стены было видно, что они ни на секунду не прекращали работы. Ими постоянно фиксировались новые и новые показания приборов. Кобзев почти не отходил от электронного микроскопа. Он давал старшему коллеге очередные указания по изменению настройки параметров работы используемого оборудования. Тот их четко выполнял. Слаженность их работы впечатляла. Со стороны могло показаться, что они ни один год бок о бок проработали в лаборатории.
Всё это время русские говорили без умолку. Это прекрасно было видно через стекло. Однако звукоизоляция и гул приборов вентиляционной системы не давали надзирателю разобрать ни одного слова. Впрочем, и последний перед уходом в бокс разговор заложников для него остался большой загадкой. А ведь он считал себя неплохим знатоком английского языка.
Врачи покинули бокс, оставив контейнеры с обработанными вибрионами в специальной камере, внутри которой автоматически поддерживался особый режим для хранения бактерий.
– Всё удачно? – поспешил справиться о результатах работы Шакур.
– Это уж точно не твоё дело, – бросил ему Кобзев.
Как раз в тот момент в лабораторию вошёл главарь террористов. Он услышал реплику русского и громко прореагировал на нее:
– Ну, а мне ты тоже так ответишь?
Егор стушевался и не сразу нашелся с ответом.
– Ну, так как ваш тандем? Сработались? – напирал Анвар, в голосе которого звучала холодная сталь.
– Вроде все хорошо, – наконец промолвил эпидемиолог.
– Да вы что! Неужели у нас сегодня праздник? – то ли с радостью, то ли с иронией воскликнул бандитский верховод. Он гладил обезьянку, а та все время норовила ухватить его за руку.
– Пока рано праздновать, – вмешался Волошин.
– Это еще почему? – помрачнел Анвар.
– Необходимо выждать контрольный срок, – пояснил Алексей Николаевич.
– Смотрите не переусердствуйте с этими вашими контрольными сроками… – Голос главаря вновь приобрёл угрожающую тональность. – Не забывайте, что у нас тоже есть свой контрольный срок.
– Не беспокойтесь. Завтра всё будет понятно, – спокойно сказал терапевт и с улыбкой добавил: – Какая хорошая у вас зверушка.
– Да, эта маленькая засранка почему-то всем нравится, – сдержанно молвил Анвар. – Надеюсь, что завтра нам с ней не придется расстраиваться из-за того, что русские не выполняют своих обещаний.
