Начавшаяся перестрелка взбудоражила бунтовщиков. Зэки, так и не дождавшись команды от своего верховода, гурьбой вывалили из двери. Не желая разбираться в том, что происходит, они двинулись к защищавшемуся посту. Один из заключенных, которому ранее передали пистолет убитого полицейского, начал стрелять. Постовой был убит двумя пулями в лоб, едва только попытался показаться из-за щита. Толпа неистово ликовала и уже никак не сдерживала себя.
Зэки ворвались в пультовую, расстреляли спавшего в специальном кубрике сменщика и теперь не знали, что делать дальше. Без верховода проблема решалась с трудом. Появились реплики сомнения: «Зачем мы вообще это все затеяли?», «На хер мы дежурных пультовиков грохнули?» Однако тут же объявился и новый лидер. Он подошел к центральному пульту и уверенными движениями стал над ним «колдовать». Сообщники наблюдали за действом с раскрытыми ртами. «Неужто что-то получится?» – читалось в их глазах. Действительно, получилось. Новый лидер бунтовщиков отключил сигнализацию не только в данном конкретном корпусе, но и по всей тюрьме. Пульт в основном представлял собой допотопную, еще советских времен, систему. И лишь частично она была дооборудована компьютерными компонентами. Взявший власть в руки новый верховод, к еще большему изумлению подельников, сел за компьютер и вышел с его помощью на систему энергообеспечения тюрьмы.
– Ну, что? Сделаем полную тьму? – промолвил новый заправила. – Минут тридцать менты не смогут ничего сделать, а во всей зоне не будет электричества.
– Это все «шлюзы» автоматически пооткрываются? – спросил кто-то из толпы.
– Да. Но не только в этом выгода, – ответил верховод, не объясняя смысла своих слов. Щелкнув по клавишам, он вырубил электричество. Освещение исчезло, и лишь компьютер продолжал работать благодаря наличию «бесперебойника». Лидер взял пистолет и резким ударом разбил его ручкой монитор, а затем обратился ко всем:
– Чего стоите? Действовать надо, пока менты не доперли, что к чему!
Зэки снова заорали и двинулись в обратном направлении, готовясь спуститься на этаж ниже. Бунт продолжался независимо от того, каким он изначально представлялся Басмачу и его людям. Бунтующие готовы были разнести всю тюрьму по кирпичику. И если бы у них была возможность для этого, то они бы это непременно сделали.
* * *
О том, что на третьем этаже одного из тюремных корпусов взбунтовались заключенные, внутренняя охрана и администрация узнали лишь через час после начала волнений. В истории тюрьмы бывало всякое. Случалось, что убивали коридорных. Были случаи, когда зэки массово зашивали себе рты. Иной раз и бунтовали. Однако тот бунт, который происходил сейчас, грозил оказаться самым масштабным и самым кровавым за всю историю независимой республики.
Начальник тюрьмы немедленно прибыл на объект. Ситуация была действительно угрожающей и даже пугающей. Казалось, что захват бунтовщиками целого этажа и разгром центрального пульта не могли произойти с бухты-барахты. Начальство готовилось к новым неприятным сюрпризам. По тревоге были подняты все полицейские, служившие в тюрьме. Причем даже те, кто находился на тот момент дома. Их силами взбунтовавшийся корпус был окружен, чтобы никто из него не сумел просочиться. Впрочем, кольцо не было таким уж тугим. Тем более что заключенные несколько раз пытались подстрелить кого-нибудь из участников оцепления. В ружье были подняты все солдаты внутренних войск, обеспечивавшие охрану периметра тюремной территории. Караульные были брошены на усиление в те точки, которые представлялись командирам наиболее уязвимыми. Другая часть солдат, которая встретила сообщение о бунте в казарме, спешно вооружалась, чтобы присоединиться к своим товарищам. Однако полномочий на подавление бунта местная часть внутренних войск не имела. Да и не было у военных такого запаса патронов, чтобы огнем остановить бунтовщиков. Все, что солдаты могли, – это содействовать сдерживанию заключенных до прихода уполномоченных сил из города.
Первым к месту бунта прибыл пожарный расчет. Ситуация на этот момент не прояснилась. Из корпуса слышались крики и звуки выстрелов. Чисто на слух трудно было понять, проникли ли бунтовщики на второй этаж. Но, судя по всему, за это шла очень жестокая борьба. Начальник был напряжен, как никогда. Никто из его подчиненных, находившихся на втором этаже, на связь не выходил. Неясной была и обстановка на первом этаже. Нельзя было с определенностью сказать, воспользовались ли тамошние сидельцы отсутствием электричества, чтобы начать бунт. Охранники первого этажа также молчали. Входные двери находились под постоянным наблюдением. Правда, никто не спешил выйти из них.
Появление пожарных машин вызвало оживление в стенах бунтующего корпуса. Зэки улюлюкали, выкрикивали ругательства и экономно постреливали, норовя причинить вред прибывшим автомобилям. После короткого совета с тюремным начальством пожарные приняли решение применить водометы в качестве сдерживающего средства. Начальник тюрьмы не мог дождаться действенного подкрепления.
Пожарные быстро определились с точками, где они должны были стоять с брандспойтами. Для прикрытия им выделили по полицейскому с пуленепробиваемыми щитами. Зэки, заметив происходящее, активизировались с большей силой. И если выстрелы с их стороны по-прежнему были редки, то куски кирпича и дерева летели из окон непрерывно. Правда, это не остановило пожарных. Направив брандспойты на окна третьего этажа, они дали сигнал, чтобы начали подачу воды.
Мощные струи воды ударили по тюремным окнам, выбивая в них остатки стекол. Бунтовщики злобно загудели и отошли от окон.
Наконец в открывшиеся ворота на тюремную территорию заехали БТР, оснащенный крупнокалиберным пулеметом, и два грузовика со спецназовцами. По обе стороны от них бежали две колонны солдат внутренних войск, которые особым приказом сверху получили нужные для участия в операции полномочия. Бронетранспортер вклинился между двумя пожарными машинами. Грузовики остановились неподалеку. Спецназовцы выпрыгнули из кузовов и сразу заняли удобную позицию. Заработал громкоговоритель. Грубый мужской голос, принадлежавший спецназовскому командиру, обращался к работникам тюрьмы, которые, возможно, находились в полуразрушенном корпусе. Он просил их дать о себе знать, а при возможности покинуть здание. Ответа не последовало. Даже на первом этаже помалкивали. Зэки злорадно отмечали, что «вертухаи» давно мертвы. Такая реакция была спецназовцем на руку.
Башня с пулеметом на БТР повернулась. Через секунду был открыт огонь по третьему и второму этажу мятежного корпуса. Крики ужаса и отчаяния неслись со стороны корпуса. Произведя несколько очередей, пулемет замолк. Спецназовцы тут же забросали здание световыми и дымовыми гранатами и приступили к зачистке.
Зачистка была жесткой. Спецназовцы без предупреждения или требования сдаться стреляли в каждого в зэковской робе, кто находился за пределами камер. Нахождение в запертой камере было свидетельством неучастия в бунте. Сидевшие под замком в бунте не участвовали, и их бойцы не трогали. Таким оказался почти весь первый этаж. Там была открыта лишь одна камера. Зато весь коридор был залит кровью растерзанных охранников. О данном обстоятельстве участники зачистки доложили командиру, а тот передал тюремному начальству.
