Погода изменилась. Теперь уже дул слабый северо-западный ветерок, высокие редкие облака неторопливо плыли по небу, видимость была хорошей, температура тоже благоприятствовала. Снова были поставлены паруса, и яхта шла длинными галсами, придерживаясь генерального курса.
Мефодий приподнял голову. Над головой ярко блестела прибитая к мачте подкова. Многими считается, что подкова сугубо сухопутный талисман. Однако и в море она имеет большое значение. Моряки знают, если подкову прибить к мачте, на двери каюты или под палубой, то «госпожа удача» должна обязательно помочь судну. Именно поэтому на мачте флагманского фрегата знаменитого адмирала Нельсона тоже была прибита подкова – когда-то, еще в Нахимовском, это рассказал Мефодию его закадычный дружок Виталик Саблин…
От мыслей-воспоминаний Мефодия отвлекла черная точка, появившаяся на горизонте почти прямо по курсу. Точка росла, приближалась, и вот уже он мог рассмотреть катер, на полном ходу приближавшийся к нему. Всматриваясь, Платонов гадал: кто бы это мог быть? Но ломать голову можно было бесконечно, а лучше всего – дождаться.
Когда плавсредство приблизилось вплотную, став борт о борт, Мефодий рассмотрел того единственного находившегося в катере человека. Платонов ожидал, скрестив на груди руки.
– Здравствуйте, Мефодий, – широко улыбнувшись, обратился к нему незнакомец с обветренным, загорелым, словно продубленным ветром лицом и очень живыми глазами.
– Добрый… день, – с немалым удивлением произнес тот, уж совсем не ожидая встретить здесь, на другом краю земного шара, русского человека, – а вы кто будете?
– Разрешите представиться: Федор Ильич Нагибин. Контр-адмирал Балтийского флота, – внушительно, пристально глядя в глаза, произнес новый знакомец, стоя напротив.
«Однако! – пронеслось в голове Платонова. – Мало того что наш, здесь… да еще и контр-адмирал! Сюрпризы, ничего не скажешь».
– Я понимаю, Мефодий, вы удивлены. Да и вообще наша встреча выглядит, мягко говоря, странно, – говорил нежданный соотечественник, – но я все объясню. У меня к вам разговор, причем очень серьезный. Разрешите, я перейду к вам, на «Помор»?
– Да, пожалуйста, – сделал Платонов приглашающий жест.
Уже по движениям этого человека – выверенным, четким, опытным, Мефодий видел – перед ним действительно моряк.
Обратиться к Мефодию в сложившихся обстоятельствах было последней надеждой Нагибина. После того, как его ребята, находясь в одном шаге то от смерти, то от удачного выполнения задания, и едва оставшись живы, оказались в очень незавидном положении, контр-адмирал примерял все варианты. И все, что оставалось – он, Мефодий Платонов, волей случая оказавшийся здесь. И сейчас, взойдя на яхту путешественника и пожимая тому руку, Нагибин очень рассчитывал на удачу.
…Спустя час катер с контр-адмиралом отходил от яхты. Мефодий, стоя на палубе «Помора», долго, пока катер не скрылся за горизонтом, смотрел ему вслед. На лице Платонова мелькало сомнение. То, что рассказал ему гость, выглядело настолько странным, что голова просто шла кругом.
Но сомнения были отброшены, и Платонов менял курс, щупая за ухом прикрепленную там миниатюрную рацию, оставленную Нагибиным. «Помор» снова резал бескрайние морские волны, только теперь продвигаясь на норд-норд-ост.
35
– Скучно, однако, ребятки, прохлаждаться здесь, – сказал Коля Зиганиди, с хрустом вытягиваясь на топчане. – Я бы сейчас, ей-богу, приложил свои отдохнувшие ручки к какому-нибудь делу. Полезному.
– Догадываюсь, – хмыкнула Сабурова, – взять в руки автоматическое оружие и применить по назначению. Так, что ли?
Девушка сидела, обхватив руками колени и склонив голову набок.
– Не буду спорить, – согласился Николай, – покрошить здесь все в мелкую капусту является моей заветной мечтой. Американцы что, они ведь приказ исполняют. И цель у них вполне благородная – пиратов изничтожать.
– Только мы тут сидим…
– Оно и понятно. А вот добраться бы мне до этой сладкой парочки, – мечтательно протянул Николай, имея в виду хозяина яхты и его российского гостя, – уж я бы постарался… Как Пятаков-то нас изобличал тогда!
Они еще немного поломали голову, обдумывая, как бы им поправить свое положение, прикидывая и так, и этак. Но, как известно, что сову о пень, что пнем по сове – птичке этой несчастной совершенно наплевать. Так и здесь, помощи ждать было неоткуда.
«Эх, Федор Ильич, – тоскливо думал Виталий, – понадеялся ты на нас, а оно вон как вышло… Ну, так ведь старались, как могли».
Единственный из их маленького отряда, Нагибин, оставался на воле, но что он мог в одиночку?
Из размышлений Боцмана вывел голос Николая. Тот, желая поднять дух загрустившей Катерины, рассказывал ей о морских традициях, связанных с особами прекрасного пола.
– …Все же, Катюха, раньше и представить было невозможно, что мы с тобой можем быть в море на равных! Вот, к примеру, в Дании еще почти пятьсот лет назад был принят закон, который гласил, – Зиганиди наморщил лоб, вспоминая, и выдал: – «Для женщин и свиней доступ на корабли Его Величества запрещен… если же они будут обнаружены на корабле, незамедлительно следует выбросить оных за борт».
– Что за дискриминация! – делано возмутилась Катя. – Я протестую!
Коля достиг цели: Сабурова оживилась.
– Ох, не было там меня! – покачала она головой. – Уж я бы…
Но, начав фразу, оборвала ее, уставившись куда-то в стену остановившимся взглядом. В следующие секунды глаза все трех встретились. У каждого на лице читалось удивленное выражение. И удивляться были причины – рации у всех внезапно ожили. В них теперь слышался плеск волн, свист ветра и чьи-то слова. Русские слова!
– М-да… веселенькое дельце… Ладно, посмотрим!
Впечатление у всех было таким, словно случилась какая-то массовая слуховая галлюцинация. Но, прекрасно понимая, что такого быть не может, коллеги слушали дальше, пытаясь понять, что же это все означает. Пока лишь изредка слышались какие-то необязательные слова человека, явно обращенные к самому себе. И если Сабурова и Зиганиди слушали «просто так», то Саблину вдруг показалось… что он узнал голос!
– Мефодий… ты? – произнес он.
– Виталий?! – с не меньшим удивлением услышал он в наушнике.
Послышавшиеся в коридоре шаги прервали только начавшуюся странную беседу. К решетке подходили двое американцев. У одного из морпехов в руках был поднос – пришло время обеда. В решетке открылось окошечко, и нервно подрагивавшие руки Зиганиди приняли еду. Хотя всем троим сейчас было не до приема пищи…
* * *
К «Киренаике» подходила яхта Мефодия. Стоя на палубе, трое американских морпехов махали руками старому знакомому.
– Мистер Платонов! Снова мы с вами пересекаемся! – кричал чернявый лейтенант.
– День добрый, – улыбаясь, поздоровался Мефодий, глядя на них снизу вверх, в соответствии с габаритами двух судов. – Мир тесен, и наша встреча это как раз подтверждает.
