– Как-то неуютно стоять здесь, – проговорил Николай, поглядывая на мертвых корейцев. – Пошли, что ли? Раз не хотят с нами общаться, то и не надо.
Но только Зиганиди сделал шаг вперед, как в зарослях вновь что-то щелкнуло. Дротик просвистел, рассекая воздух, и воткнулся в ствол дерева впереди по курсу. Словно таинственный стрелок предупреждал, что идти дальше не стоит.
– Так… – задумчиво промолвил Николай. – А если пойти назад?
Он сделал несколько шагов, возвращаясь. Никаких действий не последовало. Пели птицы, шумел лес.
– Стой, – остановил товарища Боцман. – Побудь здесь, а я сейчас, – проговорил он и решительно двинулся к зарослям – туда, откуда только что стреляли.
Это сдвинуло дело с мертвой точки. За спинами у Николая с Виталием зашелестели ветви, и на тропинку ступил странный тип. Худощавый кореец-старик с жидкой седой бороденкой был одет в выцветшую полевую советскую военную форму образца пятидесятых годов. На голове пилотка с дыркой от красневшей на ней некогда звездочки. В руках он сжимал странную конструкцию, в которой угадывался самодельный арбалет с деревянным прикладом и с металлической пластиной вместо лука. В направляющем желобке виднелся бамбуковый дротик с наконечником из автоматной пули.
Старик жестом показал на заросли, явно намекая, что он не один – там еще есть стрелки. Он не изъявлял желания, чтобы Виталий с Николаем сложили оружие. Выглядел спокойным, в его узких глазах не читалось страха или злости. Старик просто делал то, что считал нужным.
– Советские? – спросил он по-русски, глянув на «АКМ» в руках Зиганиди.
– Русские, – осторожно поправил его Саблин.
– Ненавижу русских, – без тени эмоций промолвил старик.
– Это почему же? – поинтересовался Боцман.
– А что они нам хорошего сделали? Страшно ненавижу, – проговорил кореец в ответ.
* * *
Ледокольный буксир «Витязь» медленно дрейфовал, подгоняемый восточным ветром. На палубе виднелись два крупнокалиберных зенитных пулемета, чьи стволы были направлены в слегка затянутое облаками неприветливое небо. Силовая установка бездействовала, и оттого было слышно, как волны плещут в борт судна.
В одном из отсеков трюма томилась, не ведая о своей дальнейшей судьбе, команда буксира. Почти сразу же после захвата «Витязя» корейцы, выдававшие себя за китайских пиратов, согнали людей вниз и заперли. Хотя обычно в таких случаях пираты оставляют в своем распоряжении тех, от кого зависит живучесть судна: радистов, моториста, штурмана. Таким образом, о том, что эти пираты не те, за кого себя выдают, догадывалась уже вся команда.
Лампочки под потолком не горели. Свет проникал в трюм сквозь единственный небольшой, наглухо задраенный иллюминатор под самым потолком. Сквозь него было видно немногое – лишь клочок неба, по которому изредка пролетали морские птицы. В бездействии время тянется бесконечно долго. В голову приходят нехорошие мысли, и поэтому люди в неволе пытаются найти себе хоть какое-то занятие.
Пара матросов играла в крестики-нолики. Игровыми полями уже была исчеркана на высоте полутора метров одна из переборок. Кто-то читал оказавшийся в трюме прошлогодний глянцевый журнал с последними вырванными страницами. А вот штурман с капитаном нашли себе интересное занятие.
В углу помещения стояла забытая всеми старая механическая лебедка. Ею уже не пользовались несколько лет. Металлический трос, намотанный на барабан, разлохматился, топорщился острыми стальными жилками. Отыскалась здесь и пара гаечных ключей, забытых кем-то, кому понадобилось снять с лебедки несколько гаек с шайбами. Штурман, пыхтя, налегал на накидной гаечный ключ, пытаясь сорвать намертво приржавевшую гайку с одного из валов.
– Черт, ничего не получается, словно монолит. Было б у нас хоть какое-то масло, полили бы – гайка за ночь и отошла бы.
– Чего нет, того нет, – напомнил капитан, двумя руками державший ключ, фиксирующий приржавевшую гайку с другой стороны вала. – Ты, Петрович, попробуй ее на зажим крутануть, а вот тогда уже отворачивай.
Штурман, негромко матерясь, рванул что было сил ключ к себе. Раздался негромкий хруст, и штурман просиял:
– Поддалась.
Теперь уже в четыре руки капитан и штурман раскручивали вал. Ржавые крепления поддавались с трудом, противно скрипели. И тут капитан тревожно произнес:
– Тихо.
Все бывшие в помещении замерли. Из-за металлической двери явственно слышались шаги жестких подошв по металлу.
– Идут.
Капитан со штурманом, спеша, вытерли руки ветошью и, завернув в нее ключи, сунули тряпку под лебедку. Когда после грохотов запоров дверь отворилась, капитан и штурман уже сидели, прислонившись к переборке, делая вид, будто дремлют.
– Что, пайку принесли? – вскинул голову один из матросов.
В дверном проеме стоял кореец с непроницаемым лицом. Люди, захватившие буксир, по-прежнему носили рыбацкую одежду.
– Всем на месте, – предупредил попытку капитана подняться и подойти к двери корейский сержант.
За его спиной виднелись трое автоматчиков. Стволы угрожающе смотрели на пленников. Пальцы лежали на спусковых крючках. Так что поспорить никому из членов команды не хотелось.
– Есть, – коротко произнес сержант и поставил на затоптанный пол помещения небольшой мешок с сухарями и ведро с пресной водой.
– Надо бы горячего, – произнес штурман. – Неужели тяжело чай заварить? Ведь вы за нас полмиллиона долларов получить хотите.
Сержант оставил замечание без ответа, осмотрелся и, не увидев ничего подозрительного, закрыл за собой дверь. Громыхнул засов.
– Уроды, – проговорил капитан.
– Точно. Форменные уроды, – заявил штурман и вытащил из-под лебедки ветошь с ключами. – Давайте гайки крутить. – Он осмотрел почерневший вал с увесистой шестерней на одном из концов. – Какое-никакое, но все же оружие. Типа булавы. Саданешь по голове – и готово.
– Надеюсь, не придется, – слегка скривил губы капитан. – Их же на судне два десятка. Пусть даже одного или двух мы и кончим. Пусть даже автомат захватим. Но выбраться отсюда не успеем. Трап к люку узкий, крутой. Они нас или перестреляют, или гранату бросят. Так что я гайки кручу только по одной причине – чтобы руки занять и мысли отключить. От нас здесь мало что зависит. А вот чайку б не помешало. От этих сухарей с водой у меня уже изжога начинается.
Вновь заскрипели ключи, туго пошли гайки.
– Теперь сюда они не сунутся до самого вечера. – И он с тоской во взгляде посмотрел в мутное, словно протертое мыльным раствором, стекло иллюминатора под самым потолком.
По большому счету капитан и штурман были правы. Они ошибались лишь в одном – на борту не было двух десятков «пиратов». Старлей Ким Ен Джун оставил лишь пятерых бойцов для охраны захваченного судна. В принципе он не рисковал – вряд ли бы кто-нибудь решился освободить силой заминированный и подготовленный к взрыву буксир с заложниками на борту. Но чтобы отбить у пленников охоту к освобождению, сержант всякий раз, когда шел в трюм, брал с собой трех автоматчиков, изображая массовость – мол, на палубе людей хватает.
